Как только я опустила его на землю, Тамура снова захихикал и закружился на месте. Затем он остановился, быстро, как удар молнии, протянул руку, ухватил меня за левую щеку и провел большим пальцем по старому шраму.

— Я когда-то знал девушку, которая бегала по этим залам и была похожа на тебя. Полную страха, гнева и ужасного намерения.

— Ужасного намерения, — повторила я, чувствуя, как радость покидает меня. Конечно, я не могла этого отрицать. Он не был неправ. Просто тяжело, когда кто-то, кого ты любишь, раскрывает твои самые отвратительные стороны.

— Нет! — Он дал мне пощечину. Не сильно, но достаточно, чтобы моя щека загорелась. — Нет. Нет. Нет. Ужасного намерения. Не ужасного намерения. — Он фыркнул и повернулся, помахав через плечо. — Идем, женщина, которая похожа на девушку, которую я когда-то знал.

Он такой же сумасшедший, как и Ранд, которая его породила. Ты бы не подумал, что живое воплощение страха способно испытывать привязанность, но, полагаю, я развратила Сссеракиса так же сильно, как он развратил меня.

— Рассказы врезаются в сердце, как история в камень, — сказал Тамура на ходу, и при каждом шаге его волосы звенели, словно хор. Я поспешила догнать его, и он взял мою теневую лапу в руку, не заботясь о том, что она, должно быть, была холодной и костлявой на ощупь. Мы шли, рука в руке, и я позволила ему вести меня.

— Я скучала по тебе, Тамура, — сказала я, сжимая его руку.

— Да, скучала, я полагаю. — Словно удар в живот, но он не признался, что скучал по мне. Но, наверно, для Тамуры время текло по-другому, годы пролетали так быстро, что казались короткими промежутками. Знал ли он, как долго меня не было?

— Одна королева, две королевы, лорд и еще больше, — пел он, пока мы шли. — Локар оплакивает свою погибшую любовь, в то время как сестры сражаются за жизнь. — Он остановился и развернул меня лицом к себе. — Создатель все еще ищет ее. — Он улыбнулся хитрой, понимающей улыбкой. — Но не может найти. — Он выдохнул и притянул меня так близко, что я почувствовала запах несвежего эля в его дыхании. Он снова коснулся моего лица. — Обновление. Надежда еще есть.

— Потише, Тамура.

Он расхохотался и зашагал дальше, еще быстрее, чем раньше, таща меня за собой за лапу.

— Когда рыбы барахтаются на суше, они задыхаются. Когда аббаны ныряют слишком глубоко, они тонут. Мы все должны придерживаться нашей поверхности. Но что делать с тем, кто может перемещаться между ними? Научи рыбу летать и наблюдай, как она исследует новый мир.

Я попыталась потянуть его, чтобы заставить остановиться, но старый Аспект всегда был намного сильнее, чем выглядел. Он тянул меня за собой. Мы завернули за угол, и впереди показались ступеньки. Я поняла, что он ведет меня в катакомбы под дворцом, хотя и не была уверена, зачем.

— Тамура, ты сказал обновление.

— Да! — Он взмахнул свободной рукой в воздухе, словно отмахиваясь от мухи. — Обновление. — Он остановился и сильно ткнул меня в грудь. — Время не течет вспять. — Его лицо стало растерянным, брови нахмурились. — Иногда оно останавливается. — Он поднял палец и несколько секунд молчал. — Вот! Это повторилось снова. Очень странно.

Безумного старика всегда было трудно понять, и я, как ни странно, почувствовала облегчение от того, что ничего не изменилось. Он потянул меня за собой вниз по ступенькам.

— Не исцеление. Не обращение вспять. Обновление. — Он рассмеялся. — Пророчество — это жук. Всегда растет. Всегда оставляет после себя старые шкуры.

— Ты снова говоришь об Авгуриях, Тамура.

Райтер — Ранд, создавшая Тамуру — была оракулом. Она видела будущее, и это свело ее с ума. Не слишком большой скачок, я знаю, учитывая, что все Ранд чертовски сумасшедшие, но Райтер, очевидно, была хуже остальных. Стремясь освободиться от бремени знаний, она создала Тамуру, своего Аспекта. Она дала своему ребенку два дара. Первым было бессмертие, ее бессмертие. Она сделала это, чтобы избавиться от того, что поддерживало в ней жизнь, и умерла через несколько мгновений после того, как Тамура… родился, я полагаю. Она также передала ему знания. Все свои знания. Весь свой опыт. Все, что она видела в прошлом, и мириады возможных вариантов будущего. Для земного разума это было слишком, и это сломило Тамуру. Сильва однажды описала старого Аспекта как человека, окруженного треснувшими зеркалами, каждое из которых показывало ему разные части его самого. Он казался вполне довольным своим безумием, хотя я часто спрашиваю себя, было ли это потому, что он не знал ничего лучшего.

— Железный легион доказал, что Авгурии были ложными, Тамура, — сказала я.

Он фыркнул на меня.

— Попроси слепого описать зеленый цвет, и ты услышишь о фиолетовом.

Я потянула и остановила Тамуру. Мне пришлось приложить немало усилий.

— Ты хочешь сказать, что Железный легион неправильно понял Авгурии?

Тамура закатил глаза и поглядел на меня.

— Да, — очень медленно произнес он. — Теперь пойдем. Ты должна встретиться с Королевой-труп.

Он просунул голову в дверной проем, ведущий в коридор, принюхался, издал одобрительный звук и потащил меня дальше. Я вдруг осознала, что в коридорах было совершенно темно. Не было ни фонарей, ни факелов, вообще никакого света. Я могла видеть, хотя все вокруг было в оттенках серого. Это заслуга Сссеракиса. Ужас наделил меня своим ночным зрением, хотя было странно видеть все в монохромном свете. И это не объясняло, как Тамура мог видеть все достаточно ясно, когда шел, не задевая пальцами ног о камни.

— Тамура, я не понимаю. Я Королева-труп.

— Неужели? — спросил он с сарказмом в голосе. — Ты недавно познакомилась с собой?

Мы продолжили путь, и Тамура ни на секунду не выпускал мою лапу из своих пальцев, всегда безошибочно ведя меня, хотя я и не могла сказать, куда. Наконец он замедлил шаг и остановился у темного дверного проема. Я слышала, как вдалеке завывает ветер. Он махнул рукой в сторону двери.

— Зеркало. Девушка. Женщина. Начало. Конец. Жизнь. Смерть. Боги из семян, из ничего, кроме пыли. Все здесь. Когда-то здесь.

Я оглядела комнату, мое ночное зрение выделяло все детали в резких оттенках серого. На полу были каменные обломки, возможно, остатки скамьи. Брошенный фонарь, давно пустой и теперь покрытый пылью, лежал на боку. Рядом с ним виднелось древнее коричневое пятно, которое почти стерлось. В дальнем углу на куче старого тряпья лежали кости.

Я знаю это место, Эска. Мы знаем это место.

— Я не понимаю.

Тамура снова обвел рукой комнату.

— Пришло время познакомиться с самой собой. Ха. Время. Нет времени. Он не может причинить тебе вреда, только показать тебе себя.

Я еще несколько секунд смотрела на сумасшедшего старика. Он сделал движение, чтобы прогнать меня. Я не знала, что найду в комнате, но, что бы это ни было, для Тамуры это казалось важным, и я доверяла ему. Я переступила порог и приготовилась к… чему-то. Но ничего не произошло. Это была просто темная, старая комната. Тысячи лет погребенная и забытая, как и весь остальной разрушенный город Джиннов. Возможно, кто-то жил здесь какое-то время. Кости, пятна крови и выброшенный фонарь, безусловно, наводили на мысль об этом, но… Сссеракис был прав. Мы действительно знали это место. Я бывала здесь раньше.

Словно в озарении, я увидела себя. Я была моложе, с гладкой кожей, смелая, даже нахальная. У меня все еще были при себе обе руки. На мне было тюремное тряпье, волосы торчали в разные стороны. Шрам на моей щеке едва зажил и был набухшим. Потом все исчезло. Все, кроме воспоминания. О да, теперь я узнала это место. Это была наша последняя остановка перед тем, как мы выбрались из Ямы. Где Джозеф убил Изена. Где я встретилась лицом к лицу со своим лучшим другом, накричала на него и получила в ответ его холодную ярость. Где я проглотила Источник хрономантии и противопоставила свою волю его воле. Где умер Джозеф. Где я поняла, что Сссеракис был связан со мной каким-то образом, который я тогда не могла понять.