Опять дергаюсь. Ткань трещит. Ветки в кожу впиваются.

Кошусь назад. За сучок зацепилась. Пока выпутываюсь, амбал поспевает. Волосы освободить помогает.

За локоть меня крепко берет, не вырваться, и назад к машине тащит.

— Куда тебя в лес понесло в такую темень?! — спрашивает.

Я молчу, еле за ним ногами перебирать успеваю.

— Язык проглотила?

Злится. Чувствую, как рука на моем локте напрягается.

— По-хорошему с тобой хотел. Но ты, видать, не понимаешь.

— Отпустите меня, пожалуйста. Ремонт я оплачу. Сразу все не получится. Долями выплачивать буду, — канючу жалобным голосом.

Чувствую, не из-за денег со мной возится. Задела я его, вот только чем, не понимаю.

— Простите меня. Не со зла машину вашу угнала. По глупости. Испугалась сильно.

Тактику меняю, под дурочку косить пробую.

— Рустам, — бросает отрывисто.

— Что?! — опешиваю.

— По имени меня называй. Дальше извиняйся.

— Простите, Рустам, пожалуйста, — продолжаю жалобно. — Вы такой большой и сильный, я рядом с вами себя песчинкой чувствую. Боязно мне, вот и делаю глупости.

Расстаралась. Комплиментов наговорила. Довольный вроде, кивает, скалится.

— Хорошо. Приедешь ко мне завтра. Извинишься еще раз, прям как сейчас постараешься. Я тебя хорошенько оттрахаю, а понравится, еще и денег с собой дам.

— Не поеду, — рычу.

Вырываюсь. Царапаюсь. Он меня в охапку сгребает и к машине припечатывает.

— За дурака меня держишь? Невинной овечкой прикидываешься. Я тебя, рыжик, насквозь вижу. Сказал, моей будешь. Значит, никуда от меня не денешься. Еще добавку вымаливать станешь.

Рукой меня за затылок держит, трепыхнуться не позволяет. Дышу через раз, в плечи ему упираюсь. От себя отталкиваю. Без толку. Еще плотнее прижимается. Выгибает дугой. На губы пялится.

Представляю, что поцелует, и меня всю передергивает. Трясти начинает. Того, другого вспоминаю. Переклинивает. Кричу. Из глаз слезы ручьями. Задыхаюсь. По груди колочу.

Сколько времени прошло, не соображаю. Бьюсь в истерике. Носом в мокрую рубашку упираюсь.

— Тише, — шепчет мне амбал. — Прошло уже. Не сделаю ничего.

Лапищей своей по голове меня гладит. Успокаивает.

Рядом сердце его стучит. Бешено. И не держит меня больше, а я шелохнуться боюсь. Носом в грудь уперлась и стою. Он меня не отталкивает. Только дышит тяжело.

Медленно отстраняюсь. Глаза поднять боюсь.

— Успокоилась? — спрашивает. — Ребята приехали. Машину в ремонт отгонят. Пойдем, я тебя домой отвезу.

Внутри просыпается надежда. Неужели отпустит?

Послушно в машину забираюсь. Жду, когда он со своими людьми переговорит. Еще колотит всю. Пальцы подрагивают.

Рядом садится, машину заводит.

Едим молча. Я в окно смотрю, к нему не поворачиваюсь. Затылком чувствую, наблюдает. Рассматривает.

Закрыться хочется. От взгляда его спрятаться. Руками себя обхватываю. Дрожу.

— Замерзла? — спрашивает и куртку мне с заднего сидения передает.

— Спасибо, — говорю, на плечи накидываю.

Ткань от взгляда его укрывает. Преграду между нами выстраивает.

В дом влетаю стрелой. За маму переживаю сильно. Она за столом сидит, в одну точку смотрит. Меня слышит, голову поднимает, улыбаться пытается.

— Вернулась? — спрашивает, а у самой губы подрагивают. — Что там с машиной этой?

— Нормально все, — за меня Рустам отвечает. — Небольшой ремонт и будет как новая. Виктор с Настей где?

— К Михаилу Семеновичу ушли. Хотите чаю? — по привычке предлагает мама.

— Нет, спасибо. А вот Катюше бы не помешал.

Мама понимающе кивает и послушно бредет на кухню, оставляя нас одних.

Амбал подходит, смотрит на меня, а сам головой качает.

— Завтра ко мне приедешь. Поговорить нам нужно. Людей у тебя своих оставлю, так что не вздумай больше бегать. Найду, хуже будет.

Лицо жесткое. Челюсти сжаты. Понятно, о чем говорить будем. Попала я по полной программе.

Поднимаюсь с кровати, крадусь к двери на цыпочках. Заглядываю в замочную скважину.

Амбалы за столом сидят, в карты играют. Четвертый час ночи, а они все не спят. Нас стерегут. Ну ничего, через дверь не выйду, так в окно вылезу.

— Катя, у тебя все хорошо? — шепчет мама.

Я то надеялась, что она уснула уже. Ошиблась.

К кровати подхожу, на край сажусь. Мнусь. Не знаю, с чего начать.

— Виктор неплохим человеком оказался. И дочку любит. Не обидит он Настю. Я это сердцем чувствую, — говорит мама.

Я на нее смотрю, удивляюсь. Ей бы ненавидеть их, а она переживает, сочувствует. Сердце мне своей добротой разрывает. Молчу, глаза отвожу.

— Может, и друг его не такой плохой?! — голос у нее подрагивает, а у меня кровь внутри закипает.

Неплохой, как же. Типичный бандит без стыда и совести.

— Уеду я на несколько дней. К тете Наташе в Саратов махну. Деньги знаешь, где лежат. Трать сколько нужно, не стесняйся, — сразу к главному перехожу.

Мама за руку меня берет. В глаза внимательно смотрит.

— Угрожает Рустам тебе, да? Денег за ремонт машины требует?

Молчу. Как ей объяснишь. Не нужны ему мои деньги, он еще и доплатить готов за услуги особые.

— Ремонт пустяковый. Он сам разберется. Дядю Володю навестить хочу, давно к нему не ездила, — говорю твердо.

Мама вздыхает глубоко, но не успокаивается.

— У Виктора помощи попроси, — сказать пытается, но я ее останавливаю.

У Бегуновых больше никогда ничего просить не стану. Одного раза хватило, на всю жизнь запомнилось. Поднимаюсь.

— С дядей повидаюсь и вернусь. Переживать не из-за чего.

Мама замолкает, спорить со мной больше не пытается. Только глаза у нее печальные.

Ничего, от Рустама этого отделаюсь, поисками работы займусь. Немного подкопить осталось. Операцию маме сделаю, и все наладится.

Обратно под одеяло забираюсь. Жду, когда мама уснет. Только она все не засыпает, вертится. У меня самой веки тяжелеют. Так и слипаются. Не замечаю, как отключаюсь. А когда просыпаюсь, бежать уже поздно. Солнце за окном встало. Мама на кухне суетится, амбалам позавтракать предлагает. Они благодарят, но отказываются.

Проспала! Что же делать теперь?

В комнату выхожу, за стол сажусь. К амбалам приглядываюсь. Им бессонная ночь тоже нелегко далась. Сидят, зевают, на часы поглядывают.

— Буйный велел тебя в десять привезти. Поторопиться бы, — обращается ко мне один из амбалов, а сам в рот голодными глазами заглядывает.

— Кто велел? — переспрашиваю.

— Буйный. Ну, Рустам Фархадович.

— Тогда скорее выдвигаемся, — бросая недоеденный завтрак, требую я и резко вскакиваю.

У амбалов даже челюсти вываливаются. Они думали, сопротивляться буду, а я сама рвусь.

Собираюсь по-быстрому, целую маму в щеку и за дверь выпрыгиваю. К машине почти бегу. На заднее сидение усаживаюсь. Ремень пристегиваю, руки на коленях складываю. Ни дать ни взять послушная школьница.

Оторопевшие мужики меня догоняют, впереди располагаются. Пока на проселочной дороге крутимся, да на шоссе выруливаем, я тихо сижу. Разговоров не затеваю. Пусть расслабятся, бдительность потеряют.

На трассе ерзать начинаю, показательно по сторонам посматриваю.

— В туалет очень хочется, — говорю. — Здесь кафе недалеко есть. Там чисто и кофе хороший выпить можно.

Тот, что за рулем, на часы смотрит. Купился. Очень уж ему после бессонной ночи кофеину хочется. На напарника поглядывает, сомневается.

— Рядом совсем. У дороги, — продолжаю я соблазнять.

— Остановимся, — усмехается водитель. — Что ж мы изверги заставлять даму терпеть.

Попались. Улыбаюсь, дорогу им показываю. А у самой сердце стучит. Чуть из груди не выпрыгивает.

Пока у Ромашки паркуемся, я в окна заглядываю, чья смена понять хочу. Волнуюсь.