Дальше все происходит как в замедленном кино. В открывшемся проеме мелькают машины. Перекрывая въезд дорогой иномарке, напротив ворот останавливается тонированный внедорожник. Охрана что-то кричит. Створка дергается в обратную сторону, но не успевает. Опускается переднее стекло и прямо на меня смотрит черное дуло автомата, а за ним улыбающаяся рожа Ильдара.

Не понимаю, кто начинает стрелять первым. Охрана или он. Рассекая воздух и опаляя лицо, рядом свистят пули, а в следующее мгновение я падаю на землю, придавленная огромным телом.

Сдавленно вскрикиваю и замираю, втянув носом знакомый мужской аромат.

– Рустам, – шепчу я хрипло, пробуя снять с себя мужчину, что придавил мне грудную клетку тяжестью своего тела.

Он сдавленно стонет, пытаясь скатиться с меня в сторону. Слышу выстрелы, но теперь они доносятся издалека.

– Рустам, ты ранен? – кричит Виктор где-то рядом.

Мужчина, наконец, скатывается с меня, позволяя глотнуть холодный воздух. Ударяюсь головой о дно машины и сажусь на корточки. С ужасом смотрю на свои руки. С них капает кровь. Осматриваю собственное тело. Не моя. Рустама?

– Вызывайте скорую. Скорее, – кричит Виктор не своим голосом.

Подползаю к лежащему на траве мужчине. Белая рубашка в крови. Темные волосы прилипли ко лбу.

– Рустам, – шепчу я, захлебываясь слезами.

Он поднимает на меня глаза и скалится. Его улыбка разрывает мне сердце. Слезы ручьями текут по щекам, в горле застревает ком.

Вокруг нас суетятся люди, что-то говорят. Кто-то отдает приказы, женщины испуганно вскрикивают. Я никого не замечаю.

В голове бьется удушающая мысль: Рустам закрыл меня собой и теперь умирает по моей вине.

– Только живи, пожалуйста, живи – шепчу я, хватая его за руку.

– Катя, пожалуйста, отойди, – обнимая меня за плечи, просит Виктор. – Приехали врачи.

Я упираюсь, и Виктор насильно оттаскивает меня в сторону.

– Мне надо к нему, – всхлипываю я без устали.

– Ты ему сейчас ничем не поможешь. Пожалуйста, успокойся. На тебя больно смотреть, – уговаривает меня мужчина.

Наблюдаю, как Рустама грузят в машину скорой помощи. Бросаюсь вперед.

– Пустите меня. Я поеду с ним, – требую у врача.

– А вы больному кем будете? – спрашивает он устало.

– Невеста, – произношу уверенно. – Это была наша помолвка.

Виктор незаметно кладет мне в руку кольцо, и я натягиваю его на палец.

Доктор недовольно морщится, явно планируя мне отказать, но вмешивается дядя Нияз. Перед мужчиной все присутствующие мгновенно вытягиваются по стойке смирно. Даже врачи.

– Пусть едет, – резко произносит он, и мне подают руку, помогая забраться в машину.

Виктор коротко кивает, провожая понимающим взглядом. Двери захлопываются. Мне протягивают белый халат и просят сесть на кресло рядом с потерявшим сознание, бледным как полотно Рустамом.

Ненавижу белый. В комнате, где я сижу все бесконечно белое, даже пластиковые стулья. Извращенная форма пытки – заставлять человека ждать приговор в месте, лишенном цвета. Вскакиваю, прохожусь трижды поперек и один раз по диагонали. Снова сажусь. Это какой-то дикий ритуал, но он позволяет мне не сойти с ума.

Операция длится уже второй час, и я не нахожу себе места.

Рустам не может умереть. Не имеет права. У меня и так слишком мало дорогих мне людей. Его я не потеряю.

Вскакиваю, чтобы еще раз пройти по схеме, но меня отвлекает медсестра.

– Екатерина Егоровна, вас просит подойти врач, – произносит она безучастно. Стараюсь заглянуть ей в глаза, боясь увидеть там печальную правду.

– Операция закончилась? Он жив? – лепечу несмело.

– Все расскажет врач, – отрезает она строго.

– Вам что трудно ответить? – срываюсь я грубо.

Девушка испуганно хлопает ресницами и пятится. У меня что, такой устрашающий вид?!

– Я правда ничего не знаю. Меня попросили вас позвать и все, – лопочет она виновато.

– Простите, я очень нервничаю, – извиняюсь сквозь зубы и послушно бреду за ней.

Врач ждет нас у сестринского поста, рассказывая девушкам что-то, отчего они заливисто хихикают. Встречается со мной взглядом и замолкает.

– Здравствуйте. Я лечащий врач Рустама Фархадовича, – представляется он серьезно.

Сдержанно киваю.

– Он пришел в себя и требует, чтобы привели вас.

Ухмыляюсь. Рустам только оклемался, но уже отдает приказы. Хороший признак.

Мне выдают белый халат и ведут по длинному коридору.

– Операция прошла успешно. Пуля не задела жизненно важные органы. Рустам Фархадович потерял много крови, так что какое-то время придется поберечься, но в остальном он быстро встанет на ноги. От себя мы сделаем все возможное, – объясняет ситуацию врач. – Мы предложили ему снотворное, но он наотрез отказался, захотел сначала увидеть вас.

От этих слов меня начинает потряхивать. Все это время я переживала только о том, чтобы Рустам выжил. Собственная судьба волновала меня в последнюю очередь. И вот теперь задумалась, что он сделает со мной после того, как я, по его мнению, изменила с другом и чуть не сбежала в очередной раз.

– У вас десять минут, – останавливаясь у отдельной палаты, сообщает врач. – Постарайтесь его не переутомлять.

Берусь за ручку, а у самой руки трясутся от волнения. Глубоко вдыхаю и решительно открываю дверь.

Рустам лежит на железной кровати, уставившись в потолок. Грудь перебинтована, скрывая часть устрашающих татуировок. Он поворачивает голову ко мне, и я замираю у порога, не решаясь подойти.

Мужчина сканирует меня недобрым взглядом, грозно сдвинув на переносице брови. Останавливается на моих пальцах, замечает кольцо и подзывает движением руки.

Послушно подхожу к кровати.

– Рустам, – всхлипываю я. – Прости. У меня ничего не было с Виктором. Он просто хотел мне помочь. Его попросила Настя.

Ложь легко слетает с моих губ. Даже удается убедить себя, что вру исключительно ради самого Рустама, чтобы не волновать после операции. Слезы капают из глаз, добавляя моим словам искренности.

– Наклонись, – хрипло произносит он.

Я опускаю голову ближе. Его пальцы скользят по моему лицу, размазывая по щеке соленые слезы. Он молчит, а я не могу оторваться от его темных глаз.

Все меняется за доли секунд. Я не успеваю вскрикнуть, как его ладонь сдавливает мне горло. Воздух не поступает в легкие. Испуганно дергаюсь, беззащитно открывая рот. Он притягивает меня к себе, медленно ослабляя хватку.

Перемещает руку на затылок, заставляя склонить к нему голову. Накрывает губы поцелуем. Не сопротивляюсь, позволяя его настойчивому языку проникнуть внутрь. Он не спеша исследует меня. Нагло. Хищно. Помечает собой каждый уголок. По телу пробегает предательская дрожь. Сама не верю, с какой пылкостью отвечаю на его поцелуй. Забываю про стыд и про больницу, подчиняясь его требовательным губам.

Отлепиться друг от друга нас заставляет вежливое покашливание врача.

– Боюсь, не могу вам пока этого позволить. Как минимум неделю придется потерпеть, – произносит он с легкой насмешкой, удерживая на лице серьезную мину.

Я заливаюсь краской, а Рустам молчит, бросая на меня по-собственнически красноречивые взгляды.

– Поезжайте домой. Отдохните, а завтра больной будет ждать вас в приемные часы, – выпроваживает меня за дверь заботливый доктор.

Я прощаюсь с Рустамом и выхожу из палаты, встретившись нос к носу с дядей Ниязом. Глаза у мужчины ледяные. Он окидывает меня равнодушным взглядом и кивает одному из своих людей.

– Отвезите домой к Рустаму, – следует короткий приказ и меня вежливо, но настойчиво ведут к машине.

Пожелай я сбежать, у меня не было бы шанса, но я не собираюсь, по крайней мере, пока не поправится Рустам.

Убеждаю себя, что все дело в чувстве вины. Он закрыл меня собой, возможно, я обязана ему жизнью. Но что-то глубоко внутри подсказывает горькую правду: я влюбилась в Рустама. И что теперь делать с этим открытием, я не знаю.