В больницу собираюсь с самого утра, даже позавтракать не успеваю. Натягиваю привычные джинсы с футболкой, хватаю сумку и бегу вниз, на ходу вызывая себе такси, но останавливаюсь на полпути, натолкнувшись на холодный взгляд дяди Нияза.

Мужчина неторопливо пьет кофе, развалившись на диване в гостиной. Осматривает меня с ног до головы, недовольно морщится и кивает на место рядом.

Послушно устраиваюсь на диване, скромно сложив руки на коленях.

В дверях появляется экономка, и через пять минут передо мной ставят завтрак.

– Тебе надо хорошо питаться, – нарушая напряженную тишину, произносит мужчина.

– Ешь, – добавляет отрывисто, когда я уныло смотрю на завтрак.

Впиваюсь пальцами в вилку и через силу запихиваю в себя творог с фруктами. Подозреваю, что кофе мне не нальют. Я же, по их мнению, беременна. Выпью в больнице. Сейчас важнее понять, зачем приехал Нияз. А он только молча сверлит меня глазами, не начиная разговор.

– Куда ты собралась? – наконец произносит холодно.

– В больницу, – запивая очередную порцию фруктов водой, сообщаю я.

– Одна из дома выходить не смей, только с охраной. Мои люди ликвидировали Ильдара, но его семья может решиться на месть.

– Ликвидировали? – заикаясь переспрашиваю я, роняя на пол вилку.

В комнату вбегает горничная, собирает посуду. Нияз окидывает меня задумчивым взглядом и произносит вкрадчиво, когда мы остаемся одни:

– Ты понимаешь, за кого собралась замуж, девочка? Может, Рустаму и нравится твой детский бунт, но у любого поведения бывают последствия. Запомни это. Скоро ты станешь частью семьи. Сабиров пролил нашу кровь. Мы такого не прощаем.

У меня холодок пробегает по коже. Во что же я опять вляпалась?!

– В больницу поедем вместе, – поднимаясь на ноги, сообщает мужчина.

Я вскакиваю и следую за ним, даже не заикаясь про кофе.

Нас окружает многочисленная охрана. Сесть мне предлагают во вторую машину, следующую за автомобилем дяди Нияза. Я даже рада такой дискриминации. Чувствую себя некомфортно рядом с ним.

Завидев наш кортеж, машины разъезжаются в стороны, так что до больницы мы добираемся быстро.

Дядя Нияз сразу поднимается к Рустаму, попросив меня подождать, и я под неусыпным контролем охраны сворачиваю в кафе. Где без малейшего зазрения совести, заказываю себе большой капучино.

В это время дня здесь пусто. Я сажусь за свободный столик у окна и с удовольствием потягиваю горячий напиток. Рядом устраиваются молоденькие медсестры. Я не обращаю внимания на их болтовню, пока не доносится знакомое имя.

– Боже, какой красавчик. Ты бы видела его пресс. Вип-палата, часы ролекс. Вот бы мне заполучить такого мужчину, – закатывая глаза, произносит блондинка с искусственными ресницами.

– Разве его не с обручения привезли? Говорят, невеста вчера приходила. Хорошенькая.

Блондинка фыркает, уверенно выпячивая грудь.

– Невеста не жена, всегда подвинуть можно.

Я резко вскакиваю со своего места, едва не пролив на нахалку остатки кофе. Двигать она меня собралась. Не получишь ты Рустама, даже не мечтай. Бросаю на девицу презрительный взгляд и выхожу к лифтам.

И что это я так завелась в самом деле?

Поднимаюсь к Рустаму в палату, оставляя охрану за дверью.

– Я уж думал, до ночи будешь подниматься, – жалуется мужчина с улыбкой, когда я закрываю за собой дверь. – Иди скорее ко мне.

Осторожно подсаживаюсь к нему на постель. Он тут же притягивает меня ближе, обжигая кожу голодным взглядом.

Сегодня Рустам выглядит лучше. Не такой бледный. Даже работать умудряется в больнице. На тумбочке стоит включенный компьютер.

– Нияз Ахматович сказал, что Ильдар …

Запинаюсь, не знаю, как произнести то, что собираюсь сказать. Но Рустам меня перебивает.

– Знаю, тебе не нужно больше из-за него беспокоиться. Я пытался убрать его раньше, но мерзавец залег на дно, чтобы испортить нам праздник.

Замолкаю. Хочу поблагодарить Рустама за все, но слова застревают в горле, не формируясь в законченные предложения.

Он садится на постели, демонстрируя мускулистую грудь. Я разглядываю его повязку, залипая на кубиках пресса и полоске волос, убегающей вниз. Щеки заливает краска. Рустам усмехается, опаляя шею горячим дыханием, а я и не заметила, как он придвинулся настолько близко.

– Врач сказал пока нельзя, – произношу шепотом.

– Но целоваться-то можно.

Не успеваю опомниться, как он берет в плен мои губы. Резко вторгается языком в рот, выбивая из легких воздух и лишая воли. Не пытаюсь сопротивляться, трепещу в его руках, прикасаясь подрагивающими пальцами к его горячей коже.

Теряю счет времени, растворяюсь в его руках и не замечаю, как в палату заходит уже знакомая медсестра. Вежливо покашливает.

– Рустам Фархадович, вам пора на мрт, – произносит она, злобно на меня зыркая.

Мужчина переводит на нее недовольный взгляд и нехотя выпускает меня из рук.

– Поезжай домой, Рыжик, – говорит мне и целует в щеку.

Растерянно бреду на выход, чуть позади следует охрана. Поворачиваю к площадке с лифтами, когда сбоку открывается дверь, и меня затаскивают внутрь, зажав рот рукой. Отчаянно сопротивляюсь, но знакомый голос произносит над самым ухом:

– Тихо, Катя, нам необходимо поговорить.

– Виктор? – протягиваю взволнованно, услышав за дверью шаги приближающейся охраны. – Давай туда.

Мы выскакиваем на лестницу, поднимаемся этажом выше и замираем в напряженном ожидании, вслушиваясь в топот ног на площадке ниже.

– Тут чисто, – слышится крик внизу, и через минуту шаги затихают.

– Они скоро меня найдут, – произношу я, разворачиваясь к мужчине. – Это только вопрос времени.

На красивом лице наливается неприлично большой синяк. Это после драки на помолвке. Я с беспокойством вглядываюсь его в глаза, надеясь понять, что происходит. Почему он так рискует? Даже не побоялся приехать за мной в больницу.

– Зачем ты пришел, Виктор? – спрашиваю требовательно, с удивлением отмечая, что рада его снова видеть.

– Тебе не следует оставаться с Рустамом. Поедем со мной, – настаивает он.

Горько усмехаюсь в ответ.

– Думаешь, наш отец хоть чем-то лучше?! Рустам закрыл меня собой, а что сделал он, когда мне нужна была помощь?

– Он умер, Катя. Наш отец давно мертв, – произносит мужчина взволнованно.

Изумленно вглядываюсь в его бледное лицо. Он не шутит, в глазах застыли слезы, губы подрагивают.

– Егора Бегунова убили еще до твоего рождения, – припечатывает он меня непонятной фразой.

– Этого не может быть, – отрицательно качаю я головой, ничего не понимая. – Я видела у мамы фотографии.

– Человек, выдающий себя за нашего отца, на самом деле его брат-близнец. Степан. Они очень похожи. Я был рядом с ним почти всю жизнь, но так и не заметил подмены. Если бы он не рассказал, никогда не узнал бы правды.

– Ерунда. Ты сам-то в это веришь? – выдаю возмущенно.

Виктор задумчиво отводит глаза.

– Дай слово, что никому не проговоришься. Ради твоего же блага.

Киваю, понимая, что все равно никому не скажу.

– Я сам изъял из базы полиции его отпечатки пальцев. Так что поверь мне, это действительно Степан.

– Значит, папа мертв? – спрашиваю сдавленно.

Новость меня оглушает. Вся моя, выстроенная на ненависти к отцу, жизнь неожиданно дает трещину. Оказывается, где-то глубоко в душе я все еще лелеяла надежду, что он однажды поймет, насколько был неправ, когда меня бросил.

На глаза наворачиваются непрошенные слезы. Ужасная мысль молотом стучит по вискам. Отец безвозвратно ушел. Я его никогда не увижу. Не добьюсь его любви, не получу прощения.

– Степан не знал, о твоем существовании. Они тогда редко общались с братом. Он ударился в криминал и не хотел впутывать родню в свои дела, – объясняет мне Виктор, но я слушаю его словно сквозь туман, с трудом воспринимая происходящее. Вижу только, как у него шевелятся губы, а слова пролетают мимо меня.