Дорога становилась всё хуже и хуже — она уже еле угадывалась в прошлогодней траве. Наверное, по ней и в лучшие времена не сильно ездили.
— Давай-ка перебираться на рельсы, — решил Андреев. — Оттуда и обзор будет лучше…
Он первым перемахнул через канаву с застоявшейся водой и поднялся по некрутой насыпи, заросшей не меньше, чем дорога. Осмотрелся, махнул рукой:
— Давай, вроде тихо…
Я вскарабкался за ним, едва не свалившись в канаву — всё же физическая форма у Лёхи отличная, даром что ему за сорок. Осмотрелся — ну да, обзор отсюда отличный, ржавые рельсы уходят вдаль, плавно идя в поворот. Травы не так много — тут она, похоже, и не растёт толком.
— Тут всё промаслено, потому и растительности меньше, — пояснил Андреев, видимо, заметив, как я смотрю под ноги. — Когда поезда ходили, и масло капало, и соляра…
— А вы откуда знаете? Вспомнили? — удивился я.
Сон. Железная дорога. Тот, Женька, называл себя железнодорожником. Его работа была связана вот с этими старыми рельсами? Может быть.
— Откуда-то помню, — пожал плечами Лёха. — Надеюсь, что в Северных Воротах вспомню… ещё что-нибудь.
Ну да, ради этого и идём…
Мы зашагали дальше — тут идти было легче.
Что я, вот лично я рассчитываю найти в этих Северных Воротах? Ну, допустим, Андреев попадёт в знакомую обстановку и что-то вспомнит… А если — нет? Если мои расчёты неверны?
Ну, в общем-то, я ничего не теряю. Не вспомнит — вернёмся. Вроде тихо… Хотя — когда на нас в садоводствах напали болотники, тоже было тихо. Но ничего, второй раз в ту же ловушку я не попадусь — теперь, когда знаю, что так может быть, стану в разы внимательнее…
Брось, Матвеев. Ты прекрасно знаешь, что рассчитываешь там найти.
Зеркало. То самое зеркало, сквозь которое Андреев попал в наш мир. Откуда попал — вопрос второй, но уверен — пришёл он сюда именно «зеркальным» путём. Неприязнь его к зеркалам, скорее всего, связана в том числе и с этим.
Ладно. Допустим, ты его найдёшь — хотя это тоже спорно. Станция — это не один домик, обшаривать её можно долго. Может, оно вообще не на станции — может, там рядом чей-то дом, где оно тихо-мирно висит на стене. А может, уже не висит — упало, разбилось, шальной изгой пальнул в него из пистолета или просто долбанул ногой, потому что отражение не понравилось…
Найдёшь целым. Если повезёт. И, что немаловажно, убедишься, что это именно оно, а не обычный предмет интерьера. Как убедишься — непонятно, но пусть да. Что дальше?
Возьмёте его с Лёхой под мышку и потащите в Гидрострой? Спрячете, чтобы потом вывезти? Сообщишь через Леночку в Колледж, чтобы они прислали транспорт?
Признайся себе, Владька — ты просто хочешь, чтобы оно сработало и Андреев вернулся домой. Подальше от интриг Колледжа, от всей нашей круговерти, туда, где он жил и скорее всего был счастлив… А потом уже — всё остальное. И ближний круг… если повезёт, хотя в целом, наверное, мне это уже безразлично.
Мы шли и шли. Слева тянулся кустарник, справа — самый настоящий лес. Странно — очень тихо, хотя птицы заливаются вовсю… Пахнет свежей, по-особенному весенней сыростью. Несколько раз я замечал движение некрупных животных — зайцы или лисы. Если верить схеме, которая есть в милиции, Северные Ворота когда-то были частью города, разве что находятся чуть в стороне. Наверное, в довоенные времена туда можно было доехать на машине. Может, потому и крупные животные в эти места не забредают? Лучше бы и не забредали… Выскочи на нас оборотень — не факт, что справимся. Хотя оборотни умные, они так близко к стенам не подходят.
Справа деревья расступились — сбоку подходила ещё одна железнодорожная ветка, на вид такая же ржавая. Мы дотопали до их слияния, и тут Андреев остановился. Наклонился, потрогал рельсы…
— Странно, — сказал он вслух, трогая мыском сапога старый рельс. — Посмотри.
Я присел, не очень понимая, что он имеет в виду. Рельс как рельс.
— По нему ездили не так давно, — пояснил Лёха. — Ржавчина стёрта. Сравни с теми, по которым мы шли.
Я вернулся на несколько шагов, посмотрел… Да, напарник прав — у тех рельсов, что вышли из леса, ржавчины сверху заметно меньше. И что это значит?
— Прошло что-то не тяжёлое, — задумчиво пробормотал Андреев. — Ручная дрезина или «козелок», поставленный на ролики для движения по рельсам…
— А такие бывают? — невпопад спросил я.
— Видел на картинках, — буркнул напарник.
Ясно, что ничего не ясно… Но понятно одно: мы уже идём не зря, железная дорога явно возвращает Лёхе воспоминания, пусть понемногу.
— Выходит, здесь изредка ездят, — задумчиво рассуждал на ходу Лёха. — Кто? Могут быть изгои, иногда у них попадаются машины. Могут и наши, эта ветка выводит за комбинат, а там сам чёрт ногу сломит, что творится.
— А на станции не может быть засады изгоев?
— Может, — неожиданно буднично ответил Андреев. — Как она может быть в промзоне, например, или в тех садоводствах, где мы были… Так что смотреть нужно в оба. Ну и ты помнишь, — подмигнул он: — Идём на свой страх и риск, верно? Сам же меня сагитировал.
Блин… Только сейчас до меня начало доходить, во что я ввязался. Три километра до своих, на помощь не придёт никто. Попадём на изгоев или на зверей — отбиваться придётся самим. Конечно, есть шанс, что мои предположения верны, но… но я предпочёл бы это не проверять. Или проверить при безопасных обстоятельствах.
Впрочем, Лёха был спокоен, или просто собран. Что и неудивительно: он шёл раскрывать тайну своего прошлого…
Мы отмахали, наверное, ещё примерно столько же, сколько уже прошли, и деревья стали отступать в стороны — вероятно, станция близко, и станция немаленькая. В Вокзальном, как я понимаю, станция поначалу была вообще огромной, но большую часть рельсов давно уже сняли — за ненадобностью и как материал для строительства и укрепления Стены. А эта станция на отшибе и, похоже, осталась нетронутой…
Слева виднелись какие-то строения — старые и облезлые.
— Стоп, — скомандовал Андреев, доставая из сумки бинокль. — Присядь, светиться не стоит — вдруг там есть наблюдатель.
Мы сначала пригнулись, потом просто сели на ржавые рельсы. Лёха долго, минут 15 смотрел в бинокль, поводя им влево-вправо. Потом передал его мне:
— Лучше всего людей выдаёт дым, но тут его нет и в помине… Я ничего не вижу. Глянь своим способом. Особенно — эти вот ангары слева, их крыши, и крыши вагонов. Места высокие, я бы точно там кого-нибудь посадил.
Я прильнул к биноклю. До строений было, наверное, с полкилометра, и я отчётливо различал детали — солнце поднялось достаточно и светило нам в спину, а значит, и бликов можно не опасаться. Да и противникам, если они там есть, будет сложно нас увидеть — их солнце как раз слепит. Полуразвалившийся бетонный забор, высящиеся над ним сооружения — обшарпанные, с провалившимися крышами, по верху кое-где растут деревца… Вереница вагонов, правее ещё одна — видимо, давно уже разграбленные поезда, я читал, что всё ценное из окрестностей городов давно уже вывезено… Дальше видна ещё пара строений, отсюда не разобрать, а совсем вдали — ещё ангары… Станция очень большая. Ну и что я планировал тут найти?
Я подавил начинающую накатывать панику — ещё не хватало. Так, ауры. Ауры и движение… Нет, ничего не видно.
Я осматривал станцию вновь и вновь, прекрасно понимая, что только внимательность избавит от неожиданностей.
Опустил бинокль я только после того, как защипало в глазах, а от постоянного сосредоточенного поиска аур началась слабость. Да, это не между делом вокруг смотреть…
— Ничего не вижу, — выдохнул я, протягивая бинокль Андрееву.
— Оставь пока у себя, — велел тот. Передёрнул затвор автомата, щёлкнул предохранителем. Хлопнул по кобуре, проверяя пистолет. Подумал несколько секунд.
— Давай вооон туда, к тому поезду, что правее, — велел он. — Он отгородит нас от зданий. Видишь, по дороге будка? У неё остановимся, оттуда глянем ещё раз. Не бежим, чтобы не выдохнуться, но быстрым шагом. Я впереди, ты шагах в десяти. Готов? Пошли!
