— Леночка бы не одобрила, — сказал я вслух. — Она считает, что силой ничего не решить…
— Подружка? — без особого интереса спросил Лёха.
— Учимся вместе. Перед командировкой хотел с ней в кафе сходить, но… не получилось.
— Бывает, — пожал плечами напарник.
— А у вас есть подруга? — не меняя тона, спросил я — и метнул «порыв». Заряжен он был на «сказать правду».
— Нет, — просто ответил Андреев, не сбиваясь с шага. — Я вообще плохо с людьми схожусь. Может, была раньше… Я ж ничего не помню до того момента, как сюда попал. Так-то я уже почти три года тут…
Мельком взглянул на него — судя по ауре, не врёт. М-да… не сработал «порыв». Хотя… может, как раз сработал — остальное-то он рассказал. Чётко подтвердил всё, что рассказывал о нём Власов. Даже о том, что с людьми плохо сходится.
Почему про Любовь не рассказал? Может, не считает её именно что «подругой»? У старшего поколения свои закидоны, иногда мне кажется, что мы и говорим на разных языках. А Андреев — вдобавок из «провалившихся», то есть пришёл сюда совсем из другого мира. Но смотри-ка, адаптировался, работает… Если не знать — и не скажешь, что у него когда-то была совсем другая жизнь.
— Жук ты, Матвеев, — вдруг улыбнулся напарник. — Как меня на разговор развёл… Колдуешь?
— Колдую, но в мозги залезать не умею, — подавив мгновенный испуг (догадался!), я навесил на лицо самую обаятельную улыбку. — Иногда жаль…
Догадается, что вру? Хотя, так-то, не вру, если разобраться. Но опытный опер смотрит не ауру — он следит за интонациями, реакцией, моторикой… Будем надеяться, что ничего не заметил.
— Да, при допросе пригодилось бы, — пробурчал Андреев, и я выдохнул. Проскочил. Хотя он прав — трясти Аксёнова сегодня придётся уже без моей способности…
— А вы как сюда попали? — ну что, «порыв» потрачен, но никто не мешает задать вопрос просто из любопытства.
— Не помню, — не сразу, но всё же ответил Лёха. — Помню только какую-то станцию, много старых вагонов… Даже не уверен, здесь это или где-то ещё. Очнулся только у КПП, когда к Стене вышел.
Так. В общем, сейчас про то, как он прошёл Промзону, расспрашивать бесполезно… Ну ладно, время у меня ещё есть, побережём до следующего «порыва». Но надо бы узнать, какая станция есть к северу от Гидростроя, и явно недалеко — это вполне может тоже оказаться ключиком. Нелюдимый Андреев пошёл на контакт — это уже немало, да и без того есть что доложить Власову.
Найденное мы сдавали Байкову в присутствии Тихонова, и полковник, коротко пожав нам руки, при нас убрал сумку с флаконами в служебный сейф. А вот рюкзак потом передал молодому сотруднику, который с ним и ушёл…
— Молодцы, парни, — просто сказал начальник. — То, что нашли — большое подспорье… Останется для наших ребят — мало ли что. Мэрия и так переживёт. Так что никому ни слова, лады? Премия будет, обоим. Сегодня же выпишу, внепланово. Тебе, Матвеев — характеристика для твоего начальства.
— А Аксёнов? — не выдержал я.
— Ну у вас явно к нему есть вопросы. Поговорите, только не бейте. Сегодня должен быть транспорт с Вокзального — отправим с ними, ваши разберутся…
Аксёнова бить ногами не пришлось. Когда мы, сдав трофеи, спустились к камерам и внешне безучастный дежурный открыл нам ячейку, в которой сидел «кровавый колдун», Андреев сказал короткую речь, в которой приличными были разве что предлоги, да и то не все — я и не думал, что матом можно не ругаться, а разговаривать. У Аксёнова случилась истерика — Лёха вроде и не угрожал ему, просто держал на виду вынутый из-за голенища нож, гораздо более серьёзный, чем тот, что мы отобрали у болотника, и сделал несколько движений, которые можно было истолковать по-всякому. Будь я на месте Аксёнова, уже распрощался бы и с глазами, и с ушами, хотя напарник даже ни разу не коснулся его лезвием.
Мне было ничуть не жаль колдуна. Убийца и мразь, что ещё сказать… Но сейчас, когда ничего не мешало, в его ауре я видел жуткий страх.
— Нет, не знали, никто не знал! — визжал он. — Моя захоронка, только моя! Может, следили, но тогда и вынесли бы всё давно уже! Зуб даю, никто туда не должен был прийти! Я раньше чем к выходным туда не собирался!
Лёха заковыристо выразился на тему того, что зубы Аксёнову и так уже не принадлежат и мы можем забрать их хоть все — и мельком взглянул на меня. Я легонько качнул головой, как и договаривались — Аксёнов не врал, хотя и был дико напуган. А жаль — одна из версий лопнула. Хотя, кто знает — может, и правда оголодавшие болотники просто решили отведать человечинки… Фу. Меня аж передёрнуло.
В верхний коридор я вернулся с облегчением. Переглянулся с Андреевым — тот развёл руками:
— Ну что, других версий нет… Пошли в кабинет.
— Писать отчёт?
— Да. Но только о шмоте. Никаких сумок. Шмот пойдёт как вещдок, и на проверку, не было ли что украдено… Так. Пойдём-ка для начала перекусим.
В «Сказке» было людно — самый разгар дня, а сюда, судя по всему, ходит и мэрия, да и из местного Анклава наверняка забегают, благо он напротив — но мы, уже стоя с подносами, увидели освободившийся столик и рванули к нему.
— М-да, после такого утречка я б и от пива не отказался, — пробурчал Андреев, отставляя в сторону стакан с компотом и придвигая к себе овощной салат. — Но до вечера не стоит… Ты как?
— Я не пью. Из наших алкоголь никто не пьёт. В нашем кафе есть кое-что, но его только там продают.
— Правильно, и не надо. Ты молодой. Хотя… далеко пойдёшь, Матвеев, Ленка была права, — подмигнул он, явно намекая на первую встречу в «Триаде».
Мы принялись за еду. Готовят в «Сказке» хорошо, вот только эта толпа… Хорошо хоть столик на двоих, без посторонних — хотя некоторые, я вижу, приходят компаниями и просто сдвигают столы, чтобы сесть вместе. Попасть бы с Андреевым в «Триаду» — там у него, вполне возможно, язык развяжется… но напрашиваться не стоит, я и так сегодня слишком сильно «влез на его территорию», как говорит наш колледжевский спец по человеческой психологии. Надо было мне посерьёзнее относиться к его лекциям, кстати… Учту на будущее.
Но вообще, не стоит жаловаться — первая половина дня сегодня была напряжённой, но удачной.
Ем я быстро — наверное, сказывается привычка питаться в столовках. Ну а как ещё? Общага там, общага тут… иногда Колледж учеников переводит «на казарменное положение» — тогда и ночуем в его стенах. Готовить, конечно, худо-бедно умею, но лень.
Доев, я выпил компот и оглянулся по сторонам. Андреев ел не торопясь, основательно, перемежая пюре салатом. А он ведь тоже, скорее всего, чаще ест в столовых, подумал я. Был я у него дома — вряд ли он там готовит что-то серьёзнее яичницы с колбасой… Но — ест обстоятельно.
Подумав, я вытащил из-за голенища трофейный нож. В общем-то, можно использовать его и как столовый — конечно, для мягких котлет и здешнего туповатого ножа хватает, а вот порезать что-то серьёзнее — этот лучше. Только сначала, конечно, помыть его надо… и хорошенько. Кто знает, куда его втыкали эти лягухи.
Я сосредоточился: нет, ауры у ножа нет. Материал обычный, без «особых свойств», хотя даже на столовые ножи иногда накладывают простенькое колдовство — например, чтобы не тупились. Ну, а что я хотел от болотников? Может, они его сами и сделали, там, у себя… в болоте, или где там они живут. За Гидростроем есть обширные озёра, куда комбинат в давние времена что-то сбрасывал — их называют Отстойниками. Вблизи их ни разу не видел и не хочу — говорят, там ещё покруче, чем на нашем Болоте… Может, наши склизкие друзья как раз оттуда? На Болоте они ни разу не встречались, я бы знал. Не уживаются, выходит, с тамошними водяными.
В общем, нож неплохой, хотя до Лёхиного, конечно, не дотягивает. Но мне боевой нож и не нужен — рукопашному бою я не обучен, с колдовством как-то проще. А вот для бытовых дел пригодится, тем более, что ножи тут таскают при себе многие, и чаще на поясе, а не за голенищем…
Я убрал нож, а тут и Андреев сдвинул тарелки:
