Напряжение, присущее этому причудливому командному аппарату, разделенному как по географическому признаку, так и по роду службы, и лишённому общего командующего театром военных действий, который бы вел войну против Японии, ярко проявилось при планировании Соломоновой кампании. Сначала МакАртур предложил прямое нападение на Рабаул, но флот отказался передать генералу армии — особенно этому генералу — оперативную группу из двух авианосцев, которую МакАртур требовал для поддержки своих десантных операций. Поскольку после Мидуэя на Тихом океане оставалось всего четыре авианосца (Wasp теперь входил в состав Тихоокеанского флота), флот, по понятным причинам, был намерен использовать их как можно более бережно, а это означало держать их подальше от замкнутых вод Соломонова моря, в пределах досягаемости японских аэродромов. Гораздо лучше, убеждали военно-морские силы, действовать методично и последовательно, сначала обеспечив аэродромы для американского использования, а затем нанести завершающий удар по Рабаулу.

В соответствии с окончательным решением американское наступление в южной части Тихого океана под кодовым названием «Сторожевая башня» предусматривало три этапа: первый — захват Гуадалканала и самых южных Соломонов; второй — изгнание японцев из Папуа и продвижение вверх по Соломоновой цепи к Рабаулу; третий — высадка амфибий из Папуа и северных Соломонов на Новую Британию и окончательное уничтожение Рабаула. Первая задача была возложена на флот. За вторую и третью задачи должен был отвечать МакАртур. Как и многие другие военные планы, этот имел лишь слабое отношение к реальности.

Японцы уже вытеснили, захватили или рассеяли в заплесневелых джунглях около пятисот европейцев, управлявших немногочисленными ветхими кокосовыми плантациями Соломоновых островов, которые туземные рабочие кропотливо вырубали из заросшего виноградом тропического леса. На Соломоновых островах ежегодно выпадают одни из самых сильных дождей на планете. Затхлая атмосфера гудела от насекомых. Влажный пол джунглей кишел грызунами и рептилиями. Над ними возвышались гигантские лиственные деревья с сорокафутовыми в диаметре стволами, выходящими из разветвленных, похожих на плавники оснований на 150 футов в практически непрозрачный полог. Около ста тысяч меланезийцев, населявших острова с незапамятных времен, уже успели познакомиться с западными традициями, когда в 1893 году они перешли под власть британского протектората Соломоновых островов с его деревенской и сонной колониальной столицей Тулаги. Теперь их зеленеющие острова и голубые лагуны должны были содрогнуться от зрелища настолько невероятного, настолько убийственно фантастического, что их ужас и удивление можно было понять, лишь представив себе, как жители Лос-Анджелеса, проснувшись однажды утром, обнаруживают флотилии эскимосов и майя, вооруженных каким-то немыслимым оружием, массово обрушивающиеся на побережье Калифорнии, чтобы развязать там колоссальную битву.

Импровизированный характер Соломоновой кампании омрачил её с самого начала, когда в середине июня 1942 года части Первой дивизии морской пехоты под командованием генерал-майора Арчера Вандегрифта вошли в Веллингтон, Новая Зеландия. Вандегрифт был отправлен в южную часть Тихого океана, что флот считал «административным» шагом, упреждающим переброску части его дивизии в ожидании дальнейших событий. В основном это были молодые новобранцы, поступившие на службу в период после Перл-Харбора, и морские пехотинцы Вандегрифта были малочисленны, недостаточно обучены и плохо экипированы (винтовки первого поколения с болтовым затвором). Когда Вандегрифт отплыл из Норфолка в конце мая, он не предполагал, что его полные энтузиазма, но ещё не окрепшие войска примут участие в боевых действиях до 1943 года. Соответственно, их вспомогательные корабли прибыли в Веллингтон без «боевой загрузки», то есть без грузов, подготовленных для быстрой разгрузки в порядке, необходимом для поддержки высадки десанта. Поэтому, когда в конце июня они получили боевые приказы в Новой Зеландии, а местные профсоюзы моряков отказались отступить от своих правил, чтобы ускорить работу, первым заданием морских пехотинцев было служить стивидорами в доках Веллингтона, перегружая свои собственные корабли. Чтобы ускорить выполнение задания, они сократили все штаты. Они сократили запасы провизии с положенных девяноста дней до шестидесяти и свели личные вещи к минимуму. Боеприпасы сократили до десятидневного запаса.

Сопровождаемые тремя авианосными группами под командованием Фрэнка Джека Флетчера, транспорты, на которых находились эти плохо оснащенные, не прошедшие проверку силы, вошли в Саво Саунд перед рассветом 7 августа. Под прикрытием огня морских орудий морские пехотинцы с первыми лучами солнца хлынули на пляжи. Несмотря на неописуемые проблемы с разгрузкой припасов, десантные группы с Гуадалканала, столкнувшись с легким сопротивлением строительных войск, быстро создали свой плацдарм и захватили почти построенную японскую взлетно-посадочную полосу, которую впоследствии окрестили Хендерсон Филд в честь летчика-морпеха, погибшего при Мидуэе. Однако через Саво-Саунд на острове Тулаги, где основные японские силы хорошо окопались, морские пехотинцы впервые столкнулись с упорной оборонительной тактикой японской армии. К изумлению американцев, японские защитники в пещерах и блиндажах отказывались сдаваться, даже когда видели, как их кричащих товарищей сжигают бочки с бензином, опущенные в устья пещер на веревках и подожженные. Из 350 японских защитников Тулаги в живых остались только трое. На близлежащих островках Гавуту и Танамбого погибло ещё пять японцев, и только двадцать сдались в плен. Сто пятнадцать американцев погибли во время этой высадки, что явилось убедительным преддверием соотношения потерь почти десять к одному, японцев и американцев, которое будет характерно для всей войны на Тихом океане.

Предупрежденный гарнизоном в Тулаги, вице-адмирал Гуничи Микава вышел из Рабаула с группой из пяти тяжелых и двух легких крейсеров, а также одного эсминца. Он намеревался пройти по «щели» Соломоновой цепи, атаковать американские транспорты в Саво-Саунд и тем самым сорвать высадку. Учитывая присутствие американских авианосцев, план Микавы атаковать всего лишь горсткой надводных кораблей демонстрировал смелость, граничащую с отвагой. Как вскоре показали события, он также выиграл от американской неумелости, граничащей с трусостью.

Адмирал Флетчер, командовавший эскортным соединением в составе «Энтерпрайза», «Осы» и «Саратоги», ещё во время планирования операции на Гуадалканале заявил, что будет держать свои корабли на месте для прикрытия высадки всего три дня. Вандегрифт возразил, что потребуется пять дней, чтобы высадить всех морских пехотинцев на берег и завершить разгрузку и так уже сильно сократившихся запасов. Флетчер остался непреклонен. Три дня и не больше; 9 августа он отступит. Это была плохая новость для Вандегрифта, но дальше было ещё хуже. Во второй половине дня 8 августа, когда разгрузка транспортов продолжалась лишь с небольшим замешательством, Флетчер получил сообщение о японских самолетах-торпедоносцах в этом районе. Он решительно объявил, что немедленно уезжает, на день раньше, чем обещал, и на три дня раньше, чем хотел Вандегрифт. В 6:30 того же вечера три авианосца Флетчера начали отход на юго-восток, чтобы выйти из-под удара.

Флетчер по понятным причинам был настороже. Лексингтон был потерян под его командованием в битве в Коралловом море тремя месяцами ранее, а Йорктаун был практически снесен из-под его носа у Мидуэя всего за два месяца до этого. Три авианосца, которые он сейчас удерживал у Соломонов, составляли 75 процентов Тихоокеанского авианосного флота. Рискнуть потерять их означало бы свести на нет все достижения Мидуэя, не говоря уже о том, что за Флетчером закрепилась репутация человека, который не может удержать на плаву свои капитальные корабли. Но какие бы поблажки ему ни делали, факт остается фактом: Флетчер проявил весьма сомнительную рассудительность и явную нехватку мужества. Полагая, что сохранение авианосцев важнее защиты высадки, он снял воздушное прикрытие морской пехоты и оставил контр-адмирала Ричмонда Келли Тернера с несколькими надводными кораблями охранять уязвимый плацдарм.