БИТВА ЗА МИДУЭЙ подтолкнула и Японию, и Соединенные Штаты к стратегическим изменениям, хотя ни одна из сторон в полной мере не осознавала этого в тот момент. После череды первых побед Япония переходила к обороне, почти дословно исполнив пророчество Ямамото о том, что она будет в бешенстве в течение шести месяцев. Соединенные Штаты, со своей стороны, начали искать место для начала наступления. В конце концов американцы остановились на отдалённом, практически не встречающемся в южной части Тихого океана острове Гуадалканал в Соломоновом архипелаге.
Мидуэй резко повернул вспять японское продвижение в центральной части Тихого океана, но Япония продолжала продвигаться вперёд в южной части Тихого океана. Битва за Коралловое море не смогла предотвратить высадку японского десанта на Тулаги в Соломоновых островах. 8 июня, всего через несколько часов после столкновения у Мидуэя, первые элементы японских строительных батальонов переплыли через Саво-Саунд с Тулаги, высадились на равнине Лунга острова Гуадалканал и начали строить взлетно-посадочную полосу. Благодаря перехватам «Мэджик» и сообщениям австралийских береговых наблюдателей (тайных наблюдателей, рассеянных по атоллам южной части Тихого океана с мощными радиоприемниками) Нимиц и его вашингтонский начальник, главнокомандующий флотом США (COMINCH) Эрнест Дж. Кинг, узнали, что японцы высадились на Гуадалканале. Кинг был полон решимости выдворить их.
Кинг, которому в 1942 году исполнилось шестьдесят три года, был таким же суровым человеком, как Нимиц — безмятежным. Крепко пьющий и легендарно вспыльчивый, он однажды признался, что на самом деле не произносил описательного эпитета «когда у них возникают проблемы, они посылают за сукиными детьми», но если бы ему пришло в голову, он бы это сделал.[893] Однако за холерической манерой поведения Кинга скрывался проницательный стратегический ум, обладавший качествами, которые идеально подходили ему для высшего командования: способность к предвидению, способность к проницательному анализу затруднительного положения противника, безошибочное понимание возможностей и пределов своих собственных сил, а также решимость питбуля захватить инициативу и атаковать, атаковать, атаковать.
Кинг рос один с отцом в семье из Огайо, откуда его хронически больную мать забрали. Впоследствии он стал одиночкой, грубым человеком, который стал отцом семерых детей, но, похоже, любил только флот. Окончив в 1901 году Аннаполис с лучшим результатом, он был направлен в Азиатскую эскадру и служил морским наблюдателем во время русско-японской войны. Он имел опыт плавания на надводных кораблях и подводных лодках, а в 1927 году, в возрасте сорока восьми лет, получил квалификацию военно-морского летчика. В декабре 1941 года Рузвельт назначил Кинга COMINCHом, а три месяца спустя Кинг также взял на себя функции Гарольда Старка в качестве начальника военно-морских операций (CNO). Отражая свою беззаветную преданность долгу, он поселился на время войны на борту яхты Dauntless, пришвартованной в Вашингтонской военно-морской верфи, чтобы иметь возможность работать в любой час, имея под рукой надежную систему связи.
Кинга давно раздражали ограничения, наложенные на флот «Планом Дог», меморандумом Старка от ноября 1940 года, в котором рекомендовались наступательные операции в Атлантике и оборонительная позиция на Тихом океане. По мнению Кинга, «План Дог» и АВС–1 бесславно низвели Тихоокеанский регион, главную арену военно-морского флота, до статуса подчинённого театра. Более того, будучи верным учеником Мэхэна, Кинг не одобрял идею оборонительной морской войны. «Нация, которая будет править на море, — проповедовал Мэхэн, — должна атаковать».[894]
Рузвельт находил воинственный настрой Кинга привлекательным, хотя его непримиримое настаивание на увеличении ресурсов на Тихом океане иногда грозило сыграть на руку грандиозной стратегии «Гитлер превыше всего», от которой зависели все американские военные усилия. В самом деле, даже когда Кинг добивался лицензии на использование преимуществ флота в Тихом океане после Мидвея, летом 1942 года шла подготовка к совместной британоамериканской высадке в Северной Африке осенью — операции, которая, согласно большой стратегии, должна была иметь приоритет. И все же Кинг, ссылаясь на наступательную логику почтенного «Оранжевого плана», умело вырвал у своего президента, ориентированного на военно-морской флот, уступку. Североафриканская кампания по-прежнему будет претендовать на все американские ресурсы, но любимому флоту Рузвельта, если он сможет собрать средства, будет позволено предпринять собственное, менее масштабное наступление в Тихом океане.
Как Соломоны не фигурировали в японском предвоенном планировании, так и они не были частью традиционной военной схемы Оранжевого плана. ВМС США даже не располагали адекватными картами этого региона. Но известие о том, что Япония строит взлетно-посадочную полосу на Гуадалканале, предопределило судьбу этого острова как объекта американской инициативы. Базируясь на Гуадалканале, японцы могли контролировать воздушное пространство над важнейшими морскими путями в Австралию и поддерживать дальнейшее военное продвижение на юго-восток. Однако в руках американцев Гуадалканал и его драгоценная взлетно-посадочная полоса могли стать необходимой опорой для поэтапного продвижения к Рабаулу, сильно укрепленному центру всех японских операций в юго-западной части Тихого океана.
Исходя из этих соображений, Кинг начал Соломонскую кампанию на скудных средствах и в спешке. В ней не было ничего из того тщательного планирования и скрупулезно проанализированных игровых упражнений, которые лежали в основе Оранжевого плана и были основным занятием военно-морского флота мирного времени. С самого начала она характеризовалась временным и нестандартным подходом, даже на уровне командной структуры, которая уже была искажена театральным присутствием Дугласа МакАртура на Тихом океане.
По любым меркам МакАртур был личностью, с которой приходилось считаться. Родившись в 1880 году в знатной военной семье, он пошёл по стопам отца и даже дальше. Окончив Вест-Пойнт первым в своём классе, он был направлен на Филиппины, где его отец командовал американскими вооруженными силами. Позже он служил военным помощником президента Теодора Рузвельта, суперинтендантом Вест-Пойнта и начальником штаба армии при Герберте Гувере, чей приказ он перевыполнил, когда очистил вашингтонскую Анакостию от «Бонусной армии». В 1936 году президент Мануэль Кесон назначил его фельдмаршалом филиппинской армии. В 1937 году он ушёл в отставку из армии США, но в 1941 году, когда приближалась война, был отозван на действительную службу. По возрасту и опыту он к тому времени был старше практически всех американских офицеров во всех службах. Кроме того, он был военным, наиболее известным американской публике, и это положение он тщательно культивировал, даже обратив в свою пользу сомнительное поведение на Филиппинах в конце 1941 и начале 1942 года. Его мятая шляпа, очки-авиаторы, аквилонский профиль и трубка из кукурузного початка — все это создавало образ джентльменского генерала, оруженосца на войне, ученого солдата, возможно, солдата как политического спасителя.
Театральными жестами и наглой ромонтадой МакАртур, пишет Рональд Спектор, к этому времени создал в обществе образ «героя огромного роста, человека, который должен быть занят каким-то делом, соизмеримым с его предполагаемым величием».[895] Чтобы умилостивить тщеславного МакАртура и успокоить легионы его поклонников, Рузвельт назначил его главнокомандующим в юго-западной части Тихого океана, включающей Австралию, Филиппины, Новую Гвинею и Папуа. Как верховный главнокомандующий союзных войск в юго-западной части Тихого океана, МакАртур также контролировал австралийские силы в этом районе, к их частому беспокойству. Нимиц из военно-морского флота был назначен командующим голубыми просторами Тихого океана, простирающимися от Соломонов в тропическом юго-западном океане до Алеутских островов на фригидном северо-востоке и разделенными на Северный, Центральный и Южный тихоокеанские сектора. Нимиц на Гавайях сохранил за собой непосредственное командование двумя первыми и поручил третий, самый южный сектор — а также Гуадалканальскую кампанию — адмиралу Роберту Ф. Гормли, размещенному в Нумеа в Новой Каледонии.
