Пока Ямамото и Нагумо собирали около двухсот кораблей ударной группировки на Мидуэе из-за дальних горизонтов, ограничивавших огромную зону завоеваний Японии, американские криптоаналитики лихорадочно изучали расшифровки растущего объема закодированного японского радиотрафика, пытаясь определить, куда Япония нанесет следующий удар. Коллективные усилия по взлому японских кодов получили название «Магия», и в предстоящей битве за Мидуэй «Магия» продемонстрирует не только свою военную ценность, но и правильность своего названия.
Работая без сна в напряженной обстановке в подвальном помещении без окон в Перл-Харборе, командир Джозеф Рошфор, начальник Управления боевой разведки, известной в народе как «Станция Гипо», то и дело просматривал отрывочные перехваченные сообщения, сложенные на его самодельном рабочем столе из досок и пильных козел. Рошфор приспособился к своему кротообразному существованию в подвальном кабинете, работая в тапочках и красной куртке для курения. На флоте его и его столь же неопрятных коллег считали эксцентричными и даже странными. Но их знание японского языка на флоте, где было всего около сорока офицеров, владеющих японским, было незаменимо. Ещё более незаменимым было их владение тайнами криптоанализа — колдовского искусства расшифровки самых тщательно охраняемых секретных кодов связи противника.
Заклятым врагом и навязчивой идеей станции Hypo был японский военно-морской код JN–25. Это был чрезвычайно сложный шифр, и Рошфор и его коллеги могли разобрать лишь 10–15 процентов большинства перехваченных сообщений. Но в огромном количестве сообщений, которые Hypo отслеживала весной 1942 года, один термин повторялся с тревожной частотой: «AF», очевидно, название следующей крупной японской цели. Но где или что такое «AF»?
У Рошфора была догадка, и он ловко разыграл её. Догадавшись, что «AF» обозначает Мидуэй, в начале мая он подстроил ловушку, подстроив так, чтобы небольшой гарнизон морской пехоты и армейских ВВС на Мидуэе передал по радио, что их перегонный завод вышел из строя и у них не хватает пресной воды. Уловка сработала. Через два дня станция Hypo получила подтверждение закодированного японского сообщения о том, что на «AF» не хватает воды. Джекпот! Это был Мидуэй, и Хипо доказал это. Флот США будет там, готовый и ожидающий.
Адмирал Честер Нимиц не терял времени и воспользовался информацией Рошфора, которая оказалась самым ценным вкладом разведки во всю войну на Тихом океане. Потомок немецких колонистов, поселившихся в долине Педерналес в Техасе в начале XIX века, Нимиц был тихим, ученым человеком, свободно владевшим немецким языком своих предков. Расслабиться ему помогала стрельба из пистолета по мишеням. Он прибыл на Гавайи, чтобы вступить в должность CINCPAC (главнокомандующего Тихоокеанским флотом), рождественским утром 1941 года. Китовый катер, переправлявший его с гидросамолета на берег, проплыл мимо разрушенных корпусов кораблей, расположенных вдоль линии линкоров, и проскочил через небольшие суда, все ещё извлекавшие всплывающие тела с затонувших кораблей. Нимиц, как никто другой на флоте, горел желанием отомстить за 7 декабря. Но в учебнике военно-морской академии он описывал свою «спокойную и уравновешенную голландскую манеру» и был полон решимости сделать это методично, с минимальным риском и более чем справедливыми шансами на успех. Теперь криптанлисты Рошфора предоставили этому осторожному, обдуманному человеку бесценную возможность.[887]
Нимиц укрепил Мидуэй самолетами, войсками и зенитными батареями. Он приказал 16-й оперативной группе, состоящей из авианосцев «Энтерпрайз» и «Хорнет», вернуться в Перл-Харбор из южной части Тихого океана. Аналогичные приказы он отдал и 17-й оперативной группе контр-адмирала Фрэнка Джека Флетчера, в составе которой теперь оставался только раненый «Йорктаун», который 27 мая вошёл в Перл-Харбор, оставляя за собой длинное, блестящее масляное пятно, когда он зашел в гигантский сухой док. Ещё до того, как сухой док полностью опустел, Нимиц в тапочках возился у её киля, осматривая повреждения. Сказав, что ремонт займет несколько недель — вполне разумная оценка, — Нимиц отрывисто заявил, что должен привести корабль в мореходное состояние за три дня. Сухой док мгновенно превратился в человеческий муравейник. Сотни рабочих сгрудились вокруг «Йорктауна», среди искр и клубов дыма от ацетиленовых резаков, отрезающих и заменяющих поврежденные пластины корпуса. Когда корабельный оркестр неловко заиграл «California Here I Come», 29 мая «Йорктаун» был спущен на воду. В сопровождении кораблей поддержки в составе 17-й оперативной группы он направился к точке встречи, которую с надеждой прозвали «Точка удачи», с 16-й оперативной группой под командованием контр-адмирала Рэймонда А. Спрюэнса. Флетчер, находившийся на борту «Йорктауна», осуществлял общее командование оперативной группой.[888]
В то время как три американских авианосца незаметно заняли свои позиции к северо-востоку от Мидуэя, Нагумо подошел к ним с северо-запада. У японского командующего были веские основания предполагать, что из состава Тихоокеанского флота США на плаву остались только «Энтерпрайз» и «Хорнет», и он считал, что они все ещё находятся в южной части Тихого океана, где их заметили 15 мая. (Чтобы облегчить это заблуждение, Нимиц приказал крейсеру в южной части Тихого океана передавать сигналы на частотах, обычно используемых авиагруппами). С наступлением рассвета 4 июня Нагумо и не подозревал, что Флетчер и Спрюэнс ожидают его за восточным горизонтом. Все его внимание было сосредоточено на Мидуэе, откуда В–17 и летающие лодки «Каталина» безрезультатно бомбили его войсковые транспорты в течение предыдущего дня и ночи.
В 4:30 утра 4 июня Нагумо вылетел с несколькими эскадрильями бомбардировщиков, чтобы атаковать Мидуэй, готовясь к высадке войск. Они сбросили свои боеприпасы — фугасные осколочные бомбы, предназначенные для наземных целей, — в соответствии с планом. Но командующий ударной группировкой попросил провести вторую атаку, чтобы завершить ослабление обороны Мидуэя. Его сообщение пришло как раз в тот момент, когда авианосцы Нагумо подверглись атаке самолетов, базирующихся на Мидуэе. Ни одна американская бомба не коснулась его кораблей, но самого появления американских самолетов было достаточно, чтобы убедить Нагумо удовлетворить просьбу о втором ударе по Мидуэю. На «Акаги» и «Кага» Нагумо держал около девяноста трех самолетов, вооруженных бронебойными противокорабельными снарядами, в расчете на то, что он может столкнуться с элементами американского флота. Но в 7:15, все более уверенный в том, что ему нечего опасаться американских кораблей, он отдал приказ перевооружить эти самолеты осколочными бомбами для второй атаки на Мидуэй. Операция по перевооружению должна была занять около часа.
В то время как вспотевшие моряки Нагумо выполняли свою задачу, Спрюэнс отдавал приказ поднять с «Энтерпрайза» и «Хорнета» полные палубы бомбардировщиков и самолетов-торпедоносцев, чтобы нанести удар по японским авианосцам. Нагумо по-прежнему не знал о присутствии американского флота. Его моряки суетились на палубах гигантских авианосцев, тасуя бомбодержатели и торопливо укладывая торпеды. И тут, в самый разгар сложной операции по перевооружению, самолет-разведчик японского крейсера «Тоне» в 7:28 доложил, что в поле зрения находятся десять вражеских кораблей. Их позиция находилась в пределах досягаемости авианосцев, но в первоначальном сообщении не были указаны типы кораблей. Тем не менее Нагумо решил в качестве меры предосторожности приостановить процесс перевооружения. Тем временем он отчаянно просил самолет-разведчик выяснить тип кораблей.
Череп Нагумо, должно быть, пульсировал от мук принятия решений и командования. Его все ещё атаковали самолеты с Мидуэя, над головой начали появляться его собственные возвращающиеся штурмовики, палубы были завалены бомбами всех типов, и теперь неожиданно был замечен американский флот. Зловеще, но патрульный самолет «Тоне» передал по радио, что вражеская флотилия разворачивается по ветру, то есть в положение, из которого авианосцы запускают свои самолеты. Опасения охватили удивленных японцев, но спустя несколько мгновений они были успокоены сообщением о том, что вражеская флотилия состояла из пяти крейсеров и пяти эсминцев, а через несколько минут после этого снова ожила, получив сообщение о том, что свет зари обнаружил авианосец в тылу американского соединения.
