К 1941 году японцы добавили к этой базовой доктрине несколько грозных усовершенствований. Как и армия, Императорский флот был хорошо подготовлен к ночному бою, полагаясь на превосходную оптику, специальные системы связи, отличительные знаки кораблей и бесконечные тренировки, чтобы использовать маскировку темноты в коварных целях. Кроме того, и подводные лодки, и надводные корабли были вооружены разрушительной торпедой «Лонг Ланс», способной развивать скорость до сорока девяти узлов и иметь дальность полета до двадцати четырех миль. В американском арсенале не было ничего сопоставимого. В 1942 году американцы также не могли сравниться с японцами по инвестициям в военно-воздушную мощь. Имея шесть крупных авианосцев, Япония обладала крупнейшими военно-воздушными силами в мире. Она насчитывала около пятисот высокоэффективных самолетов, управляемых великолепно подготовленными пилотами, и действовала как единая, потрясающе сконцентрированная ударная сила в составе Первого воздушного флота.
Самое важное, что Ямамото в 1941 году утверждал, что вместо того, чтобы ждать американский флот в западной части Тихого океана, японскому флоту следует задействовать Первый воздушный флот, чтобы атаковать его прямо в середине океана, на базе в Перл-Харборе. Эту задачу Япония выполнила лишь частично 7 декабря, настаивал Ямамото. Теперь настало время нанести новый удар по американцам в том месте, которое они будут вынуждены защищать всеми силами — в Мидуэе, и уничтожить Тихоокеанский флот США раз и навсегда. Очистив Тихий океан от американских кораблей, Япония получила бы неоспоримый оборонительный периметр, простирающийся от северной части Тихого океана через середину океана до южной части Тихого океана. Южная операция была бы неприступно безопасной. Внутри периметра Япония держала бы в заложниках Гуам и Филиппины, а также, возможно, Гавайи и Австралию. Находясь в безопасности за этим барьером, Япония могла бы легко поддерживать стратегически оборонительную позицию и добиваться мира на условиях, которые она сама себе диктовала. Это были головокружительные идеи. В мае 1942 года они опьянили даже такого расчетливого прагматика, как Ямамото. Слабая перспектива победы, которая раньше туманно маячила за пределами его воображения, пишет Джон Киган, теперь «казалась всего лишь на расстоянии одного сражения».[886] Американская стратегическая доктрина войны с Японией была практически зеркальным отражением японского мышления. Эта доктрина, получившая кодовое название «Оранжевый план», была впервые сформулирована в начале века и также отражала влияние Мэхэна. Оранжевый план предполагал скорый захват Филиппин Японией и делал освобождение Филиппин главной американской целью. Американский гарнизон должен был продержаться там три или четыре месяца, пока флот США пересечет Тихий океан, вступит в бой с основной частью японского флота, уничтожит его и тем самым закончит войну. Всегда нереалистичный, этот план был пересмотрен в 1934 году и предусматривал захват Маршалловых и Каролинских островов в качестве плацдармов для основного столкновения с японским флотом — молчаливое признание того, что война продлится годы, а не месяцы, а также признание цинизма, который всегда лежал в основе ожиданий относительно жертвенной роли филиппинского гарнизона. И все же, какими бы ни были его недостатки, «Оранжевый план» стал основой военной стратегии Соединенных Штатов на Тихом океане в 1942 году и во многом останется таковой вплоть до 1945 года. За два межвоенных десятилетия в Военно-морском колледже военные игры на этих предпосылках проводились не менее 127 раз, глубоко внедрив предпосылки «Оранжевого плана» в американское стратегическое сознание.
Однако в начале 1942 года Соединенные Штаты не могли собрать военно-морские силы, которые могли бы даже приступить к эксплуатации Orange. Единственным событием, которое соответствовало прогнозам плана, была потеря Филиппин, и на их возвращение ушло бы не три месяца, а более трех лет. В качестве частичной и слабой замены крупным флотам, предусмотренным планом «Оранж», небольшие ударные силы совершали налеты на разрозненные японские островные форпосты. Наиболее дерзкие и значимые из этих рейдов были направлены не на отдалённые военные пункты в дальней части Тихого океана, а на сами японские острова. Осторожно продвигаясь на запад мимо острова Мидуэй, чтобы оказаться в пределах 650 миль от Токио, 18 апреля USS Hornet выпустил шестнадцать громоздких бомбардировщиков B–25, никогда не предназначавшихся для полетов с палубы авианосца. Покачиваясь над бушующим морем, самолеты встали в строй за своим командиром, подполковником Джеймсом Дулиттлом, разбомбили Токио и несколько других японских городов, а затем, на пределе дальности полета, совершили аварийную посадку в Китае. Японские оккупационные войска захватили некоторых летчиков. Один из них умер в тюрьме, а трое были казнены после того, как на показательном суде им было предъявлено обвинение в том, что они бомбили гражданские здания и расстреляли из пулемета школу. Неслучайно эти события ещё больше разожгли аппетиты обеих воюющих сторон к войне мести.
Налет Дулиттла не нанес существенного ущерба. Японское правительство не сделало никаких официальных признаний о нападении, даже для своих граждан, для которых разрозненные и в основном безвредные взрывы 18 апреля оставались чем-то загадочным. Но самолеты B–25 Дулиттла произвели значительный психологический фурор. Они наглядно продемонстрировали японским военачальникам уязвимость их родных островов через прореху в оборонительном периметре Японии — Мидуэй. Ко всем весомым аргументам Ямамото о привлекательности атаки на Мидуэй теперь добавилась необходимость запечатать эту щель. В японском верховном командовании прекратились споры об относительном приоритете южной или центральной части Тихого океана. Теперь обе операции должны были идти вперёд, максимально напрягая и без того напряженные ресурсы Императорского флота.
Вызвав Нагумо, героя Перл-Харбора, Ямамото начал готовить Первый воздушный флот к наступательной операции против острова Мидуэй. На этот раз Нагумо было приказано высадить на Мидуэй оккупационные силы и начать оборудовать его как передовую базу, которая заманит американцев в решающую битву и со временем может послужить плацдармом для вторжения на Гавайи. Это был самый амбициозный план Ямамото, затмивший даже дерзость атаки 7 декабря, и он продемонстрировал, что даже этот предусмотрительный планировщик не был застрахован от неосторожного безрассудства, вызванного болезнью победы.
Нагумо, воодушевленный масштабами своего успеха в Перл-Харборе, легкостью своего мародерского похода по Индийскому океану и результатами сражения в Коралловом море, имел основания быть уверенным в себе. В тот момент он командовал самыми передовыми военно-морскими силами в мире. В Перл-Харборе он вывел из строя все американские тихоокеанские линкоры, в то время как его собственные неповрежденные линкоры все ещё были способны прикрыть его авианосцы от вражеской атаки и поддержать высадку десанта. Он считал, что его неудача с обнаружением американских авианосцев в порту 7 декабря была сполна компенсирована в Коралловом море, где пилоты Иноуэ (ошибочно) сообщили о потоплении двух американских авианосцев. Хотя два его собственных авианосца, «Сёкаку» и «Дзуйкаку», были настолько повреждены в Коралловом море, что не смогли принять участие в нападении на Мидуэй, Первый воздушный флот сохранил «Акаги», «Кага», «Хирю» и «Сорю» — все ещё мощный квартет авианосцев класса «флот», на борту которых находилось более 270 боевых самолетов.
Нагумо также доверял сложному плану операции на Мидуэе. Он предусматривал отвлекающий рейд на цепь Алеутских островов на Аляске, чтобы отвлечь американские военно-морские силы. Первый воздушный флот Нагумо и транспорты вторжения должны были поддерживаться мощной группой линкоров, которой командовал сам Ямамото на борту «Ямато», самого большого линкора на плаву. Боевые повозки Ямамото должны были затаиться в тылу Нагумо, готовые наброситься, предпочтительно ночью, на любые американские силы, которые могли бы бросить вызов авангарду Нагумо. И, конечно, и Ямамото, и Нагумо утешались тем, что в их руках снова, как и в Перл-Харборе, оказалась дырявая карта секретности. Предвкушая решающее сражение, которое должно было увенчать его карьеру и воплотить мечту его нации об империи, 27 мая, в годовщину битвы при Цусимском проливе, Нагумо с пышной помпой и церемонией направил Первый воздушный флот через пролив Бунго из Внутреннего моря Японии — и попал в ловушку.
