Японские военные лидеры переняли древний самурайский этический принцип Бусидо, чтобы разработать военный кодекс, который породил то, что два исследователя назвали «рядом психических установок, граничащих с психопатией», включая представление о «сдаче в плен как о высшем бесчестии, убеждение, следствием которого было полное презрение к пленному».[884] Это презрение японские войска теперь жестоко выплескивали на американских и филиппинских пленных, которых они гнали по маршруту «Батаанского марша смерти» — мрачного восьмидесятимильного принудительного похода в грубые лагеря для военнопленных у основания полуострова Батаан. Японские охранники, наряду с уже изрядно потрепанными колониальными корейскими войсками, которых часто привлекали для несения караульной службы, отказывали в воде истощенным пленникам, били дубинками и кололи штыками отставших и подвергали всех пленников бесчисленным унижениям и мелким, но мучительным мучениям. Около шестисот американцев и до десяти тысяч филиппинцев погибли по пути следования. Ещё тысячи погибли в грязных лагерях. Этот ужасный эпизод стал предвестником бесчеловечной жестокости, которая овладела обеими сторонами в последующие три с половиной года войны на Тихом океане.
ПОСЛЕ КАПИТУЛЯЦИИ Уэйнрайта на Филиппинах в мае Япония триумфально завершила первую фазу Южной операции, которая предусматривала оккупацию территорий от Бирмы до Голландской Ост-Индии и последующую эксплуатацию их важнейших природных ресурсов. Вторая фаза предусматривала создание оборонительного периметра, протянувшегося, как лента, от острова к атоллу через тысячи миль океана, для защиты от практически неизбежного американского контрудара.
На самом южном краю этого оборонительного периметра грозно возвышалась Австралия. Хотя австралийцам не хватало живой силы и материальных ресурсов для эффективного противостояния японцам, а большая часть небольших, но крепких боевых сил Австралии в тот момент в любом случае помогала защищать Британскую империю на песках Северной Африки, Австралия могла служить плацдармом для ожидаемого американского контрнаступления. Создав базы у северного побережья Австралии, Япония могла бы перерезать линии снабжения из Америки, изолировав и фактически нейтрализовав островной континент. Поэтому в январе 1942 года силы вице-адмирала Сигэёси Иноуэ в Южных морях захватили Рабаул на Новой Британии. Он приступил к преобразованию его великолепной гавани, образованной кальдерой, в крупную военно-морскую и военно-воздушную базу, предназначенную для закрепления южного конца японского оборонительного периметра. Однако почти сразу же японские военные планировщики решили использовать Рабаул для поддержки дальнейшего продвижения ленточной обороны в южную часть Тихого океана, к Папуа, Соломоновым островам, Фиджи, Новой Каледонии и Самоа. Это было головокружительно амбициозное расширение первоначального плана, которое выдавало симптомы чрезмерного размаха и безрассудства, вызванного тем, что стало называться «болезнью победы».
Из Рабаула Иноуэ в начале мая отправил два отряда вторжения. Одна из них направлялась в Порт-Морсби, к Австралии, на южное побережье Папуа, на северном побережье которого японцы уже создали плацдармы в деревнях Лаэ и Саламауа. Другой отряд он направил к Тулаги, на южное окончание цепи Соломоновых островов. Порт-Морсби ждала катастрофа, поскольку американская разведка расшифровала главный японский военно-морской код JN–25, узнала место назначения Иноуэ и направила на перехват захватчиков оперативную группу. В битве в Коралловом море, сложном сражении, растянувшемся на сотни морских миль и длившемся пять дней, с 3 по 8 мая 1942 года, обе стороны вошли в историю военно-морского флота, поскольку все боевые действия велись авианосцами. Разделенные 175 милями океана, военные корабли не вели прямого огня и даже не видели друг друга. В качестве примера опасностей и путаницы, связанных с ещё незнакомой тактикой ведения воздушной войны на море, можно привести случай, когда шесть японских самолетов попытались сесть на американский авианосец «Йорктаун», приняв его за один из своих. Японские пилоты также сообщили о потоплении двух американских авианосцев — «Йорктауна» и «Саратоги», но они были правы меньше чем наполовину. То, что они приняли за «Саратогу», на самом деле было «Лексингтоном», но он был так сильно поврежден, что 8 мая его списали. Йорктаун, почти смертельно поврежденный, выжил, чтобы сражаться ещё один день.[885]
Когда 8 мая японцы отступили, они забрали с собой десантные силы Порт-Морсби и вернулись в Рабаул. Теперь борьба за Порт-Морсби будет вестись не на десантных пляжах, а на укрытых зеленью хребтах горного массива Оуэн-Стэнли, где австралийские войска упорно сопротивлялись японскому наступлению из Лаэ и Саламауа по крутой, заросшей корнями тропе Кокода, пока спустя полгода их не освободил возрожденный Дуглас МакАртур. В этом смысле Коралловое море стало победой союзников. Но она была дорого куплена потерей «Лексингтона» и, как показали события, успехом беспрепятственной высадки японского десанта на Тулаги, всего в нескольких милях через Саво-Саунд от окутанного джунглями острова Гуадалканал.
На фоне нахлынувших японских успехов в начале 1942 года Коралловое море было в худшем случае незначительной помехой, преходящей неприятностью, не имеющей очевидного стратегического значения. Его хаотичная бессодержательность подчеркивала жалкую слабость позиций США на Тихом океане, стесненных как логикой АВС–1 «Германия превыше всего», так и сокрушительным ударом, полученным в Пёрл-Харборе. Япония, имея в своём распоряжении авианосный флот, по-прежнему держала в руках все карты и всю инициативу. Американцам, казалось, ничего не оставалось, как прибегнуть к тактике реактивной порчи, как в Коралловом море, и к изнурительным, но неэффективным воздушным налетам, подобным тем, что были проведены против некоторых удерживаемых Японией островов в центральной части Тихого океана в феврале. Но 18 апреля один из таких налетов, на первый взгляд, нелепый грандиозный трюк, привел в движение цепь событий с судьбоносными последствиями.
ЧЕРЕДА относительно беззатратных японских побед в первые четыре месяца войны вызвала среди японских военных планировщиков жаркие споры о том, каким должен быть их следующий шаг. Успех и импульс Южной операции, казалось, диктовали один ответ: укрепление и наращивание баз, которые были слабо закреплены в Новой Гвинее и Соломоновых островах, с последующим продвижением в Новую Каледонию, Фиджи и Самоа, возможно, в конечном итоге в саму Австралию. Но Ямамото всем весом своего авторитета поддержал противоположный план. Завершить дело, начатое в Перл-Харборе, призывал он, захватив остров Мидуэй, расположенный в одиннадцатистах милях к западу от Гавайев. С политической точки зрения, Мидуэй в руках японцев угрожал бы Гавайям угрозой вторжения, являясь мощным козырем, с помощью которого можно было бы заставить американцев пойти на переговоры. В военном отношении японское присутствие на Мидуэе позволило бы привлечь оставшиеся части Тихоокеанского флота США к «решающей битве». Проведению этой битвы была посвящена вся карьера Ямамото, а также вся подготовка и тренировки всего Императорского флота Японии.
Доктрина решающего сражения была разработана на основе десятилетий японского планирования того, как вести войну против Соединенных Штатов на Тихом океане. Это планирование, в свою очередь, как ни парадоксально, вытекало из теорий американского военно-морского стратега Альфреда Тайера Мэхэна. Офицер ВМС США и президент Ньюпортского военного колледжа (впоследствии Военно-морского колледжа) Мэхэн в своей влиятельной работе 1890 года «Влияние морской силы на историю» утверждал, что владение морем — ключ к успеху в войне и что способ обеспечить безопасность на море — это вступить в бой с главными силами противника и уничтожить их. Когда японские планировщики приняли это мышление для возможной войны против Соединенных Штатов, они представляли себе быстрый захват Филиппин и Гуама, что вынудило бы американский флот вступить в бой. Пока американский флот пересекал широкую акваторию Тихого океана, японские подводные лодки преследовали бы его в восточной части Тихого океана, а самолеты наземного базирования наносили бы удары, когда он проходил бы через острова Маршалла и Гилберта. Когда ослабленный американский флот приблизится к Марианским или Каролинским островам, а возможно, и к Филиппинам, он столкнется со свежими, превосходящими японскими военно-морскими силами и потерпит решительное поражение.
