Катрин вздрогнула, испугалась, и выронила письмо. Оно спланировало на пол, Катрин лихорадочно стала искать его рукой, надеясь, что Жорж не обратит на него внимания, свернула и спрятала за широкий пояс.

Граф де Безье некоторое время молча смотрел на нее. Потом сделал шаг вперед и протянул руку:

— Отдайте мне письмо, — вместо приветствия сказал он, и взгляд его не предвещал ничего хорошего.

Катрин сильно перепугалась и окончательно растерялась.

— Не дам, — она встала и отступила к окну, — это мое письмо. Вас оно не касается.

— От кого оно? — спросил он.

Катрин снова попятилась, но решила, что спасение в правде.

— От дона Хуана.

Он нахмурил брови. Катрин побледнела и уперлась спиной в подоконник.

— Вы ведете переписку с доном Хуаном?

— Конечно. Я не понимаю, почему вас это интересует.

— Потому что вы испугались и спрятали письмо, увидев меня. Дайте его мне, чтобы я мог убедиться в вашей невиновности и тогда я не буду запрещать вам с ним переписываться.

— Запрещать? — задохнулась Катрин, — да какое право вы имеете что-то запрещать мне?

— Дайте мне письмо! — рявкнул он, от чего Катрин чуть не лишилась чувств. Никто никогда не повышал на нее голос. Она выставила руки вперед, будто защищаясь от удара.

— Нет...

Он схватил ее за руку и притянул к себе, пошарил рукой за поясом и вынул голубой конвертик. Катрин смотрела, как он разворачивает письмо, где дон Хуан подробно и насмешливо описывал нравы местного дворянства, а так же завуалировано делился с ней своими переживаниями, смотрела, как он быстро пробежал его между строк, как свернул и бросил на стол. Глаза их встретились.

Казалось, Жорж смутился. Катрин даже могла бы поручиться, что он смутился, и что он готов был попросить прощения. Но он не попросил.

— В следующий раз не заставляйте меня прибегать к насилию, — сказал он, направляясь к двери, — можете продолжать переписку, я даже не буду интересоваться тем, что он вам пишет.

Катрин прислонилась к стене и закрыла глаза, из которых хлынули потоком молчаливые слезы.

...

Жорж пробыл в замке около двух недель. Посмотрев на то, как управляется поместье, вернее на то, как оно не управляется, он в своем любимом стиле устроил полный разнос Жаку де Шатори и сам взялся за его бумаги. Выяснились не самые лучшие вещи, после чего между ними произошел разговор на повышенных тонах, результатом которого было выделение Жоржем достаточно крупной суммы денег, чтобы залатать дыры в бюджете Шатори, а так же появление нового управляющего, полностью освободившего Жака от забот о наследстве.

Катрин смотрела на все эти перипетии с большим удивлением. Жорж любил совать нос не в свое дело, но то, что он дал Жаку денег совершенно безвозмездно, одновременно порадовало и оскорбило ее. С женихом своим она предпочитала встречаться как можно меньше, тем более, что он тоже не искал ее общества, поэтому мнения своего ему не высказала. Остатки симпатии и уважения к этому человеку постепенно оставляли ее, особенно когда она смотрела, как он хозяйничает в ее доме. Казалось, это он тут хозяин, а она и Жак — жалкие приживалы, которых пустили на порог, чтобы они не умерли с голоду. Катрин знала о бреши в бюджете, проделанной Жаком, но было унизительно, что они оба, и Жак, и она, вынуждены были теперь согласовывать все свои траты с чужим по сути человеком, хоть он и спас их от полного банкротства.

Все ее общение с женихом за этот месяц заключалось в первой сцене, когда он отобрал у нее письмо, и днем перед его отъездом, когда он пригласил ее кататься на лошадях. Вернее не так. Когда он приказал ей поехать с ним кататься.

Граф де Безье ежедневно выезжал на лошади, но никогда не звал Катрин с собой. Поэтому она сильно удивилась, когда он пришел к ней в гостиную, где она сидела с Элизой за вышиванием.

— Вы поедете со мной кататься, мадемуазель де Шатори? — спросил он без всяких вступлений, и голос его звучал твердо и властно.

Катрин встала и сделала реверанс, за ней последовала Элиза.

— Нет, спасибо, — пробормотала она, испугавшись и боясь поднять на него глаза.

— Вы поедете кататься со мной, — повторил он, уже не спрашивая, а приказывая, — жду вас через час у конюшни.

Перепуганная и расстроенная, Катрин в синей бархатной амазонке стояла у конюшни ровно через час и ни минутой позже. О том, с какой скоростью Элиза и служанка одевали ее и причесывали, она старалась не думать. Все равно прическа не удалась и шляпку надевали спешно и плохо прикололи.

Жорж немного опоздал. Он шел спокойно и уверенно, помахивая хлыстиком, а Катрин вся сжалась, и постаралась сделаться маленькой и незаметной. Увидев Катрин, Жорж остановился и поклонился ей, а она снова сделала реверанс. Ей подвели коня, но она от страха и волнения никак не могла попасть в стремя ногой. Когда же уселась наконец в седло, уронила хлыст. Руки ее дрожали и ей казалось, что еще немного, и она просто напросто упадет в обморок. Глупо и неприлично.

Жорж вскочил в седло и кивнул Катрин, приглашая ее следовать за собой. Катрин подчинилась.

Вся прогулка их заключалась в том, что они медленно ехали по берегу реки, Катрин немного впереди него, и молчали. Молчали они, когда Жорж остановил коня, и предложил Катрин спешиться и прогуляться около воды. Она безропотно оперлась рукой о его руку, и так они ходили долгое время, а Катрин многое отдала бы за то, чтобы узнать его мысли. Потом, совершенно внезапно, он остановился и резко притянул ее к себе.

Вскрикнув от неожиданности, она уперлась руками ему в грудь и попыталась отстраниться, но сил ее было не достаточно. Жорж обнял ее и крепко прижал к себе. Катрин зажмурилась, испугавшись, что он последует примеру дАнтуалена, и сделает с ней ровно то же самое просто по праву сильного. Но он, увидев ее испуг, резко разжал руки.

Катрин отскочила, врезавшись спиной в дерево, под которым они стояли. Ее всю трясло от ужаса и бессильной злобы. А он смотрел на нее, будто впервые увидел.

— Почему вы боитесь меня? — спросил он, отступая на шаг, — я клянусь, что никогда не сделаю ничего, что вы бы сами не позволили мне.

— Почему? — откликнулась она, безрезультатно пытаясь унять дрожь в голосе, — а почему я не должна вас бояться? Вы за все время прибывания в моем замке, где вы командуете, как в своем, ни разу не обратились ко мне, и впервые пригласили меня на прогулку! И, первое, что вы сделали, прибыв сюда, это насильно отобрали у меня письмо! Действительно, почему бы мне не полюбить вас после этого?

Жорж выглядел совершенно растерянным. Он смотрел на нее так, будто впервые увидел.

— Я был уверен, что вы не желаете никуда со мной ходить, — сказал он, — и, как видите, я был прав. Вы не желаете меня видеть, не желаете разговаривать со мной. Я не привык навязываться. Вы по какой-то непонятной для меня причине боитесь меня, но я ни разу не давал вам повода, кроме этого проклятого письма. За что прошу прощения.

Она смотрела на него во все глаза. Резкая перемена, произошедшая в нем, когда он за один миг превратился из тирана в просителя, выбила почву у нее из под ног.

— Я вас не боюсь, — неуверенно сказала она.

— Вы только что были уверены, что я поступлю, как дАнтуален. Не отрицайте.

Катрин покачала головой. Она все еще стояла, прислонившись к стволу дерева и только поэтому не упала, так как ноги отказывались ее держать.

— Я знаю, что вы так не поступите, — проговорила она.

— Почему же вы испугались?

Он шагнул к ней, и Катрин вжалась в дерево, надеясь раствориться в нем.

— Я... я..., — она не могла придумать никакого объяснения, и поэтому просто смотрела на него испуганными глазами, на которые уже наворачивались слезы.

— Что мне сделать, чтобы вы не плакали?

Она молчала, а слезы потекли по ее лицу сплошным потоком.

— Хотите, я уйду? Вы можете позвать меня, когда будете готовы ехать обратно, — и не дожидаясь ответа, он ушел, оставив ее одну на берегу реки.