Сейдж открывает рот, чтобы что-то сказать, но я прикрываю его рукой. Мы уже много раз спорили по этому поводу — и я говорил ей, что ни за что на свете не изменил бы этого — она нуждалась во мне, и я обещал быть рядом с ней. Я не собирался отступать от этого.

— Давай представим, что я не помчался домой три недели назад — что тогда? Я не мог оставаться с ним в его квартире, как бы сильно мне этого ни хотелось. Это было нереально, реальность всегда собиралась прийти и ударить нас по лицу. И я попросил его пойти со мной. Он единственный, кто сказал нет.

— Он сказал, что не может из-за своего отца, а не из-за тебя. Ты же знаешь, что все гораздо сложнее, чем ты себе представляешь, — напоминает мне Сейдж.

— Я понимаю это, но меня было недостаточно, чтобы переубедить его. Если бы я что-то значил, если бы мы что-то значили, он бы приехал с моими чертовыми телефонными звонками или хотя бы ответил на них.

Я знаю, что веду себя неразумно, но за последние три недели я перешел от грусти к иррациональности и гневу.

— Совершенно очевидно, что эти недели значили для меня больше, чем для него.

Сейдж вздыхает.

— Что мешает тебе вернуться сейчас? Теперь, когда Рейчел вне игры и без работы, что тебя здесь держит? И не говори "я и Нова", потому что я этого не потерплю.

Все или ничего.

Ощущение, что он не хочет, чтобы я был рядом. Внутреннее ворчание, которое говорит мне, что стремление к чему-то с Кайденом закончится только душевной болью. Тот факт, что я до сих пор не нашел в себе сил попрощаться с Купером или избавиться от веры в то, что он был для меня всем и нет никого другого, кого я мог бы полюбить. Слова застревают у меня на языке, я не уверен, как озвучить доводы, которые и сам не совсем понимаю.

— Я не знаю. Ты можешь позволить мне немного разозлиться и погрустить, прежде чем попытаешься заставить меня мыслить логически? Это нормально?

Я вырываюсь. Сейдж моргает, но ничуть не выглядит обиженной. Она уже привыкла к моему настроению.

— Я думаю, Нове нужно прогуляться.

Игнорируя жалостливый взгляд Сейдж, я пристегиваю Нову обратно к своей груди, затем проверяю, что на ней все еще два носка.

Я собираю на кухне детскую сумку, когда входит моя мама с продуктами в руках.

— О, это мой любимый человечек! — восклицает она, роняя все свои покупки. Она гладит Нову по голове, прежде чем похлопать ее по спине.

— Я тоже рад тебя видеть, мам, — шучу я, и она поднимает на меня взгляд, в ее глазах теплится нежность.

— Она симпатичнее тебя, и ты живешь здесь, я вижу тебя все время. — мама пожимает плечами. — Вы вдвоем собирались уходить?

— У Джейми была истерика, и он взял Нову с собой в качестве эмоциональной поддержки, — говорит Сейдж, прислонившись к дверному косяку. Я поворачиваюсь в ее сторону с ледяным взглядом, и она хихикает. — Пока тебя не будет, я собираюсь быстренько принять душ, — говорит она, прежде чем исчезнуть наверх по лестнице.

Я помогаю маме распаковать вещи, Нова мирно спит, пока я это делаю.

— Все еще расстроен из-за Рейчел? Мне жаль, что у тебя ничего не получилось. Она казалась милой, — говорит мама. Она не знает о Кайдене, я даже не сказал ей, что видел его.

Я планировал, я так и сделал, но когда он перестал отвечать на мои сообщения, я решил, что будет лучше ничего не говорить. В этом доме никому не нужны ложные надежды.

— Да, — говорю я без особой уверенности.

— Прости, любовь моя. Иди погуляй, прочисти голову, а когда вернешься, я испеку нам блинчики.

— Спасибо, мама.

— Как бы то ни было, — добавляет она, — я не думаю, что вы с Рейчел идеально подходили друг другу. Ты никогда не смотрел на нее должным образом.

— Что ты имеешь в виду?

Нова шевелится, и я переминаюсь с ноги на ногу, чтобы успокоить ее.

— Ты смотрел на Купера так, словно он вручал тебе солнце каждый раз, когда улыбался. Ты светился, как будто любовь, которую ты испытывал к нему, невозможно было сдержать.

— Купер был... он был для меня всем.

Мама грустно улыбается мне, делая то, что делают мамы, когда смотрят сквозь тебя и заглядывают в твои самые сокровенные тайны.

— Скоро увидимся, — говорю я, затем поправляю шляпу от солнца на голове Новы. — Пойдем, звездочка, погреемся на солнышке.

У входной двери я проверяю, на месте ли мой телефон, затем открываю его и сталкиваюсь лицом к лицу с парой сверкающих голубых глаз, которые имеют надо мной слишком сильную власть.

Кайден вздрагивает, поднимает руку, делает шаг назад, затем переводит взгляд с моего лица на ребенка, привязанного к моей груди. Он такой великолепный, и я жалею, что у меня поднялась температура, когда я замечаю, что, несмотря на летнюю жару, он снова надел мою толстовку. Через одно плечо у него перекинут рюкзак, который он неловко перекладывает на другую сторону.

— Что ты здесь делаешь?

Я не хочу, чтобы мой голос звучал сердито, или, может быть, так оно и есть, потому что, черт возьми, я зол. А еще я испытываю такое гребаное облегчение, увидев его, что это злит меня еще больше.

Он кашляет и прочищает горло.

— Это ребенок Сейдж? — он делает шаг вперед и протягивает руку, которую быстро опускает. Когда я не отвечаю, он говорит снова. — Я надеялся... хм... Я хотел увидеть своего отца.

Его взгляд метнулся через мое плечо, прежде чем снова остановиться на моем лице.

Скажи, что ты тоже пришел увидеть меня.

— Его здесь нет, он вернется завтра, — говорю я ему.

Я думал об этом моменте, и в моей голове Кайден обнимает меня, мы целуемся, и он говорит мне, как сильно он скучал по мне. Он говорит, что сожалеет, что проигнорировал меня, и мы обнимаем друг друга, и все снова становится на свои места, как в те дни, когда мы провели вместе в его постели.

Этого не происходит.

Кайден неловко переминается с ноги на ногу, между нами нарастает тошнотворное напряжение.

— О, хорошо, я могу вернуться завтра. — он поворачивается, чтобы уйти, но останавливается. — Прости, что не позвонил перед приездом, — наконец говорит он.

— Зачем тебе это, ты же со мной не разговариваешь, помнишь? — я усмехаюсь, мой голос жесткий и холодный, поэтому он не знает, как сильно он на меня влияет. Глаза Кайдена ненадолго закрываются, прежде чем снова поймать мой взгляд, голубые глаза изучают мои. Я изо всех сил стараюсь овладеть собой, сохраняя непроницаемое выражение лица.

— Ты злишься на меня, — заявляет он. — Я это заслужил, но я могу объяснить.

— Я не сержусь, я... — я качаю головой. — Твой папа будет рад, что ты здесь, — говорю я, меняя тему.

Он прикусывает нижнюю губу, затем облизывает ее, при этом кольцо на его языке высовывается наружу.

— Ты рад, что я здесь? — спрашивает он тихим голосом.

Тяжело сглатывая, я смотрю на Нову, а затем снова на Кайдена. Прежде чем я успеваю ответить, позади меня раздается тихий вздох, за которым следует дрожащий голос моей мамы.

— Кайден? — она подходит, чтобы встать рядом со мной, ее плечо натыкается на мою руку. — Не могу поверить, что ты здесь.

Когда я смотрю на маму, у нее влажные глаза и мягкая улыбка.

— Привет, Мария, — говорит Кайден. — Я хотел увидеть своего отца, но Джейми сказал, что его нет дома. Извините, что побеспокоил вас, я зайду завтра.

Кайден делает шаг назад, но моя мама бросается вперед и заключает его в объятия.

— Ты никому не мешаешь. Я так рада тебя видеть.

Ее светлые волосы резко контрастируют с его темными локонами, когда она крепче обнимает его. Мама что-то шепчет ему на ухо, и Кайден кивает, его собственные глаза блестят от непролитых слез. Я неподвижно стою у двери и смотрю, как мама берет Кайдена за руку и ведет его в дом.

— Кайден собирается остаться здесь на ночь, — говорит она. Мое сердце бешено колотится, так громко отдается в ушах, что я удивляюсь, как она не слышит этого.

Мама наклоняется ко мне и говорит строгим, без всякой ерунды голосом.