— Потому что так оно и есть, — говорит Дариус, похоже, не замечая смятения, проносящегося сквозь меня, как торнадо. — Сидеть здесь весь день ничего не меняет. Будто Джейми ушел, а ты застрял.

Его намёк на то, что уход Джейми так сильно повлиял на меня, только усиливает груз, давящий на грудь, даже если в его словах есть доля правды. Мне было хорошо без Джейми три года — я справлюсь и сейчас.

— Я не застрял, — говорю я, сбрасывая Дариуса со своего плеча и вставая. — Я хожу на работу. Я хожу на терапию. Я прилагаю все усилия, чтобы справиться — с Купером, с родителями, со всем, что произошло.

Мой голос срывается, и я задыхаюсь от болезненного вдоха. Руки скользят по бедрам — растирающие движения в попытке успокоить учащённый пульс. Кожу покалывает, когда я тру сильнее, и в этот момент один из новых струпьев вскрывается, кровь медленно стекает по внутренней стороне ноги.

Дариус тут же вскакивает с дивана и подлетает ко мне.

— Кайден, эй. Всё хорошо. — Он притягивает меня к себе и начинает растирать мои руки. — Прости, я не хотел тебя расстроить. Сделай вдох, ладно? Дыши со мной.

Он ведёт меня, заставляя вдыхать и выдыхать в его ритме. Через несколько минут сердце перестаёт колотиться, будто хочет вырваться наружу, а лёгкие наполняются воздухом без боли.

— Прости, если показалось, что я давлю на тебя, детка. Я просто... хочу, чтобы с тобой всё было в порядке.

Голос Дариуса тёплый и успокаивающий. В глубине души я знаю, что он прав. Последние три недели я жил на автопилоте — ходил на работу, посещал своего психотерапевта и выполнял домашние задания, которые она мне давала. Я принимал лекарства, ел правильно, держался подальше от алкоголя. Я чувствую себя нормально... но одновременно чувствую себя привязанным — и не так, как когда чувствуешь себя в безопасности. А так, как будто оказался в ловушке… застрял.

— И я уверен, он не хотел уходить, — добавляет Дариус, стараясь облегчить мою вину из-за отсутствия Джейми.

Моя кожа зудит, конечности ломит от усталости, но всё равно я вырываюсь из его объятий и начинаю метаться по комнате.

— Ну, его же здесь нет, правда? — огрызаюсь я. — И он не сказал, что вернётся, так что… вот мы и пришли. — Я обвожу руками комнату, как будто это может показать, насколько Джейми здесь не хватает.

— Ты ведёшь себя как ребёнок с разбитым сердцем, — шутит он, уводя меня на кухню, где принимается возиться с чайником.

— У меня не разбито сердце. Я…

Я что? Обижен? Разочарован? Смущён? Гребаный идиот, который влюбился в парня своего покойного брата — парня, живущего в нескольких часах езды, с девушкой и совершенно другой жизнью? Да, чёрт возьми, это подходит.

— Твоё сердце разбито. Но, детка, он ушёл только потому, что его лучший друг нуждался в нём. Мне бы хотелось думать, что ты сделал бы то же самое для меня.

Дариус наполняет две кружки чаем и доливает кипяток, а потом направляется к холодильнику, где его, скорее всего, ждёт разочарование — молока у меня нет. Я знаю это, но не говорю. Просто потому что... не хочу.

— Обещаю, если у тебя начнутся преждевременные роды и тебе понадобится партнёр для родов, я буду рядом, — сухо отвечаю я, чувствуя себя полной задницей, потому что Дариус прав — у Джейми действительно была веская причина вернуться домой.

Сейдж была всего на тридцать пятой неделе, когда у неё начались роды. Она была напугана и одинока — отца ребёнка не было в поле зрения, а её семья либо находилась слишком далеко, либо была занята собственными делами и нуждалась в поддержке не меньше.

Всё, что я знаю из его короткого сообщения, пришедшего на следующее утро, — это то, что и с Сейдж, и с ребёнком всё в порядке. Он пытался дозвониться до меня, но я игнорировал его, слишком поглощённый своими чувствами и тем фактом, что он ушёл, даже не попрощавшись по-настоящему.

— Не будь придурком. Ты понимаешь, о чём я, — говорит Дариус, добавляя щедрую порцию сахара в чёрный чай и протягивая мне чашку. Он одновременно горький и до тошноты сладкий, когда я делаю глоток. Дариус морщится, тут же выплёвывает свой в раковину и выливает остатки. — Ты вообще разговаривал с ним с тех пор, как он ушёл? Мне кажется, он скучает по тебе.

— Ты видел его один раз. Ты не можешь этого знать, — бросаю я, мою грязные кружки, вытираю их и убираю на место.

Дариус пожимает плечами.

— Он был как открытая книга, и на каждой странице был ты. Я видел это.

Правда в том, что Джейми пытался. Он присылал сообщения — спрашивал, как у меня дела, извинялся за то, что ушёл внезапно, не дождавшись разговора. Потом ещё несколько — с раздражением, что я не отвечаю. Он ни разу не предложил мне приехать, по крайней мере, после того, как я ясно дал понять, что не хочу, — и я сам не просил его вернуться. Я твержу себе, что это потому, что он сейчас там, где ему и положено быть. Где он всегда должен был быть.

Но, если быть честным, я просто боюсь услышать «нет». Боюсь, что он подтвердит мои худшие опасения — что мы были всего лишь мимолётной интрижкой. Два сломленных, грустных, одиноких человека, нашедших друг в друге временное утешение.

Он никогда не был моим.

— Неважно, — съязвил я. — Отвечая на твой вопрос: нет, я с ним не разговаривал. Он не мой парень. Мы просто переспали несколько раз, а потом он вернулся к своей настоящей жизни. Ему не нужен такой придурок, как я.

Не уверен, пытаюсь ли я убедить в этом себя или Дариуса, но его взгляд говорит ясно: он мне не верит.

— Ты такой упрямый засранец, — бормочет он, уткнувшись в телефон. — Во-первых, ты не облажался. Это чертовски больно, да, но это не фиаско. Во-вторых, тебе не повредит быть с ним уязвимым — просто скажи, что хочешь его увидеть. То, как ты отталкиваешь Джейми, делает тебя несчастным. А это, в свою очередь, делает несчастным меня. — Он показывает на нас обоих. — Так что, в интересах всего человечества, а особенно — меня, тебе стоит ему позвонить.

— О, прости, я не знал, что это о тебе, — фыркаю я.

Он не отвлекается, продолжая печатать. Потом говорит:

— Все шутки в сторону. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не испытываешь к нему чувств. Что не хочешь быть с ним. Скажи, что всё это, — он машет рукой у меня перед лицом, — не потому, что ты чертовски по нему скучаешь.

Я смотрю вниз, на свои ноги, и это всё, что ему нужно.

— Видишь? Я так и знал. Он не появится у твоей двери, потому что, скорее всего, думает, что ты не хочешь его видеть. А ты, тем временем, изображаешь призрака. Это, знаешь ли, производит впечатление. И, на секундочку, он там выигрывает награду «Друг года», притворяясь папашей.

Боже, как же я ненавижу, когда Дариус прав. И ещё больше — как сильно я скучаю по Джейми.

— Друг мой, мяч на твоей стороне. — Он показывает мне экран телефона. — Я заказываю пиццу и мороженое, чтобы хоть как-то справиться с последствиями твоего хренового эмоционального выбора.

Мой собственный телефон начинает жужжать на кухонном столе. Мы оба смотрим на него, и на экране всплывает сообщение от Оливера.

Я хватаю его.

— Может, хороший жёсткий трах — это как раз то, что мне нужно.

При одной только мысли о том, что ко мне прикасается кто-то другой, у меня в животе всё переворачивается. Но я игнорирую предупреждение в голосе Дариуса, когда он зовёт меня по имени, и закрываю за собой дверь спальни.

Оливер: Прошло слишком много времени, красавчик. Можно мне приехать?Предполагаю, что твоего Прекрасного принца нет рядом, чтобы надрать мне задницу.

Поколебавшись, я сажусь на край кровати и снова перечитываю сообщение. Оливер в безопасности. Я ничего к нему не чувствую. Он не выбивает меня из равновесия своей улыбкой. Его прикосновения не зажигают фейерверк в моей крови. Его поцелуи не отпечатываются на коже.

Он... никто для меня.

Я вздрагиваю, когда звонит телефон.

— Привет, секси, давно не виделись, — говорит Оливер низким, хрипловатым голосом. — Я думал о тебе. Могу я приехать и показать тебе, о чём именно?