— Давай, Эр, покажи музыку, — подначила ее Джо, и Рей, поймав взгляд уже такой очевидно согласной на незапланированную авантюру Роуз, тоже активно закивала.

Она прижалась к Джой, положив голову к ней на плечо, и почувствовала, как Джо начала гладить ее по плечу. Мурашки разбрелись по телу блуждающими фонариками.

То, что у счастья предела нет, Рей поняла в этот вечер. Теплая атмосфера разливалась внутри клубничным молоком и сладким коктейлем от Вай; она обнимала Джо, вдыхала ее «Диор» между плечом и шеей и готова была свернуться от клубок от нежности в глазах Али, которая, не отрываясь, смотрела на Роуз. С этими двумя женщинами было честью отожествлять себя. Они как марево, и в то же время — самая осязаемая реальность, оседающая в груди эйфоричным осадком. Они были олицетворением того, чего так сильно желала Рей в собственной жизни, и подтверждением, что выстроить такие отношения все же возможно… У Рей никогда не было примера ее мечты настолько близко, чтобы сидеть с ним за одним столом.

Когда Эр взяла в руки гитару и слила слова с музыкой, в глазах Али будто бы расплавилась сталь. Она сидела к ним с Джо в полоборота, и уловить это маленькое изменение было несложно. Стены бара заполнил стройный, глубокий голос Эр, сдержанный ритм ударных; две электрогитары сплелись в мощные ноты, и Рейна узнала поп-рок — не оглушающе, как хард, но чарующе, как расслабляющий джаз.

Вай вернулась за стойку. Свет слегка приглушили, опустив шторы, и в бар за музыкой стали подтягиваться люди.

Эр улыбалась и явно пускала бесиков для Али… Роуз пела, конечно, о любви. Они сталкивались взглядами, словно познакомились только сегодня, и промелькнувшее обожание в лице Али так сильно впечатлило Рей, что она едва не спросила у Джой: «Ты тоже это видишь?»

«Ты тоже видишь, как плавится лёд?»

Добрый смешок Джо заставил Рей поднять голову. У Джой в глазах стояли застывшие слёзы, к губам без помады приклеилась пустая улыбка… В этот момент она так чертовски походила на героиню фильма «Фарс»^[1], которая в финале точно таким же взглядом смотрела на надгробие своего ребенка, что Рейна не удержалась. Она коснулась ее щеки и вынудила ее взглянуть на себя. Разве в такой прекрасный вечер можно было грустить?..

Расфокусированная Джо с той же утомленной усмешкой склонила голову.

— Ты такая милая, Рей, — чуть хрипло сказала она, и Рейна, растерявшись, напрочь забыла, что собиралась спросить. Джой потянулась к ее губам и оставила на них мягкий отпечаток своих губ. — Я люблю тебя…

— Ого, — прошептала Рейна, — у тебя, видимо, очень крепкий коктейль, да?..

— Нет, просто, — чуть заторможенно тянула Джет, — просто говорю. Это плохо? Здесь пахнет любовью.

— Я тоже тебя люблю, — просто улыбнулась ей Рей.

До конца вечера она фоново убеждала себя в том, что все хорошо, и что мутная пелена в красивых глазах Джет — от крепкого алкоголя. Никаких преград между ними, никаких стен; согревающий сердце день, плавно перетекающий в вечер, и жёлтое солнце над прозрачной крышей, сменившееся кремовым маревом, а затем — цветными огнями ночного ЛА.

В баре включили приглушённые софиты, люди наводнили уютное местечко, громче зазвенели смех и веселье, но в «Риксоне» даже столь привычные эмоции звучали для Рей как-то совсем иначе. Среди пышной зелени, дерева и стекла почти невозможно было представить людей в беспросветно-пьяном угаре, их пошлые шутки за баром и оглушительных предложений сыграть в бир-понг. У Вай за спиной стояло столько алкоголя, что клубам, где Рей бывала, и не снилось, бармейд едва успевала выдавать заказы, но все гости абсолютно спокойно сидели за своими столиками и дружелюбно общались в своей компании. Поп-рок от группы Дэвида «Фиолет» плавно перетек в инди. Их музыка пробирала до лёгкой дрожи и устилала окружавшую их древесину. Роуз рассказала, что здесь в основном собираются те, кто снимает офис внизу — а там одни музыканты и айтишники, и все друг друга знают и дружат, словно выросли на одной улице.

Рей и представить себе не могла, что люди с таким уровнем жизни знают, что такое душевность.

Рей никогда не думала, что ей найдется местечко в такой жизни, которой жила Джет.

Рейна и не мечтала о таком, на самом деле всегда считала, что этот шик — что-то напускное, что-то, с помощью чего люди хотят выпендриться перед другими. Ведь зачем покупать что-то за пятьсот долларов, если то же самое можно купить за сто? Но сейчас Рейна, может, даже понимала немного… Мир — огромен, многогранен, это целая машина, и в разных ее частях вертятся разные люди. Для Джой и ее семьи что-то дорогое было привычным, они вели себя так естественно, как и Рейна в своей кофейне. Она не ощущала себя лишней. Ей не казалось, что кто-то из этих женщин, привыкших жить среди платиновых стен, пытается самоутвердиться или показаться лучше, чем они есть.

Рейна, наверное, могла бы привыкнуть. Что плохого в деньгах? Разве это что-то ненормальное — не заморачиваться насчёт цен, не думать о том, можешь ли ты позволить себе что-то? Нет, это просто ещё одна сказка, рассказанная кем-то из взрослых в ее детстве, и Рей зачем-то верила в нее до сих пор. Джой Джет — женщина с глянцевых страниц, безумно красивая, безумно притягательная, такая умная и далёкая всегда, женщина с многомиллионным состоянием и грустными глазами, оказалась запредельно близкой для Рей… Такой неожиданно земной.

Плохо ли то, что Рей так сильно в нее влюбилась?

Плохо ли то, что ей сейчас так хорошо — быть рядом, растворяться в этой атмосфере и едва сдерживать слезы от переполняющих сердце чувств?..

Ее грудную клетку заливало нежностью, как малиновым чаем, весь вечер в теплой компании, и когда на город упали сумерки, а ее ладонь стиснули пальцы Джо, это ощущение лишь окрепло.

Они попрощались у двух одинаковых «БМВ» с тонированными стеклами.

— Хорошего вечера, девочки, — почти заплетающимся языком сказала Эр и подмигнула им. Она обнимала стойкую Али, которая опьянела здесь меньше всех, если она пьянела вообще. — Надо будет повторить…

— …эти коктейли, — закончила за нее Джой. Они засмеялись, согласившись с выводом Джет, хотя Эр, наверное, имела в виду не коктейли… Джой путано улыбалась, и лёгкий вечерний ветер в лицо вовсе не отрезвлял ее. Румянец на ее впалых щеках, глухие интонации, непрекращающийся смех — все это говорило само за себя: Джо явно выпила больше всех остальных. Рейна ещё не видела Джой настолько пьяной.