Она постояла так еще несколько секунд, гадая, что должна будет сказать Рей о том, что не представила ее, и мысленно снова чертыхаясь на Аксель, которая влезла, как настоящая гадюка, куда не следовало, и выпустила свой яд слишком умело; это было понятно без слов, без знания, что именно она могла сказать Рейне — Рейна была сама не своя. У Джой, казалось, душа пошла немного по швам, когда она обнаружила Рей настолько расстроенной; история жизнерадостной светлой девочки, которая растеряла свой шарм среди грязных людей была уже до боли знакома Джет, и она чувствовала себя готовой на любые откровения, себя всю наизнанку вывернуть, весь город взорвать к чертям — но не повторить то, что уже случилось.

Странно было метаться на этом перепутье уязвимости и решительности — это ж ведь опять оксюморон, и из них, видимо, теперь будет состоять вся ее дальнейшая жизнь. Что победит, да?

Джой поежилась, обнимая себя за плечи, позволив себе побыть уязвимой еще немножко. На ее лице играли блики неоновых вывесок, и их сбивал свет фар проезжающих мимо автомобилей. Мелкий дождь медленно портил укладку. Этот момент растянулся на целую вечность, хотя длился всего минуту: ветер в лицо, усталая улыбка, неизбежность и предвкушение будущего, щемящее где-то глубоко прошлое.

Время соединялось и разъединялось; наконец-то, имело начало и конец, и, может быть, даже смысл. Он покалывал в ущербном четырехкамерном, как песчинки острого перца.

Собственные слова отголоском звучали в сознании: кажется, говорила Джой Рикки, я все поняла теперь…

И ее смысл, вероятно, убрать из настоящего то самое ненавистное слишком поздно, которое не сумела (и не заметила, что надо, и не захотела, и не смогла) вытащить из своей Леты, но которое все еще могла вытащить из себя. Злая ирония.

Талый лед.

Рей продолжала вяло улыбаться и односложно отвечать всю дорогу до лофта, пока Джой терпеливо пробиралась домой по объездным. Обсуждать что-то серьезное в машине казалось плохой идеей, и они будто бы синхронно придерживались этого мнения. Вся тишина, лежащая в салоне, была само собой разумеющейся, ожидающей и всепонимающей.

Так что Джой, пока не растеряла своей утомленной смелости, только освободив измученные ноги от туфель и включив мягкий свет бра, со вздохом опустилась в кресло и потянула Рей к себе на колени. Рейна почти с порога сбросила свое платье и теперь оставалась в чулках и черном боди, с диадемой на волосах и глобальной печалью в глазах… Джой подняла голову, целуя не-забавную-временно-девчонку в нос.

— Ты расстроилась из-за того, что я не представила тебя? Рей. Что тебе наплела та стерва, скажи мне, пожалуйста.

Рейна коснулась ее шеи теплыми ладонями и вздохнула. Ее грудная клетка неровно вздымалась в чуть взволнованном ритме; Джой улавливала это в полной тишине, сосредоточении прикрытых век, сравнивая с собственным стуком сердца.

— Расстроилась, если честно, — сдавленно признала Рей. — Но я понимаю. Правда, понимаю. Большая ответственность — сказать о своих отношениях на весь мир, да ещё и представить, показать, так, что не отвертеться потом… Джой… Только скажи, — подняла глаза она; тушь у нее слегка осыпалась, и Джет осторожно стерла ее большими пальцами с двух сторон, — почему с Летой это произошло так быстро?

Джой остановилась и растерянно моргнула. Она не ожидала вопросов о Лете, а уж тем более — таких сравнений, так что даже не сразу сообразила, что ответить. Все возможные варианты резали бы своей резкостью, но Джой меньше всего хотелось быть резкой сейчас — ей нужна была ее забавная девочка, а не ее вид сзади и отчаянный хлопок дверью.

— Рей, — напряжённо начала она, вернув руки Рейне на талию, — Лета — другое. Мы познакомились, когда мне было двадцать четыре… До нее я только то и делала, что спала со всеми подряд и ни о чем серьезно… не думала. Считала, что все как-то само собой сложится.

— Да, но она оказалась не «всеми подряд». Почему так? Почему?

Слишком много почему за один день.

— Я не знаю, — после короткой паузы ответила Джет, сдавшись уничижительному предположению: ее мозг просто вскипит, если она начнет копать глубже. — Какая вообще разница, почему? Это что, закончилось чем-то хорошим?

Рей уронила взгляд.

— Лета — труп в свои двадцать шесть, — проглотила горечь Джой, лишь поверхностно блуждая по больной теме; она не перестала болеть, но ее имя было уже возможно произносить вслух рядом с Рейной. — Ты правда думаешь, что ей есть какое-то дело до того, что я представила ее публике спустя месяц после знакомства?

— Нет, — пробормотала Рей. — Конечно же, нет. Извини. Это было глупо.

— Это не глупо, но не сравнивай, пожалуйста, — на терпеливом выдохе Джой погладила ее по щеке. — Не напоминай мне о ней. Я другой человек сейчас, совершенно. Мы с тобой — не прошлое, я не хочу так... У нас все будет по-другому.

— Да, ты права, — согласно закивала Рейна. — Прости. Это я на эмоциях. Просто эмоции.

— Рей, — выдохнула Джой, обнимая ее, — я обязательно объявлю о наших отношениях. Только нужно чуть больше времени. Мне нужно. Не в тебе дело. Ты прекрасная. Очаровательная. Тебя сразу же полюбит пресса…

— Ой, тогда, может, лучше не надо меня представлять и вовсе? — хохотнула она.

Джой улыбнулась ей в губы.

— Нет, придется тебе потерпеть… Но это потом, а сейчас предлагаю сходить в душ, смыть долбаную штукатурку и заказать что-нибудь поесть. Что думаешь?

— Отличная идея, но можно ещё чуть-чуть посидеть вот так?.. Так хорошо. С тобой.

Рейна прижалась к Джо максимально близко и замерла на месте, прикрыв глаза.

Замерла, боясь признаться самой себе, что ее всю пронизывает от страха, выкручивает, как будто у нее грипп. Скрипучая серебряная нить, протянутая снизу доверху, играла на нервах одним единственным вопросом, который она до одури боялась задать. Вопросом, ответ на который волновал больше, чем любая рыжая сука, чем публика, журналисты и кто-либо ещё из прошлой жизни Джой Джет; они все ничего бы не значили, если бы Рей была уверена…