— Фэн, даже если ты оборотень, допустим, тебе не справиться со всей охраной, они изрубят тебя. — вздохнул Михась.

— А вдруг выйдет, брат! Решайся!!! Больше НИКАКОГО выхода нет! — тряс брата трубадур.

— Изрубят тебя, что я отцу скажу?!

— Некому будет говорить, брат… Убьют его завтра…

— Твоя правда… топор поищу покрепче… под рясой спрячу завтра… Сдыхать, так всей семьей, вместе-то оно веселее… — пробормотал монах.

Опустился на колени.

«Под Твою защиту прибегаем, Пресвятая Мать…» — полилась молитва. — «не презри молений наших в скорбях наших и от всех опасностей избавляй нас всегда…»

Тем временем, в будуаре королевского дворца перед огромным мидарским зеркалом вертелась королева Изабелла, выбирая наряд на завтрашнюю казнь Линделльского Упыря.

— Марта, как ты думаешь, что эффектнее? Алый шелк или черный бархат? — спрашивала она ползающую у ног королевы портниху, подшивающую подол платья.

— Он вампир, ваше величество, стал быть, красный цвет будет по случаю… — пробормотала та, ловя ускользающий подол.

— Ну… не знаю… Мне кажется, меня красный бледнит, кожа вон совсем зеленая… А, с другой стороны, я хочу, чтоб осужденный меня сразу заметил. Красив он, говорят? — спросила королева.

— Красив, ваше величество. Как и вся эта поганая нечисть, пропади она пропадом…

— Жаль отменили посещение королевскими особами осужденных перед казнью! — воскликнула Изабелла, раскрасневшись.

— Так из соображений безопасности, ваше величество!!! Мало ли что преступники учудят!!

— А кто его кирасирам-то сдал? — поинтересовалась королева, примеряя диадему с кровавыми рубинами.

— Да жена какого-то мелкого купчишки. Вампир им в охрану на тракте нанялся. Баба та говорила, что всю дорогу упырь хотел ее изнасиловать, устала, дескать, отбиваться!!

Королева звонко, почти по-девичьи, расхохоталась:

— Ох, ну и животное этот осужденный! Желаю, чтоб он смотрел мне в глаза, когда отлетит его голова! Буду последней женщиной, которую он увидит в своей жизни! Это так волнующе…

И королева, подхватив неподшитый подол, закружилась в вальсе по будуару…

На следующий день на рыночную площадь сбежался весь город.

Народ гудел, волновался, напирал на оцепление охраны вокруг наскоро сколоченного помоста для казни. На помосте стоял длинноволосый осужденный, закованный в сверкающие серебром кандалы, палач и глашатай.

Вампир, не отрываясь, смотрел на колоду, в которую была воткнута огромная старая секира.

Состояние лезвия упырю не понравилось:

«Суки, не наточили как следует… умирать тяжело буду»

На крытой коврами галерее, рядом с помостом, величественно восседала королева Изабелла. Вся в красном. Сверкающая, как коралл. Смотрела на упыря, недовольно кривя губы, ибо на правительницу он смотреть не желал.

Наконец, глашатай прочистил горло и заговорил:

— Граждане Бетевита!!! Сегодня вы увидите казнь того, кто вырезал Одал — на-Брунне и предал огню мирный Гален!!! Злоба, жестокость, ненависть и разные похоти — вот суть этого существа!!! — глашатай театрально ткнул пальцем в осужденного. — И посему никакое милосердие к нему применимо быть не может!! Его жизнь оборвется сейчас!!! Здесь!!! На ваших глазах!!!

Палач, кинув взгляд на вампира, поплевал на руки и направился к колоде.

Алекс, в каком-то трансе, не отрываясь, так и смотрел на лезвие секиры.

Двое стражников подвели закованного упыря к колоде и поставили его на колени.

Тот послушно опустил голову.

Толпа охнула, подалась вперед. Некоторые женщины отвернулись и закрыли ладонью глаза детям.

И тут королева не выдержала и заговорила. Резко. Зло. Неудовлетворенно:

— Осужденный, есть ли у тебя последнее желание?

Алекс поднял голову, нашел источник голоса и вперился тяжелым холодным взглядом в зрачки Изабеллы.

Та покраснела и заулыбалась.

— Нет, — хрипло ответил он. — Я все уже сказал нотариусу.

И вновь опустил голову на колоду.

Повисло молчание.

Королева тяжело дышала, тиская пальцами кружевной платочек.

— Хорошо!! — визгливо произнесла она. — У нас древняя страна с уважаемыми обычаями. Один из них гласит, что ежели какая-либо девица захочет выйти замуж за осужденного, его освободят….

Алекс поднял голову и с удивлением уставился на королеву. Та пошла красными пятнами.

— Итак, я должна спросить свой народ!! — произнесла Изабелла, обмахиваясь истерзанным платком. — Девицы, есть ли из вас та, что захочет выйти замуж за это проклятое богами чудовище?!

Королева еще не успела договорить слово «чудовище» как какая-то белобрысая полненькая девушка отчаянно крикнула:

— Я!!!! Я за него выйду замуж!!!!

— Люсьенка??!!!! — выдохнул вампир.

Толпа восторженно взвыла.

Люсьенка… Да, это была она — пухленькая неказистая недоведьма с опухшим простеньким личиком и белобрысыми растрепанными волосенками.

— Да! Я выйду за него замуж!!! — звонко повторила девушка и, шибко работая локтями, начала продираться сквозь гудевшую толпу к помосту с осужденным. Влезла, сопя, на помост. Вышло сие не с первого раза. Помог палач, схватив девушку за шкирку.

Люсьенка, маленькая, смешная и запыхавшаяся, встала рядом с высоким вампиром.

Толпа, окончательно очнувшись от потрясения, засмеялась, заулюлюкала, завопила на разные голоса.

— Дура девка, беги от него!!! — орали развеселые мужики — Это же упырь, он тебя сожрет! Поимеет и сожрет!!!

— Какое тебе «замуж», свинина деревенская!! Невеста навозная, умойся иди!! — смеялись румяные городские красотки.

— Да отрубите ж ему башку!!! — верещала, как заведенная, почтенная Бекасова супружница.

— А, ну, ТИХО!!!! — закричала пронзительно королева Изабо.

Толпа зашикала и послушно заткнулась.

На лице правительницы Алдара отражалась невероятнейшая досада. Ведь все пошло к такой-то матери — и яркий сценарий казни одного из последних эрулов на планете; и алое кровавое платье было уже не в тему; и багровые рубины в диадеме отнюдь не подчеркивали величие момента.

Королева себя чувствовала, как ряженая на нелепом маскараде.

А самое главное — эта наглая белобрысая девка украла у нее жертву!!! Сволочь и мерзавка!!!

Но отыграть все назад возможности уже не было… Королевское слово — закон! Невеста для осужденного нашлась, и он должен быть помилован.

— Ладно… устрою я вам свадебку… — зло пробурчала Изабелла и изящно взмахнула белым шелковым платочком:

— Осужденный помилован! Свадьба состоится немедленно!!!

Одуревший от всего этого Алекс, наконец-то, очнулся и начал разглядывать толпу. Толпа колыхалась, наседала на оцепление кирасиров, те, грязно матерясь, теснили народ, не давая подобраться к помосту. Некоторые из толпы, особо ретивые и любопытные огребли по хребтам палками.

В толпе попадались и знакомые лица. Вот зареванные Бекасовы дочери сморкаются в расшитые платочки. Вот придурковатый Либуш, раскрыв рот, пялится на палача и его секиру. Вот и бледный, как садовая побелка, Михась, срочно прячет что-то тяжелое в складках сутаны. А вот и стоящий прямо у оцепления солдат Фэн, весь напряженный, словно готовый к прыжку.

Рядом стояла взъерошенная, как воробей, пухленькая Люсьенка.

Ей по лицу уже смазала, кинутая каким-то остроумцем из толпы, гнилая картофелина. И девушка дрожащей рукой вытирала испачканное лицо и волосы.

Алекс покосился на недоведьму и сделал шаг вперед, загородив собой.

Желающих кидаться разной дрянью в упыря не нашлось.

— Обвенчать их!!! — визгливо крикнула королева. — Сейчас же! Где хоть какой-то священник, вашу мать?!

Заметались посыльные, выволокли из маленькой убогой церквушки, стоящей на краю рыночной площади, старика священника. Сгорбленного, глуховатого, с огромной сияющей лысиной.