Вампир заразительно заржал. Даже плакса Люсьенка улыбнулась.

— Блядь, наш разговор все занимательнее! — радостно воскликнул вампир. — А как же вы определяете, есть душа у существа или ее нету?! Мне просто интересно! Для расширения кругозора, так сказать.

— А никак не определяем, господин… — стушевался паренек. — Отец-настоятель говорил, что некоторые существа изначально без души рождаются. А у женщин, например, она несовершенная.

Люсьенка фыркнула и взвилась, как кошка:

— Я щас те по бритой тупой башке так заеду за энто паскудство!!! Это у баб-то хреновая душа?! Да мы вас, сволочуг, в муках рожаем, жопы ваши моем! Телом своим закрываем! Ах ты, святоша задристанный!!!

И Михасю бы весьма чувствительно досталось, если бы Алекс не успел оттащить бесновавшуюся поселянку.

— Без драк! Без драк!!! — насмешливо прокричал упырь. — У нас культурное собрание! Вот видишь, мой ученый друг, дама весьма недовольна вашими суждениями об ее душе!

— Так сами же просили рассказать чему нас учат-то!!! — вскричал монашек, прячась от девушки за спину Алекса.

— Всё!! Успокоились!!! Продолжаем разговор! — вампир развел Люсьенку и Михася по разные стороны.

— Я… это… спросить хотел… — начал паренек. — Вот в вашем мире что такое Добро?

— Это в каком таком «моем мире»?! Мир у нас с вами один, к сожалению… Ты

хочешь спросить, что такое Добро для таких, как я? — ответил эрул.

Монах кивнул.

Упырь задумался. Сорвал еще один стебелек.

— Друзья мои! — начал он. — Не замечали ли вы один парадокс? Есть весьма четкие понятия грехов, дурных поступков. Убийство, воровство, прелюбодеяние и так далее. Но понятия добрых поступков весьма условны. Ну, например, милосердие… И сразу куча вопросов. К кому? При каких обстоятельствах? Каким образом?

Слишком много сносок к каждому «доброму» понятию. Значит, это все не работает. Я считаю, что Добро — это когда нет Зла. Нет убийств, изнасилований, воровства, прелюбодеяния и прочих бесчинств. И этого достаточно. И мир будет очень неплох.

Михась почесал давно не мытую голову:

— То есть, Добра, по-вашему, нет?!

— Есть отсутствие Зла. Если хочешь, назови это Добром. — ответил упырь.

Люсьенка внимательно слушала их, наморщив лоб. Подала голос:

— А ведь верно упырь толкует! Не будет смертоубийств и прочего срама, так и Царствие Небесное сподобимся на земле увидеть!

— Во!!! — поддержал ее Алекс. — Кратко! Емко! Четко! А ты говоришь, душа у нее несовершенная! Будет из Люсьенки толк, будет! А не взять ли мне ее в жены? С прежней вот развелся, холостячу! — хохотнул вампир.

— Ой, сударь, скажете тоже… — зарделась девушка, наматывая белобрысую косу на кулак.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Неправильно вы, люди, поступаете! — продолжил рассуждать эрул, отвлекшись от смущенной поселянки. — Вместо того, чтобы искоренить Зло, вы пытаетесь завалить, задушить его условным Добром. Но ни хера не выходит, ибо абсолютного Добра не бывает, а вот абсолютное Зло — пожалуйста! Типа того, что хрен с тем, что я прелюбодей и тащу из семьи деньги на блядей, зато бабке перейти дорогу помог. Перестал я быть после этого прелюбодеем? Отнюдь! Как страдала моя семья, так и страдает! А бабке, возможно, на ту сторону дороги и не надо было!

— Вы, судырь, прелюбодей?! — округлила глаза Люсьенка.

— А ты бы хотела?! — подмигнул ей развеселившийся вампир.

— Да! — ответила девушка, смело глядя ему в глаза.

Монашек засмущался, крякнул, как утка, и отошел от компании.

— Михась, ты куда? — насмешливо спросил Алекс. — Относись ко всему проще! Что ты жизни-то боишься?! Вот подожди, пойдем через Нагорье, таких женщин увидишь! Богини!!!

Люсьенка, при этих словах, поджала губки и, гордо вскинув голову, пошла вперед мужчин по тропке.

— Еще одна… — проворчал вампир. — Как дети, в самом деле.

Поле с болотинами постепенно сходило на нет и уперлось в дорогу. Идти стало легче, лошади уже не спотыкались, да и путники приободрились.

Темнело. Солнце закатилось за бескрайнее болото. Стало зябко. Над Нагорьем поплыл сизый туман. Плотный, шевелящийся, он стекал к подножию гор. И в этом тумане один за другим зажигались огни далеких костров.

Алекс выругался и остановил свою компанию.

— Что-то не нравится мне эта иллюминация. Переночуем здесь. А днем посмотрим, что это за табор!

Уставшие, уснули быстро. Упала тишина, нарушаемая лишь фырканьем пасущихся коней да свистом каких-то полуночных птиц…

Утро наступило ненастное. Хмурый мелкий дождичек сыпал на головы, плечи, лез за воротник. За ночь компания Алекса озябла, у всех всё затекло.

Михась с трудом ворочал шеей и морщился.

— Похоже, у меня миалгия! — заявил торжественно монашек.

— Милгия у тебя? — уточнила Люсьенка. — Животом, чёли, скорбен?

— Шею он застудил. — проворчал вампир, подтягивая подпругу у коня.

— Ох, батюшки, в баньку бы… — мечтательно протянула девушка.

— Ага! — подхватил Алекс. — Щас бы булочку куснуть, поеб. ся и уснуть! Ах, мечты — мечты…

Молодежь прыснула.

— Ну, господа, по коням и в путь. Вчера кто-то жег костры аккурат там, где дорога поднимается на Нагорье, а, значит мимо них мы не пройдем, кто бы это ни был. Они перекрыли нам путь. Если бы дело происходило лет сто назад, я бы сказал, что это либо торговцы, либо алдарцы везут висельников в замки Нагорья. А сейчас я даже затрудняюсь угадать, что это… — пробурчал эрул.

— А зачем в замках висельники? — удивилась Люсьенка.

— Как «зачем»? На корм бруксам, конечно!

Девушка охнула и прижала к пухлым щекам ладошки.

— Еще век назад в Алдаре никого не казнили на площадях. Приговоренных к смерти отправляли к бруксам. За это вампирши не трогали караваны торговцев. Торговля процветала, все были довольны. Кроме приговоренных, конечно! Кстати, дорога, по которой мы едем так и называется — Дорога Висельников.

Михась нервно дернул плечом, морщась от боли в шее.

— Какой только мерзости не придумают. — по-стариковски проворчал парнишка.

— Не соглашусь! — возразил эрул. — Очень практичное решение. Предки королевы Изабо были гораздо умнее ее самой. Да и слухи ходят, что алдарская династия происходит как раз от брака короля Невида Первого с красавицей-бруксой.

— С кем тока люди не спят… — снова забухтел Михась. — Ведь сказано в Писании…

— Слушай, достал ты меня уже! — воскликнул вампир. — Как старый дед нудишь! Бабу тебе надо, да поядренее!!!

— Нельзя мне! Обет у меня! — покраснел монашек.

Вампир фыркнул:

— Убей, не понимаю, чего плохого в сексе! Что случится-то, если ты с бабой перепихнешься?! Небо тебе, что ль, на башку свалится? Или перед с задом у тебя местами поменяются?

— Хворые они, поди, все. Вот и не хотца им! — подвела итог Люсьенка.

— А ничё мы не хворые! — возмутился парнишка. — Мораль у нас, принципы! Как бы тебе объяснить-то… деревня ты эдакая! Грех это!

— Это я-то деревня?!!! Глядите-ка на него!!! Самый городской выискался! — подбоченилась бедовая поселянка. — Сидел всю жизнь взаперти, как клоп. Чаво видел-то?! Не знаешь с какой стороны к лошади подойти. Заставь тебя коров доить, так ты быка подоишь! Хочь довольство скотинке доставишь, и то польза!!! — насмешничала Люсьенка.

— Срамотники вы оба!!! — констатировал багровый Михась. — Уйду я от вас…

— Ладно — ладно, не ярись! — примирительно проговорил вампир. — А пока не ушел, сгоняй вперед по дороге, глянь, нет ли кого впереди.

Михась что-то буркнул в ответ, взбодрил коня и понесся вперед, поднимая едва прибитую дождичком дорожную пыль.

Вернулся он скоро, еще издалека отчаянно махая свободной от поводьев рукой.

— Щас обрадует… — проворчал вампир.

— Лагерь там! Лагерь!!! — почти крикнул паренек, едва остановив разошедшегося пегого конька. — Не людской!!