Девчушка зажала сверкающую монету в кулачке и побежала к своей вязанке хвороста.

— Темнеет. Пошли в замок, — буркнул вампир и зашагал по узкой лесной тропке.

— Почему ты не убьешь меня, Алекс? — вздохнула эльфийка.

— Это было бы слишком просто, — зло ответил он.

Слуги больше не оставались на ночь, а в полнолуние не приходили вообще. Задвигались за ними засовы, опускались решетки на барбаканах, и в замке наступала тишина… Больше всего Лорен боялась именно этой тишины. Наверное, ей было бы перенести вопли, стоны, крики… Но тишина оглушала, высасывала душу. В полнолуние эльфийка ночами просиживала в кресле у двери, ожидая стука. И дожидалась… Между полными лунами Алекс был почти нормален, только зрачки слишком уж реагировали на свет. Днем, становясь узкими и змеиными, а в темноте заливая чернотой весь глаз. Жизнь Лорен разделилась на до и после. Ей уже начало казаться, что она никогда не была ребенком, не жила на скалистых островах, а сразу вылупилась из яйца василиска в замке Алекса. Она запрещала себе что-либо чувствовать, копая могилы. Мужа она видела лишь за трапезами. Он молча ел, уставившись куда-то перед собой, иногда прикусывал губу клыком и шипел от боли. В глазах прислуживающей ему Берты мелькала жалость и страх. Страх… Он пропитывал все. Трапезы, дни, ночи, особенно — ночи, разговоры, мысли. Фазы Луны теперь стали мерилом уровня страха. Когда-то Лорен думала, что вампир настигает жертву и нападает. Но реальность оказалась иной… Однажды из своего окна она видела, как Алекс стоял на закате возле дороги у стен замка. Мимо проходили сельские девушки с корзинами, полными алых гроздей рябины, прихваченных первым морозцем. Одна из них отстала, возясь с рассыпавшимися из переполненной корзинки кровавыми ягодами. Стайка ее подруг завернула за угол и пропала из виду. Отставшая выпрямилась, подобрав гроздья, и увидела эрула. Тот улыбнулся и что-то тихо сказал. «Иди ко мне!» — прочла эльфийка по его губам. Он ничего не делал — не рычал, не нападал, просто стоял и улыбался. А с крестьянкой произошла странная метаморфоза. Она потянулась как кошка, горделиво выпятив полную грудь. Ее простенькое личико озарилось необычайной манкостью, привлекательностью. Лорен даже почувствовала укол ревности. И, призывно виляя бедрами, селянка направилась к вампиру. Подошла. Обняла. Подставила шею для поцелуя. Сверкнули клыки… Кровь окропила гроздья рябины… Лорен потом всю жизнь будет ненавидеть эти ягоды… И эльфийка снова копала могилу. С количеством могил росло и напряжение в окрестных деревнях. Народ роптал… Гнойник ужаса и гнева рос и вскрылся тогда, когда Алекс и Лорен возвращались верхом с торжища. Позади них катилась повозка с покупками. Так, разное — ткани, книги, пряности и соль. На повозке сидел Дикки с кульком орехов. Было новолуние. Все устали. Но, еще немного — и они дома, осталось проехать последнюю деревню.

Но проехать им не дали мужики с вилами, дрекольем, топорами и косами. Толпа запрудила улицу, и кони в ней увязли… На крышах и на деревьях сидели, как галчата, любопытные ребятишки, через щелочки в ставнях сверкали, по-волчьи, злые бабьи глаза. Народ стоял, молчал и смотрел…

— Долго ли молчать будем, любезные?! — заговорил эрул. — Нам бы проехать. — Ишь што захотел!! — дурным голосом взвизгнула чья-то баба. — Давай сюды свою ведьму!!!

— Какую ведьму? — осведомился Алекс. — Со мной только жена да Дикки, ни один из них не ведьма! — Послухай ка, эрул! — от толпы отделился большой кряжистый чернобородый мужик. Он встал перед жеребцом Алекса, поигрывая топором. — Баба твоя — эльфка губит наших девок!! Все знают, что эльфки ведьмы!! Трупы, бают, она хоронит, робяты видели!! Наверное, шоб красу свою проклятую продлить, мать их, сучар!! Отдай ведьму нам, а сам езжай с миром!!

Алекс оглянулся на похолодевшую Лорен. Взгляд его, по-прежнему, ничего не выражал.

— Она вам зла не причиняла! — ответил эрул чернобородому. — Она никого не убивала.

Толпа вздохнула, заколебалась, заорала ненавидящими бабьими голосами: — Девять девок!!! ДЕВЯТЬ!!!! Милуша!! Заряна!!! Арния!!! Виленааааа!!!!!!!ААААаааааа!!!! Мужики, чё смотрите, он один, да кучер!!! Стаскивай ведьму с коня!!! Сжечь ее, тварь!!! Лица почернели, рты скалились. Злоба, от которой несло потом, кровью и смертью, носилась над толпой.

«Я сейчас умру.» — равнодушно подумала Лорен — «Может, это к лучшему». Она устала… Устала от страха, от замка и от самой жизни. Она казалась самой себе древней старухой на пороге могилы.

— Заткнитесь!!! — заорал внезапно эрул. Спрыгнул с коня. Толпа колыхнулась и примолкла.

— Моя жена никого не убивала. Я убил их всех. Я ВАМПИР! Народ охнул и отпрянул. Захлопали ставни.

— Как же так, вашество… — начал чернобородый. — До нее никто не помирал, мы вас давно знаем и такого не случалося. Ты, поди, наговариваешь на себя!

— Я могу продемонстрировать. — холодно ответил эрул. — Хоть сейчас и не полнолуние, но я поднапрягусь.

И он улыбнулся народу. Лорен не видела, как именно он улыбается, но над толпой полился протяжный кошачий женский стон… Зашелестели юбки, бабы и девки выходили из домов. Гордые, горячие и прекрасные… Мужики заметались, заталкивая баб назад в избы. Одна из девок упала в грязь, хлопнулась на спину и, смеясь как русалка, изогнулась, задирая подол.

— Хватит, эрул!!! Хватит!! — заорал чернобородый.

Вампир стер улыбку с лица.

Девица в грязи села, заморгала глазами и, согнувшись, убежала, придерживая подол. Народ замер…

— Люди, я не стану просить у вас прощения, этим я никого не верну! Меня отравили в походе, и я просто хотел жить. Вы можете убить меня, если так решите, я не стану сопротивляться. Но я вам обещаю, что отныне больше НИКТО не погибнет по моей вине. Волки убивают ежегодно несколько людей. Утопцы затягивают на дно ваших детей, русалки и вилы уводят юношей. Я убил девять… Но за много лет. Я неплохой хозяин и феодал. Вы сыты, ваши сундуки полны нарядной одежды. Вы можете убить меня. Я вампир… Следующим эрулом может стать один из вашей расы. Человек. Будет ли он лучшим хозяином? Я не знаю. Выбирайте. Я постою, подожду…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мужики, отойдя в сторонку, к плетню, совещались. Долго. Страстно. Матерно.

Лорен трясло. Эрул разглядывал избы и вел с бабами разговор про приплод овец и урожай льна. Те жаловались ему на дожди и рано наступившую осень. Было гомонливо.

Наконец, пришли парламентеры. Чернобородый и деревенский староста Аким — высокий осанистый старик. — Клянешься ли ты своей жизнью, эрул, что не станешь учинять боле убийствов? — строго спросил староста. — Клянусь, Аким! — Дайте проехать им! — распорядился чернобородый. — Только мзду то заплати, эрул, за девок, горе, знамо, тяжкое нам причинил!! — Заплачу! Щедро заплачу!! — кивнул эрул, садясь на жеребца.

Скрючившийся на возу Дикки перекрестился, и они поехали. Деревня скрылась.

«Отец меня не пощадил, а вампир пощадил…» — думала Лорен, пытаясь успокоить колотящееся сердце. — Спасибо, Алекс! — повернула она тревожное лицо к мужу — Почему ты спас меня? Мог бы и отдать крестьянам… — Мог бы! — улыбнулся эрул. — Но, ты моя жена. А брак — это еще и долг. «Опять «ДОЛГ»!! Всегда «долг». Мое вечное слово!!» — думала Лорен.

Но, вдруг ей стало легко и свободно. Прохладный лесной ветерок пах призрачной надеждой…

Эрул не проявлял к жене никакой агрессии, и Лорен немного успокоилась. Вместе с успокоением вернулось и любопытство, свойственное молодости. Девушка подолгу бродила по громаде старого замка, изучая его, и обнаружила, что большая часть древнего строения необитаема. Хозяин, слуги и она сама жили в большом донжоне, гордо стоящем посередь крепости. Остальные башни, стены, пристройки и эркеры пустовали, и там себе приют нашли совы и летучие мыши.