— Ндаа… — погрустнел монашек. — А с чего вы взяли, господин, что Люсьенка коня загнала, а не волки его прикончили?!
— Вот, сравни! — вампир ткнул пальцами в павших лошадей. — Сколько крови вытекло у Чубчика, а сколько у Воронка. Раны примерно одинаковы. Воронок был уже мертв, когда им волки закусывали. А где Фэн, кстати?
— Да вон он! — махнул Михась рукой в сторону от подвод. — Труп волка разглядывает, натуралист мелкий!
Алекс посмотрел куда показывал монах.
Над трупом большого волка стоял трубадур и нервно мял свою шапку в руках.
Эрул прищурился. Нахмурился. Хмыкнул.
— Михась, уведи-ка его от волка, а я с хозяином потолкую!
— Послушайте, уважаемый! — обратился вампир к горюющему путнику. — Как я понял из вашей речи, у вас нет ни доброго оружия, ни надежной охраны вашего каравана?
— Ваша правда, господин! Нету!! — горестно закивал тот.
— А куда вы путь держите, почтенный?
— Так в Бетевит, господин, на большой Зимний Торг! — «почтенный» махнул рукой на подводы. — Тканей везем пропорцию, шкурок меховых вязанки, ниток шелковых для вышивания, да шерсти цветной. Да прочего помаленьку… Перебиваемся, господин!
— И я со своими парнями в Бетевит направляюсь. Могу услуги свои предложить по охране твоего добра! Цена небольшая. Один крепкий конек для моего младшего. Чтоб ноги по дороге не бил. Что скажешь?!
Караванщик радостно закудахтал, согласительно замотал головой в большой беличьей шапке.
— Только уж, господин, чтоб в целости мы все добралися!!! Дороги-то ужас как неспокойны!
— Не переживай, уважаемый, самое опасное существо на этом тракте — это я!! — странно пошутил эрул. — Выпрягай конька для моего младшего!
Наконец, тронулись общим караваном по направлению к ближайшей деревне.
Да и пора уж было искать ночлег — стремительно темнело.
Где-то вдалеке завыли — запели серые волки…
Глава 44. Как рождаются легенды
— Как спали, господин? — осторожно спросил Михась, косясь на хмурое лицо эрула.
Было раннее утро, и они седлали своих лошадей на конюшне постоялого двора.
— Акуенно! — мрачно ответил Алекс. — Особенно, если учесть, что Фэн всю ночь ворочался и пинался.
Свернув накануне в какую-то деревушку и найдя на маленькой и грязной рыночной площади единственный постоялый двор, наши путники попросили комнаты для ночлега. Но сей отель располагал лишь одной халупой для ночевки. Да и та имела единственную кровать.
— Терпеть не могу спать не один… — процедил сквозь зубы вампир.
В последнее время он стал раздражительным и вспыльчивым.
И тому виной была Луна. Растущая…
— Где Фэн-то? — спросил Алекс монаха. — Опять, что ль, дрыхнет?! И где Бекас и его бабы?!
«Бекас» — это караванщик с тракта, у которого волки загрызли коня. Зовут его так, караванщика-то. Гойко Бекас.
Попутчиков у Алекса теперь прибавилось. Окромя парней, теперь еще Гойко Бекас, его жена Анютка, дочери Натка и Лютка. И молодой придурковатый работник Либуш, который больше мешал и путался под ногами, чем приносил пользы.
— Фэна я послал провизии нам докупить! — важно, почти басом ответил Михась. — А караванщик с семейством во дворе, собираются в дорогу!
Вывели лошадей из конюшни. Подбежал запыхавшийся трубадур, начал рассовывать припасы по переметным сумам.
— А утречко-то ничаво, судырь!! Распогодилося! И солнышко! — обратился к вампиру отдохнувший и повеселевший за ночь Бекас.
— Ваша правда. — буркнул в ответ Алекс — Ну что, почтенный, в дорогу?
И небольшой караван выехал на тракт. Четверо конных — Алекс с парнями и караванщик на крепком мохноногом коньке. Женщины в телеге, закутанные в меховые одеяла. Телегой правил работник Либуш, чье туповатое выражение лица и оттопыренная влажная нижняя губа Алекса совсем не радовали.
«Помощник из него, что из песьей жопы дудка!» — мрачно решил упырь.
Либуш вампира не радовал, но вот женщины…
Вчера на дороге эрул их не разглядел, но вот теперь…
Ах, как хороши!
Две спелые полногрудые блондинки — дочери. С ямочками на щечках, со здоровым румянцем. Синеокие.
Да и матушка то еще очень ничего… Кареглазая чернобровая шатеночка. Пухлогубая.
Дочки-то дурочки еще молоденькие, не понимающие своей красоты и власти над мужским полом. А вот матушка… Та стрельнула в вампира, который ехал рядом с телегой, томным жарким взглядом. Полные губки дрогнули и сложились в полуулыбку.
— Мы теперя спокойны, сударь, раз вы с нами! — певуче произнесла она. — А то, не ровен час, не токмо коников, а и дочек моих волки загрызут!
— Замуж выдавать дочерей везете? — усмехнулся Алекс.
— Ваша правда! Замуж! В Бетевит. В столицу, то бишь. В нашей-то деревне для них пары-то и не сыщешь теперя! — с готовностью отозвалась супруга караванщика.
— Ну, канешна!!! Пары им в деревне нету! — передразнил жену Бекас. — А сыновья мельника тебе чаво не годные стали?! Ведь уговор был с мельником-та…
— Скажешь тоже, Гойко! Сыновья мельника… Да кто они против тебя тепереча! Ты — купец! А они деревня!! И дочек выдадим в городе за купцов, пусть хоть кровинушки жизни-то порадуются!
«Кровинушки» при этих словах жарко зарделись и стали еще краше.
— А не спеть ли нам песню?! — вдруг заявил упырь, не желая слушать разборки деревенской четы. — «Чужая жена», про семейную стезю, кстати! Я напою мотив, а вы подхватывайте!
Маленький караван радостно поддержал начинание эрула, и Алекс запел звучным хрипловатым баритоном:
В этом городе нет никого, кроме нас,
И взгляд твой прожигает мне душу.
Обнимал я красавиц, увы, много раз,
Но ты женские сплетни не слушай!
припев:
Свет горит в окне, мужа дома нет, я опять крадусь, как вор,
Губ твоих дурман, смятая постель и рассвет уж очень скор,
Грязь больших дорог, одинокий лес, о тебе цветные сны,
И на плахе я буду вспоминать поцелуй чужой жены!
Между нами — закон и закрытая дверь,
И на рынках пою я для черни.
Ты в шелка, горностай разодета теперь,
Что ж пришла ты ко мне от вечерни?
припев.
Ты в своих волосах запах роз принесла,
И глаза твои смотрят с укором.
И поверить в любовь ты мою не смогла…
Навсегда мы расстанемся скоро.
припев.
Матушка и дочки заулыбались, раскраснелись… Особенно матушка.
— А вы, судырь, женаты ли? — игриво спросила жена караванщика.
— Баба, ты не дура ли?! — взвился ее муженек, аж подпрыгнув в седле. — Это ж лорд, куда ему девки-то деревенские?! Не серчайте на нее, милорд, она у меня с придурью!! Такую ее от мамки взял!!
Алекс рассмеялся:
— Я не сержусь, почтенный! Спрос — не грех, как говорят! Я в разводе, хозяйка!
Жена Бекаса зацокала языком и покачала головой.
— И, ежели бы не мой обет безбрачия, взял бы твоих девок! Двоих разом! — продолжил весело упырь.
Девицы при этих словах прыснули и начали кокетливо поправлять выбившиеся из-под соболиных шапочек золотистые локоны.
— Ох, забирайте их, судырь! — воскликнул караванщик. — Морока и разорение с этими девками!! Одно приданое только…
— Красивые дочери у тебя, почтенный! Да и супругой бог не обидел… — заметил Алекс, улыбнувшись хозяйке.
— Что имеем, то имеем!! — гордо откликнулся Бекас. — Дык ведь хозяйка-то моя из Златиной Топи. А тамошние девки красотой гремят на весь Алдар!!
— О, а я помню Златину Топь! — вмешался в разговор Михась. — Там ведь, кажись, резня-то была?
