После холмов и пригорков местность начала значительно понижаться и по обе стороны дороги потянулись болота, заросшие мелким кустарником, клюквой и корявыми деревцами.
— «Зеленушкино болото!» — объявил Михась, посмотрев в дорожную карту. — А почему оно так называется, господин? Потому что зеленое?
— Нет, мой слабо образованный друг… — вздохнул эрул. — Здесь живут зеленушки. Это такой болотный народец. Маленькие человечки в зеленой одежде. В старину их было очень много, вот эти болота и назвали в их честь. Водились здесь еще добрячки…
Михась заливисто, по-мальчишески, рассмеялся:
— Какое название забавное, отчего так их назвали?!
— Они незлобные, могут и дорогу показать, и из трясины вывести. Самое главное, быть вежливыми с ними, они страсть не любят хамов и невежд. Могут и утопить за это. Вообще, запомни, монах, если встречаешь неведомое тебе существо, поклонись. Так… На всякий случай.
Дорога вилась по песчаной гряде, свернуть с нее было невозможно, вокруг была непролазная трясина. Алексу это совершенно не нравилось, но деваться было некуда.
Слушая вполуха разглагольствования монашка, эрул погрузился в свои мысли.
Мерное покачивание коня усыпляло….
— Ой, господин!!! Господин! А что это такое торчит с дорогой-то рядом?! — вдруг вскрикнул Михась.
Алекс очнулся:
— Ты чего орешь?!
— Да вон там штуковина торчит? Что это?! — показывал парень на какую-то конструкцию рядом с дорогой. «Штуковину» наполовину скрывал приличный куст орешника.
Когда они подъехали поближе, то увидели, что неведомая конструкция представляла из себя сделанную наспех виселицу, на которой болтался труп, чья грудная клетка была раскурочена деревянным колом. Красивое мертвое лицо было совсем свежим, даже мухи еще не ползали по застывшим губам и распахнутым черным глазам мертвеца.
Михась, открыв рот, уставился на торчащий из трупа окровавленный кол.
— Вампир, — холодно сказал Алекс. — Обычный горный вампир. Мертв всего несколько часов. Жаль… Поехали! Нечего пялиться! — зло зашипел эрул на монаха. — Привыкай, племянничек! Теперь эти декорации с нами надолго!
Не успел эрул произнести эти слова, как ветер донес из-за поворота дороги чьи-то истошные вопли:
— Отпустите меня!!! Я не ведьма!!! Я не творила никаких волшебств!!! Вона и староста подтвердит, что я не ведьма!!! Нет!!! Нет!! Не трогайте меня!!! Мамочка родная-а-а-а-а-а…..!!! — надрывался молодой женский голос.
Вампир и монах замерли…
— Бляяяяяяя…. — мелодично пропел Алекс.
Помолчали…
Вопли продолжались…
Михась побледнел. Эрул зло кривил губы.
— Господин… Вы поклялись… — робко проговорил монашек.
— Лучше б я проехал мимо в тот день и дал бы этим уркам спокойно поджарить тебе пятки!!! — огрызнулся Алекс. — Ну, племянничек, готовься!!! Мы прямиком лезем в эту, как ее… в «катастрофу»!
И эрул направил коня вперед, туда, откуда доносились режущие мозг женские вопли.
Глава 27. Красотка Люсьен и дядюшка Сигурд
Картина им открылась хрестоматийная — на горе хвороста и дров, привязанная к столбу стояла ведьма (к ней мы еще вернемся) и вопила. Перед горой дров расположился отряд бравых солдат (рож в восемь), носатый чернявый десяцкий, плотный деревенский староста в новом беличьем жилете, его толстощекая чернобровая жена и мужичок в дырявых портках и с факелом.
Надобно сказать про ведьму… Бытуют народные суеверия, что, дескать, бабы, склонные к волшбе, имеют одинаковую наружность. Худоба там (чтоб сподручнее летать на метле), чернявость (очевидно, чтоб сливаться с ночным мраком), пронзительный роковой взгляд, коим они завораживают неосторожных человеков. Ну и краса, конешна, неземная.
У дамочки, привязанной к столбу и дико вопящей, все было с точностью наоборот. Это была пухлая белобрысая девица с отупевшим от ужаса взглядом, курносая и щекастая. И напоминала она не роковую чаровницу, а обычную сельскую девку, кои сотнями теряют невинность на сеновалах в майские полнолуния.
— Мда, — констатировал упырь.
И сим возгласом отвлек бравую компанию от чтения какого-то длинного и на редкость нудного текста.
Носатый десяцкий смерил Алекса и его спутника цепким хищным взглядом и направился к ним. От группы отделилось еще четверо солдат…
— Ну что, святоша… — процедил сквозь зубы вампир. — Самое время грешить, то бишь, врать! Говорить буду я, ты поддакивай.
Побледневший Михась понимающе угукнул в ответ, как лесной филин.
— Кто такие? — пролаял десяцкий. — Куда направляйтесь?!
— Разрешите представиться, сударь! — эрул учтиво склонил голову. — Я имею честь именоваться ярлом Сигурдом из Ульвмаркта. А этот юноша — мой племянник, сын моей покойной сестрицы Хельги, да помилует ее Один, все асы и валькирии, кои во множестве летают по небу в эти осенние дни…
Десяцкий и солдаты задрали бошки к осеннему небу и, не узрев там ничего, окромя нескольких галок, зло уставились на вампира и монаха.
— Ладно! — вновь прогавкал командир. — Путь-то ваш куды?
Алекс горестно вздохнул и положил руку на грудь:
— Сердце мое разбито, друзья! Ибо этого паскуду племянника выгнали из монастыря, и я по крайне неспокойным дорогам препровождаю его в другую обитель. Только ради памяти любимой сестрицы, которая так любила купаться в нашем пруду голышом, я отправился в этот опасный путь!!!
Солдатня залыбилась.
— А за чаво его из обители-то вытурили? Крал, что ль? — подал голос один из солдат.
— Нет, мой друг! — опять горько вздохнул упырь. — За онанизм! Публичный!!!
На полянке грохнул и раскатился веселый хохот. Не смешно было одной ведьме на горе хвороста.
Михась выпучил глаза на эрула. Тот отвесил ему звонкий подзатыльник:
— Посмотри еще тут на меня!!! Видели, как смотрит?! — обратился он к зрителям. — Это же готовый убийца, пырнет меня ночью шампуром и поминай как звали!
— Да, оставила тебе дитятко сестричка, неча сказать! — весело сказал десяцкий, просмеиваясь. — Ну, господа, отнюдь, не мешайте нам, ведьму надобно сжечь. Дело уж к обеду, а у нас конь не валялся.
Услышав это, белобрысая чаровница тоненько заскулила.
— Хорошо, мы просто посмотрим, никогда такого не видывал, — кивнул Алекс. — А вина-то какая на ней?
— А вина на ней, господин, великая! — звонко воскликнула жена старосты, бренча латунными серьгами. — Мово сынку Яшека приворожить хотела, паскудина такая!!! У самой голая жопа неприкрытая и туды же, любовничать с моим сынком вздумала!!!
— Не виноватая я!!! — возопила со своего хвороста ведьма.
— Молчи, Люсьенка, проблядь сатанинская! Вона свидетель стоит!!! — старостиха ткнула пальцем в неказистого мужичка с факелом. — Все он показал! И как ты Яшеку на шею вешалася и как кровь свою месячну капала сыночке в пиво!!!
— Фуууу!!! — в ужасе воскликнул Михась.
— Кровь в пиво?! — воскликнул вампир. — Воистину, какое злодейское преступление! Исказнить ее за это надобно самыми изощренными способами!
— Да сожжем просто и делов-то! — весело отозвался десяцкий. — Эй, Потап, поджигай! — скомандовал он дырявопорточному факельщику.
— Стойте! — крикнул Алекс.
Факельщик заморгал на него пьяненькими глазками.
— Чаво еще?! — удивился десяцкий.
— Отпустите девку! — скомандовал вампир.
Глаза десяцкого округлились:
— Это с хера ли?!
— Да какая она ведьма! Вы посмотрите на нее!!! — эрул махнул рукой в сторону несчастной Люсьенки. — Обычная влюбленная дурочка!! Некрасивая, причем! Разве такие ведьмы бывают?! Вы эдаким образом всех девок переведете. Да и хворост не дармовой! Отпустите девку, я ее заберу с собой!
— Сударь, миленький, возьмите меня с собой!!! Спасите!!! — захлебывалась слезами девица. — Я все умею!!! И стирать и печь! И ласковая! Служить вам буду!!!
— Ох, не соблазняй! — хохотнул вампир.
