— Что же ты, жила-жила, а друзей и не нажила?! Или ты думала, что твои реторты и пробирки тебе помогут в трудную минуту? Зачем мне твой ребенок, Эрика?! Я Верховный Инкуб! Демон и нечисть, как твои драгоценные людишки нас величают! Кстати, а что ты своего заморыша одному из спасенных тобой людишек не презентовала, а?! — губы инкуба зло кривились.

— Его отец вампир, малыш — полукровка… — подбородок Эрики жалко задрожал и она заплакала. — Рано или поздно его демоническая сущность проявится. Скорее, рано… И люди его убьют. Ему не место среди людей. А из демонов я знаю лишь тебя… Мне больше не к кому пойти… Это мальчик. Девочку я к инкубам не принесла бы…

Демон долго молчал, глядя на младенца. Тот спал, вцепившись в роскошный локон цвета воронова крыла. Маленькое сморщенное личико, рыжие волосики, выбившиеся из-под шапочки, крошечные кулачки…

— Мдааа… — протянул Бранн. — И это сын верховного вампира… Какой-то он у тебя заурядный вышел! Я ждал от Алекса большего!

— Он еще маленький просто! — задиристо ответила Эрика.

— Я заберу ребенка, Эрика! Но с одним условием!

— С каким?! — насторожилась женщина.

— Ты больше никогда его не увидишь! Не будешь спрашивать о нем. Не станешь просить встречи с ним! Он будет принадлежать мне! — отчеканил демон.

Эрика вздохнула и вцепилась в сиденье кареты. Опустила голову.

— Я тебе гарантирую, что он выживет! Больше я ничего тебе обещать не могу, — добавил Бранн.

— Хорошо… — лицо женщины стало еще серее в полумраке кареты.

— Плохо выглядишь, Эрика! — холодно заявил инкуб. — Поезжай домой, отдохни. Я заберу твоего ребенка! Кстати, а зовут-то как его?

Женщина машинально вынула из кармана плаща какой-то листок и подала демону.

— Ясно, — ответил Бранн, мельком взглянув на бумагу. — Ну, езжай домой! И никогда больше меня не спрашивай про сына, договорились?

Эрика, как сомнамбула, кивнула головой, продолжая смотреть куда-то в угол кареты.

— Домой гони!!! — крикнул инкуб извозчику Эрики.

И понес ребенка в Обитель Инкубов.

— Молока, рожок, вина и Книгу Пророка Анджея!!! — приказал Бранн безлицему неофиту, который скрючился перед Владыкой в низком поклоне.

В огромной зале с высокими резными потолками, было прохладно.

Инкуб завернул ребенка в свой плащ, положил в кресло у камина. Сам сел в другое, потягивая принесенное прислужником вино и перелистывая книгу.

— Проснется, накормишь! — кивнул инкуб на ребенка.

Неофит закивал и что-то зашипел.

— Кайру приведи!

— Она спит, Мессир… — зашептал неофит.

— Приведи, я сказал! — зло рявкнул Бранн, наливая себе еще темного, почти черного вина.

Через несколько минут мелодично зазвенели цепи и прислужник ввел в залу древнюю старуху.

Закованная в тонкие серебряные цепочки, одетая в глухое серое платье, старуха была абсолютно слепа. Она водила носом, к чему-то принюхиваясь. Тощие ручки, похожие на птичьи лапки, ощупывали воздух.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Привет, Кайра! Разбудил?! — любезно поинтересовался Бранн. — Хотя, тебе все равно, день или ночь…

Старуха поклонилась в сторону голоса и замерла.

— Вы хотите предсказание, Мессир? — прокаркала Кайра. — Мои прежние сбылись ли?

— Да, сбылись! У тебя дар, Кайра!

— Дай-ка ей в руки книгу, Эферант! — обратился Владыка к прислужнику.

Тот повиновался.

— Ко мне попал ребенок, ведьма! Я хочу знать его будущее! — Бранн отпил еще вина.

Старая ведьма наугад открыла книгу и ткнула своей птичьей лапой в строки.

— Читай, Эферант!! — приказал инкуб.

«Мой отец наказывал вас плетьми, а я накажу вас скорпионами! Будут прокляты губители семени отца моего!» — прочел прислужник.

— Мда, занятно… — протянул Владыка, глядя на спящего у огня ребенка. — Видимо, заморыш еще сыграет свою роль в этом дерьмовороте… Надо как-то спрятать его, до поры до времени… «Прячь на виду!» — говорят мудрейшие и они правы, черт меня побери!

— Оставьте меня! — приказал Бранн.

Безлицый неофит и ведьма спешно покинули залу.

Бранн подошел к ребенку, долго смотрел на него. Потом завернул поплотнее в плащ, вытряхнул дрова из корзинки у камина, положил в нее спящего мальчика.

Взял корзинку и подошел к огромной картине, приставленной к стене. Картина изображала озеро с кувшинками лунной ночью.

Инкуб протянул руку к кувшинкам и что-то зашептал.

Озеро на картине задрожало, заструилось, кувшинки пропали. Вместо них появилось изображение двери, старой, скособоченной, сколоченной кое-как из древних, поеденных жучком, досок. Дверь колыхалась и дрожала, как воздух в полуденном мареве.

— Бетевит. Площадь Лошадников. Приют святой Марты. Двадцать лет назад от сего дня! — звучно приказал Бранн.

Дверь на картине дрогнула, как от удара, заскрипела и открылась.

Инкуб сделал шаг в портал…

А на следующее утро монахи приюта святой Марты нашли на пороге еще одного подкидыша. Маленького рыженького новорожденного, завернутого в дорогой синий бархатный плащ. Под плащом нашли и записку с именем. На клочке бумаги значилось «Влад Александр Михаил».

— Мишкой будет! — недолго думая, решили иноки и стали делить кому достанется роскошный бархатный плащ.

И было это двадцать лет назад. Двадцать лет назад от сего дня…

Пора нам возвращаться к нашему герою, дорогой читатель.

Проехав деревню Большие Гуси, Алекс несколько повеселел. Позади осталась жирная грязь предместий, в которой вязли копыта лошадей; скрип повозок с разными товарами, которые хлопотливые крестьяне везли на ярмарки; матюги возниц; визгливые голоса деревенских баб и мычание скота, гонимого в город на убой. Воздух стал почище, посвежее и даже выглянуло солнышко.

Еще несколько миль и повозки на тракте встречались все реже, и вампиру больше не нужно было спешно гнать коня в лес, чтобы не быть замеченным конными разъездами.

Алекс достал зачерствевший рогалик из сумы и, подставив лицо ласковому осеннему солнышку, начал рогалик с наслаждением грызть. В подлеске возились неугомонные птахи, щебетом и писком наполняя пустынный тракт.

— Как же хорош мир без людей, правда, Люцифер!? — обратился эрул к своему вороному. Конь согласно мотнул головой и продолжал мерно топать по дороге, изредка тянясь мордой к соблазнительным, на лошадиный взгляд, придорожным травам.

Еще пара часов прошла в тишине и покое. Встретился на дороге лишь кузнец, идущий в город, да запыленный крестьянин со стадом откормленных поросей, в сытых глазках которых светилось довольство жизнью.

— Вот блаженные твари! — вновь обратился вампир к коню, указывая плеткой на свиней. — Не ведают, что их ждет…

И конь опять проявил единодушие с хозяином.

Но скоро идиллия закончилась…

Еще издали Алекс услышал чей-то хохот, угрозы и грязный мат. Голоса были сиплые, пропитые и принадлежали явно не благородным девицам.

Завернув за поворот, эрул увидел прелестную пасторальную картину. На небольшой полянке рядом с дорогой стоял чистенький мул, чьи переметные сумы были выпотрошены, и у ног мула в беспорядке валялось их содержимое. На полянке уютным кружком стояли люди. В центре — конопатый щуплый парнишка в рясе, очевидно, монах, а вокруг — краснорожие щетинистые бугаи с кистенями, рогатинами и самодельными пиками. Бугаи по чем свет костерили парнишку в рясе и тыкали в его сторону пиками, тот отчаянно отбивался и орал:

— Люди добрые, да нету у меня серебра, откель оно у меня!!! И крест этот на мне железный! Отпустите меня с миром, не грешите, пожалуйста!!!

— Говори, святоша сраный, куды ценности зашил!!! Пятки тебе на костре поджарим! — ярился самый кургузый, но, видимо, самый авторитетный из дорожных грабителей.