— А другой диавол спрыгнул с коня и снасильничал тех девок, что собирали клюкву!!! Повалил наземь и лишил их девичьей чести и в перед, и в зад! — сказал, как отрезал, Бекас.
— ЧТО??!! — воскликнул вконец ахреневший монах.
— Да! — важно произнес караванщик. — И девки, тепереча, с пузом!!!
— Поздравляю! — бросил Алекс монаху, давясь от смеха. — Ох, ну и кошмары творятся в этой вашей Вязовке! Застращали вы нас, хозяин! Может, эту нехорошую деревню мимо проедем? Устроимся все в телеге на ночь, тепленько будет! — подмигнул девкам вампир.
Глава 45. Бордель «Райское яблочко»
Полная Луна горела в ночном небе, как безжалостная лампа на допросе…
Алекс сбросил с себя меховое одеяло и с наслаждением подставил свое разгоряченное лицо морозному ночному воздуху.
Вампира разжигало. Луна распалила его кровь почти до кипения. Он тяжело дышал, полуоткрыв губы; его длинными светлыми волосами, свисающими с телеги, лениво играла поземка. Рядом ворочалась и вздыхала жена Бекаса.
Они ночевали в поле на телегах. На одной уложили самого Бекаса, его супругу и упыря. На другой разместилась молодежь — хозяйские девки и парни Алекса.
Оттуда неслись шепотки и хихиканье.
Упырь смотрел, не мигая, на Луну. Сердце ухало. Животная похоть мутила разум. Хотелось вытрахать всех. И жену караванщика прямо на его глазах. И двух его дочек. «А там, может, и мои парни присоединяться… Ну, а что… рано или поздно мужчинами они станут…» — думал в помрачении разума вампир.
Тоска… смертельная, страшная накрыла черным душным покрывалом, давила на грудь. Алекс вспомнил своих крестьян. Особенно — крестьянок. Иногда он приходил на их свадьбы. Ближе к финалу. И уводил понравившихся невест. Право первой ночи.
Он помнил их смущенные лица, робкие маленькие пальчики на своем горящем теле. Помнил, как они проводили язычком по кромке его клыков, целуя своего феодала…
Потом с некоторыми из них он встречался тайком. Женщины выскальзывали из дома под предлогом сбора чего-то там в лесу. И вампир, во время соития, зажимал ладонью их горячие жадные рты, чтобы в чаще не раздавались стоны.
Алекс улыбнулся… Он любил женщин.
В этот момент, притомившаяся ждать, жена Бекаса решила форсировать события. Протянула полную ручку и положила ее на низ живота упыря.
Он охнул. Повернул к ней лицо.
На него смотрели огромные карие глаза, подернутые туманом желания.
Рука женщины неспешно и умело гладила его, подбираясь все ближе к его пульсирующей вздыбленной плоти. Алекс приподнял бедра, подставляя себя под ласки. Сознание начало отключаться…
Женщина наклонилась над вампиром, ища губами его губы. От нее пахло дешевыми пряными духами, чесночными колбасками и немного полынной водкой.
Чужой острый запах ударил в дрожащие ноздри упыря и тот рефлекторно отшатнулся.
Женщина замерла. Ее рука остановилась на полпути.
Он молчал и не двигался.
— Что с тобой? — обиженно прошептала супруга караванщика.
— Спать пора… поздно. — ответил Алекс, осторожно снимая с себя руку женщины.
Та, с размаху, повернулась спиной к вампиру и натянула на голову меховое одеяло.
Зашмыгала носом.
«Приедем в Бетевит, в бордель пойду!» — решил для себя вампир. — «Там честно всё, по крайней мере. А Бекас мужик неплохой, грех его так обижать…»
Весь последующий путь супруга караванщика избегала общаться с эрулом.
Ехала, зло поджав губы. Стала чаще смотреться в дешевое ручное зеркальце, больше шикать на безмятежных красавиц дочек.
На что Алекс ядовито саркастически улыбался. Если бы он знал, до какого «недобра» доведут его эти улыбочки…
* * *
Столица княжества встретила их грязными, мокрыми после очередного снегопада, разъезженными улицами; дымом топящихся каминов; утренней суетой возле пекарен и, щекочущим ноздри, ароматом первой выпечки.
— Надо бы пожрать! — заявил эрул, ища глазами какой-нибудь трактир.
Идею «пожрать» все поддержали, и маленький караван припарковался на гостеприимном дворе приземистой харчевни. На заляпанной мокрым снегом вывеске красовался кружок колбасы с воткнутыми двумя вилками.
Алекс ел наскоро, обжигаясь и давясь пивом. Ему не терпелось. Жажда женской плоти подгоняла не хуже жалящего кнута.
Вампир позвенел золотом в кармане. «Должно хватить».
Бекасова жинка мрачно наблюдала за эрулом, ковыряя вилкой шкворчащую яичницу.
Упырь выскочил на улицу. Остановился. Закурил, закрывая рукой огонь от ветра.
Краем глаза заметил весьма потрепанный плакат со страшным лохматым типом на нем. Прежняя сумма вознаграждения за поимку оного была жирно зачеркнута и сверху накорябана новая. Большая…
Алекс хмыкнул и зашагал в «веселый квартал».
Но сей плакат привлек внимание еще одного человека. Это была пышнотелая красивая женщина, вышедшая следом за упырем из харчевни. Женщина сорвала клочок потрепанной бумаги и поспешила за эрулом, стараясь держаться в тени низких заснеженных крыш.
* * *
Бордель «Райское яблочко» был неплох… весьма!
Чистенькое беленькое здание. Внутри зеркала, красный бархат, тяжелый дух ароматических свечей. Посверкивало серебро и хрусталь. С претензиями бордельчик — о…
— Ой, господин, спят девочки-то еще… раненько вы! — закружилась вокруг Алекса востроносенькая мадам Лепаж, хозяйка сего храма удовольствий.
— Так разбудите! — улыбнулся вампир.
Надо бы выгнать наглого раннего клиента, но ощупав высокую фигуру эрула опытным взглядом и оценив его платежеспособность, мадам передумала:
— Но подождать вам придется полчасика, милый! — полился елейный голосок хозяйки.
«Милый» на «подождать» всячески согласился и вольно развалился в бархатном кресле, закинув ногу на подлокотник.
— Вы каких прелестниц предпочитаете, господин? Помоложе, постарше? Стройных, в теле? Экзотику, классику?
Алекс на слове «классика» удивленно изогнул бровь и ответил:
— Приведите штуки четыре в теле, лет, эдак, от восемнадцати. Классику… Да! классику!
И потянулся к налитому в графин алдарскому коньяку.
Ровно через полчаса (вот что значит уважаемое заведение) привели четырех пышных классических «прелестниц». Розовощеких, теплых ото сна, сисястых.
Трое кокетливо лыбились, а одна с мистическим ужасом, окаменев, смотрела на эрула.
Тот встал, пробормотал какое-то грязное цветистое ругательство и, не обращая внимания на остальных трех, взял за руку окаменевшую испуганную девушку.
— Вот эту беру! Где ее комната?
— Может, господин хочет, чтоб остальные смотрели? Или еще девушку? — накручивала прайс лист мадам Лепаж.
— Нет!! — рявкнул эрул. — Где ее комната?!
Мадам, поджав губки, повела эрула с его добычей в нужную комнату.
Алекс с грохотом захлопнув дверь, с размаху смазал пощечину белобрысой «прелестнице».
Та упала на пол, заплакала.
— Что, Люсьенка, сучка бесноватая, докатилась??!! Где конь, мразь деревенская??!! И только посмей соврать, я правду знаю!!! — зашипел эрул, стоя над девкой и сжимая кулаки.
— Волки за ним погнались… пал он… Прости меня, прости, Алекс… — Люсьенка вцепилась в его штанину.
— Я тебе не «Алекс», а «господин»!!! — почти заорал вампир от злобы и неудовлетворенного желания, которое еще больше подогревало его бешенство.
Он смотрел на девушку у его ног, прикрытую лишь волосами и тонкой полупрозрачной тканью, сквозь которую просвечивали розовые соски.
— Давно здесь? — спросил эрул, расстегивая ремень.
— Вчера пришла… — захлюпала носом девушка.
— А что так? — хмыкнул мужчина.
— Обокрали меня, кошель с деньгами срезали на рынке…
— И поделом тебе!! — заметил эрул, стягивая рубаху. — Сколько мужиков было?
