— Что, сударь? — спросил парнишка, доедая свой завтрак и переживая, что он от всех отстал и лагерь сворачивают без его помощи.
— Я понимаю, что испуг и все такое… — заговорил Алекс. — Но, попробуй вспомнить. В то утро, когда на вас напал «дракон», не проезжала ли мимо вас сисястая белокурая девица на вороном жеребце? На этих дорогах путников немного, ты мог ее и запомнить.
— Да-да, проезжала!! — закивал парнишка. — Она еще у Клауса спросила, верно ли она едет к подножию Нагорья.
— Ага! Отлично! Значит, мы на верном пути. Слышь, святоша! — окликнул вампир монаха. — Верной дорогой идем, товарищи!
— Верной-то, верной, да че телимся-то?! Догнали бы эту гадину, патлы бы ей выдрали, да коня бы отобрали, да и делов-то!! — заворчал юноша, суя в мешок закопченный дорожный котелок.
— Да мы, все равно, опоздали с погоней! — ответил эрул, присоединяясь к сборам. — Фэн, костер затуши! Вот смотри, Михась, что у нас выходит. Люсьенка сейчас на тракте, где полно вооруженных разъездов, бродят банды людей, отряды недобитых эльфов и прочий сброд. Если она не вполне тупая (а она совсем не тупая), то она остановится на первом крупном постоялом дворе и станет ждать прибытия торгового каравана, к которому и присоединится. Ибо в одиночку она рискует быть ограбленной и выипанной (прости, Фэн, но это жизнь). А первый крупный постоялый двор находится в Златиной Топи. Нам туда!
— Опять двадцать пять… — заворчал монах. — Слушайте, а че она сбежала-то? Отлично же в замке брукс было!
— Вы, что… жили в замке брукс?! — изумился трубадур.
— Да… — нехотя ответил эрул.
— А что же вы там делали?! Они вас пленили?
Алекс вздохнул. Помедлил. Ответил:
— Фэн, мы их трахали…
— Кого… трахали… брукс??!! — серые глаза Фэна стали просто огромными от удивления.
Михась усмехнулся в пробивающиеся усы.
— Да, Фэн. Брукс. — отчеканил эрул.
— Так ведь… они же… монстры… чудовища… как можно их… того?! — лепетал парнишка.
Михась не выдержал и засмеялся.
— Не ржать, казанова рыжий!!! — цыкнул вампир.
Вздохнул.
— Хочешь, Фэн, я расскажу о будущем человечества? — начал Алекс.
— Да, конечно… сударь. Конечно!! — закивал парень.
— Вы, люди, боитесь любого, кто на вас не похож. Кто сильнее, быстрее, красивее, дольше живет. Кто в год уничтожает меньше людей, чем убивают болезни, несчастные случаи и лесные хищники. И вы, люди, весь свой разум, силы и возможности употребите на то, чтобы уничтожить, убить, стереть с лика Земли иных… И вы это сделаете! И будете торжествовать победу! Но, когда придет настоящая беда, защитить вас уже будет некому… Ты понял меня?
Над маленьким лагерем повисло молчание.
В тишине собрали вещи и сели на коней.
Копыта зацокали по подмерзшему тракту.
Пару часов каждый был занят своим и разговоров не велось.
Михась напевал псалмы вполголоса, тиская свои деревянные четки. Алекс думал о чем-то своем, успевая ощупывать взглядом лес; а Фэн дремал, прижавшись спиной к вампиру и с наслаждением вдыхая аромат табака и полыни. Скрипели поводья, конь мерно шагал, парнишка чувствовал на своей шее спокойное и глубокое дыхание мужчины. Боль в поломанных ребрах растворялась, отступала и хотелось только спать… спать … и спать.
— Фэн, ты опять, что ль, дрыхнешь?! — вывел трубадура из забвения голос эрула — Ну и мастер же ты спать!!
— Да он просто маленький еще! — снисходительно проговорил Михась. — Я, бывалоче подростком, дрых так, что отец-настоятель только хорошей поркой меня мог поднять с постели!
— Я не маленький! — возразил Фэн, с трудом разлепляя глаза, которые просто закатывались назад в глазницы.
— А сколько тебе лет? — спросил эрул.
— Ой… а я и не знаю толком, сударь… двенадцать… типа того.
— А подкинули то тебя в каком месяце? — странным тоном произнес Алекс.
— В начале лета, Молли говорила… в июне, кажись.
— Ага… понятно… — кивнул вампир. — Да… это июнь…
— А шапка твоя где?! — почему-то зло и резко спросил эрул.
— Так и не было ее, сударь… — растерялся парень.
— Вот есть у меня, старенькая… — Михась покопался в мешке и достал что-то шерстяное. — Правда, ее моль побила… я уж выкинуть хотел. На!!
— Ой, спасибо!! — мальчишка подхватил кинутую шапку и натянул тотчас на голову, став сразу похожим на белобрысого рождественского гнома.
Алекс нервно кривил губы и раздувал ноздри.
— Мне все не дает покоя этот «дракон»… — медленно проговорил вампир.
— А что с ним? — откликнулся Михась. — Дракон он и есть дракон. Самый змий!
— Мудро, блядь! — фыркнул эрул. — Только дело не в этом. Я все понять не могу, почему трубадуры не слышали никаких звуков перед нападением. Дракон — не муха, крылья при его полете свистят так, что это ни с чем не перепутаешь! Не было посторонних звуков, еще раз спрошу?
— Нет, сударь! Я же говорил. Все ехали молча, я лишь тихо пел песню. Я не шумел сильно, сударь!! — ответил Фэн.
— Еще раз скажи мне, о чем была эта песня?
— Так о любви же… — пробормотал парень.
— О какой ИМЕННО любви?! — не отставал вампир.
— О… запретной любви…
— Кто кого там любил в этой твоей песне?! — с нажимом произнес Алекс.
— Брат любил сестру…., сударь. — несмело ответил подросток.
Михась вылупил на трубадура глаза.
— Однаааако… — протянул монах.
Фэн вжал голову в плечи.
— Ясно!!! — отчеканил эрул.
Хотя, никто не понял, что именно ему ясно.
Вампир вдруг привстал на стременах, оглядываясь.
— Ага! Отлично! — произнес. — Вот там подходящие скалы у дороги, они-то нам и нужны.
И направил коня к гряде скал, громоздящихся у тракта.
Фэн вопросительно поглядел на Михася, тот недоуменно пожал плечами.
У скал эрул спешился.
— А ну, слезайте! — скомандовал. — И слушайте меня внимательно! Ты, Михаил, уведешь коней в тень скал. И чтоб они не дернулись у тебя, блядь! Понял?!
— Не уверен… — протянул монах. — Ладно… сделаю.
— Ты, Фэн, встанешь посередь пути и будешь по моей команде петь свою песню! Я заберусь наверх, на скалу, и как только я крикну «Беги», ты должен будешь бежать к Михасю, в укрытие! Ты понял меня?
Парнишка часто заморгал, уставившись на вампира.
— Понял?! — рявкнул тот.
Фэн закивал и встал посередь стылой зимней дороги.
Михась нехотя, что-то ворча, увел лошадей в тень.
— Фэн, пой!!! — скомандовал эрул откуда-то сверху.
Трубадур прочистил горло и запел. Неожиданно сильным и звучным голосом:
— «Жил на свете холодный и древний бог,
И, завидуя очень другим богам,
Он, чтоб сердце согреть и узнать любовь,
Разделил себя пополам…
И одну половину назвал сестрой,
А другая — ей вечный и брат, и муж,
И забыл древний бог о тоске былой,
И не стало в душе его вьюг и стуж.
Его сила и мощь не по дням росла,
И не знал он уж равных себе врагов,
И пока целовала его сестра,
Мог лишь взглядом спалить прежних всех богов.
Но с Любовью всегда ходит рядом Смерть,
Никому не дано обмануть судьбу,
И того, кто решил так схитрить посметь,
Смерть заставит вести без лукавств игру.
И из бездны, из кармы возник Дракон,
Как жестокий и мстящий судьбы урок,
Чтоб Любовь превратить в неумолчный стон
Выше звезд, выше солнца взлетел Нидхогг.
И заплакали села и города…»
— Беги!!! Беги!!! — раздался отчаянный крик эрула.
