Анатолий с хищным оскалом усмешки кивнул. И я был склонен согласиться. Разворот, залп — и всё, базы больше нет. Вместо неё — горящие обломки, оседающие на дно и на берег. Удачный финал дерзкой вылазки, но…

— Смотрите! — воскликнул Кейдзо, показывая рукой вперёд.

Мы прильнули к плексигласу переднего козырька, и тут же внутри что-то неприятно сжалось: со стороны океана к нам нёсся ещё один катер. Мощный, быстрый, разрезающий океанскую воду.

Было у нас предположение, что катеров на этой маленькой базе не три, а четыре. Мы видели один, когда высаживались на берег Хонсю, но решили, что нам не помешает — скорее всего, патрулирует окрестности, а значит, шансы столкнуться с ним снова невелики. Однако оказалось, что он возвращается на базу для смены, а мы — мчимся на всех парах прямо ему навстречу.

Встреча была неизбежна. По нашим расчётам, столкновение должно было произойти в километре от устья реки. Мы шли, выражаясь морским языком, на контргалсах — встречными курсами. Судя по всему, у команды патрульного катера уже начали возникать вопросы: какого чёрта мы не просто не сбавляем ход, а наоборот, давим на газ, выжимая из двигателей всю мощность? В таких случаях положено остановиться, обменяться приветствиями, передать дежурную фразу в духе «пост сдал — пост принял» и только потом следовать своим курсом. А тут — никакого рапорта, никакого приветствия. Только ревущий движок и бешеная скорость.

Рация в катере неожиданно ожила. В динамике раздался резкий, требовательный голос. Кто-то назвал позывной и потребовал немедленно выйти на связь. Повторил приказ трижды, затем перешёл к угрозам. Мол, это грубое нарушение устава, трибунал вам, сукины сыны, обеспечен, и дальше в том же духе. Судя по накалу, командиру базы уже доложили о странном поведении «своего» катера, а обращался он именно к нам.

— Кажется, они уже насторожились, — насмешливо заметил Кейдзо, не отрывая взгляда от приближающегося судна. — Нам осталось немного. Но через пару минут им прикажут остановить нас любой ценой.

— Значит, будем пудрить им мозги, — отрезал я. — Кейдзо, скажи пьяным голосом, что ты взял катер покататься и к вечеру обязательно вернёшь.

Бывший шпион ухмыльнулся. Идея явно пришлась ему по вкусу. Вскоре он вступил в диалог с командиром базы, каким-то капитаном Ямамото. Имя показалось мне знакомым: уж не родственник ли этот тип тому самому Исороку Ямамото — маршалу флота, главнокомандующему Объединённым флотом Японской империи во время Второй мировой войны? Тому самому, которого в 1943-м американцы отправили на тот свет, сбив его самолёт над Соломоновыми островами?

Разговор длился недолго. Кейдзо вёл его уверенно, мастерски, с ленцой заправского гуляки, которому совершенно наплевать на субординацию. Японский капитан бушевал, угрожал, требовал немедленного возвращения на базу. Кейдзо выдержал паузу, весело послал его к такой-то матери и отключил рацию.

Но времени на смех уже не оставалось. Мы сблизились с вражеским катером на расстояние прицельной стрельбы из автоматического оружия. Теперь всё зависело от скорости, реакции и силы удара.

— Орудие к бою! Тимур, за пулемёт! — скомандовал я.

По-хорошему, стоило бы дать по ним торпедами. Одна такая «сигара», и катер разнесёт в щепки. Но мы не умели прицеливаться этими штуками: тут важно держать определённый курс, грамотно маневрировать, а если противник ответит тем же — ещё и уклоняться. Одним словом, не наш метод.

— Идём на максимальное сближение, а потом лупим по ним из всего, что у нас есть! — бросаю членам отряда.

Все на местах. Кейдзо у штурвала, я с Анатолием у пушки, Тимур занял позицию за пулемётом. Рулевой слегка сбрасывает скорость — пусть подумают, что мы замешкались, дадим им секунду колебания. Вражеский катер приближается. Триста метров. Двести. Сто. Видно лица, силуэты, как кто-то на палубе делает резкий жест, отдавая приказ…

Полсотни метров.

— Огонь!

Трёхствольная пушка, пулемёт и пара винтовок, захваченных на базе катеров, за считанные минуты превращают корабль напротив в решето. Сразу после первых выстрелов там начинается ад: свистят рикошеты, крики боли и стоны заполняют пространство, но выстрелов в ответ так и не последовало — экипаж не успел даже понять, что произошло. На палубе кто-то мечется, пытаясь спрятаться за бесполезными укрытиями, но огонь накрывает всех подряд. Судно замедляется, лишённое управления, и, в конце концов, останавливается. Мы поравнялись с ним, затем прошли дальше, оставляя его за кормой слева. Катер начинает дымить, из-под палубы вырываются языки пламени. Времени на раздумья нет: если детонируют торпеды и глубинные бомбы, взрыв накроет и нас.

— Жми на всю железку! — бросаю Кейдзо. Он молча выполняет приказ, вжимая рычаги до упора. Двигатели взвывают на пределе своих возможностей, катер, рывком набирая скорость, прыгает вперёд. Жалеть его смысла нет — вскоре он отправится на дно.

Удаляемся от подбитого судна, похожего теперь на изрешечённую консервную банку. Позади раздаётся глухой гул, который быстро нарастает, переходя в сокрушительный взрыв. Воздух буквально дрожит от мощности детонации. Волна горячего воздуха догоняет нас, ударяет в спину, качает катер, словно игрушечную лодку. Осколки со свистом разлетаются во все стороны, некоторые с громким стуком ударяются о борт, но серьёзного вреда не причиняют. Там, где ещё минуту назад находился патрулировавший берег катер, теперь лишь облако чёрного дыма и разбросанные по воде обломки.

От погони удалось уйти, но расслабляться нельзя. Теперь главное — встретиться с подводной лодкой и сделать это так, чтобы нас не приняли за врагов. Разумеется, мы заранее предупредили своих, но на войне не бывает ничего однозначного. В любой момент может появиться неизвестный фактор, рушащий все планы. Приказываю расчехлить и включить рацию. Времени на шифровку нет, решаем передать сообщение прямым текстом — нарушение всех приказов, но обстоятельства вынуждают.

Сообщение уходит, ответ приходит практически мгновенно: «Ждите в таком-то квадрате». Быстро сверяемся с картой. До точки четыре морские мили на запад. Погода, к счастью, на нашей стороне — волнение есть, но не критичное. Катер уверенно режет волны, оставляя за кормой белую пенную полосу. Минуты тянутся мучительно долго, каждый напряжённо вглядывается в горизонт, ожидая появления неприятельских кораблей. Ожидание растягивается примерно на час, но, похоже, наши «телохранители» хорошо постарались на базе: за нами никто не следует. Хотя есть вероятность, что японцы уже вызвали подкрепление — возможно, быстроходный крейсер или эсминец.

Вскоре впереди в воде мелькает тонкая металлическая труба — перископ. Он на мгновение режет поверхность, оставляя за собой пенный след, а затем из воды стремительно поднимается корпус подводной лодки. С облегчением направляем катер ближе. Открывается люк, на палубу выбегают наши моряки и помогают нам перебраться. Я задерживаюсь последним — открываю единственный в катере кингстон. Вода жадно хлынула внутрь, заливая трюм. Когда она поднимается до щиколоток, хватаюсь за протянутую руку матроса и перехожу на палубу подлодки.

Последний взгляд на катер: он накреняется, вода быстро затягивает его в пучину. Затем мы скрываемся в чреве субмарины, люк с грохотом захлопывается, и вот уже наша лодка уходит в глубину, оставляя поверхность и все её опасности позади. Мы живы.

Пока длится переход обратно к Корейскому полуострову, я составляю подробный отчёт о том, какие разведывательные данные на острове Хонсю нам удалось собрать. Опираясь на них, делаю однозначный вывод: противник совершенно не готов к нашему десанту. Предпринятые им меры в виде обучения гражданских копать убежища и прятаться в них при объявлении воздушной тревоги — это всё полная ерунда. Конечно, японцы народ послушный. Если им сказать, куда бежать и что делать, станут безропотно выполнять. Но и только, да и что они ещё могут? По сути, предоставлены сами себе.