Покинув забегаловку, двинулись дальше вдоль берега. Опять — ничего. Ни кораблей, ни самолётов. Я понимаю, что американцы отвлекли на себя большую часть японской армии. Но не до такой же степени, чтобы внутри страны никого не осталось! Неужели империя решилась бы на войну с СССР, оголив собственные рубежи? Ведь даже в самые тяжёлые моменты Великой Отечественной, когда враг рвался к Москве, на Дальнем Востоке СССР находилась внушительная военная группировка — именно на случай нападения Японии.

Нам нужен был кто-то. Обязательно!

Удача улыбнулась, когда поздно вечером, усталые и голодные, добрались до следующего населённого пункта, — Косагава, где обнаружилась железнодорожная станция. Мы стали искать место, где бы разместиться, и неожиданно заметили, как возле одного питейного заведения на рикшу садится человек в военной форме. Он был толст, неуклюж и к тому же сильно пьян. Едва забрался в повозку, та жалобно заскрипела под его массой.

— Целый полковник, — едва не просияв, сказал Кейдзо.

— Будем брать, — решительно произнёс я. Теперь уже было глубоко плевать, как скоро хватятся этого толстопуза. Нам позарез нужна информация, а полковник наверняка многое знает.

Рикша, упираясь босыми ногами изо всех сил, тяжело потащил повозку с полковником. Нам не стоило большого труда догнать его, а потом боец Сайгалиев, поравнявшись с рикшей, по моему сигналу коротенько двинул того по затылку булыжником, найденным в придорожной траве. Возница мгновенно обмяк, Анатолий его подхватил и бережно отнёс в близлежащие кусты, сунув в карман денег. Их хватит, чтобы три новые повозки купить, — компенсация трудяге за нанесённый ущерб.

Тимур впрягся в повозку, мы потащили полковника, который ничего не заметил, поскольку был в глубокой отключке и похрапывал, из деревни. Место, где спрятаться, нашлось неподалёку — достаточно было свернуть в сторону, противоположную океану, и вскоре мы оказались в небольшой сосновой роще. Там и затаились, решив дождаться, пока полковник придёт в себя. Решили, что лупить по жирной физиономии бесполезно, — накачался он сильно своим сакэ.

Мы устроились в роще, привязав полковника к дереву. Ночь была тихой, только ветер шелестел в соснах, да где-то вдалеке кричала сова. Сидели в темноте, прислушиваясь к каждому звуку и держа окрестности под контролем, но вокруг было пусто и безлюдно. Полковник продолжал храпеть, его толстое тело время от времени вздрагивало, но в целом он выглядел как мешок с картошкой.

Кейдзо, как всегда, был настороже. Он сидел, прислонившись к дереву, и время от времени поглядывал на пленного, словно боялся, что тот внезапно исчезнет. Мы все понимали, что времени у нас мало. Если полковника хватятся, то начнётся облава, и тогда нам не скрыться: наверняка начнут прочёсывать окрестности с собаками. А как далеко можно уйти с такой тушей?

Часа через два полковник начал шевелиться. Сначала просто застонал, потом попытался пошевелить руками, но, поняв, что связан, замер. Его глаза медленно открылись, и он уставился на нас с выражением, в котором смешались страх и злость. Попытался что-то сказать, но кляп во рту не давал ему произнести ни слова.

— Не ори, — тихо сказал я, наклоняясь к нему. — Будешь шуметь — станет жутко больно. Понял? — и поднёс к его горлу танто.

Полковник кивнул, его глаза расширились от страха. Он явно не ожидал, что окажется в такой ситуации. Я развязал верёвку, которая удерживала у него кляп во рту, дал попить из фляги. Но кинжал от горла не убирал: одно неверное движение, это жирдяй умрёт в муках.

— Кто вы такие? — хрипло спросил он, оглядывая нас.

— Это неважно, — ответил я. — Ты сейчас ответишь на наши вопросы. Если соврёшь или попытаешься что-то скрыть, тебе будет очень плохо. Понял?

Он снова кивнул, но в его глазах читалась ненависть. Вы сопоставленный офицер явно не привык к тому, чтобы с ним так обращались.

— Расскажи о том, как данная местность готовится к вражескому десанту, — задал я прямой вопрос.

— Так вы русские? — изумился полковник, но укол танто в толстую шею напомнил ему, кто здесь задаёт вопросы.

— Хорошо, хорошо, — проговорил он. — На самом деле нет здесь никакой подготовки. Я инспектор, проверяю состояние гражданской обороны. Езжу и смотрю, как женщины, старики и дети обучаются обращению с бамбуковыми копьями и другим примитивным оружием. Другого у армии для них просто нет. Ещё в крупных населённых пунктах строятся бомбоубежища, проводятся учения. Недавно из крупных городов в сельскую местность перевезли детей. Особенно после бомбардировки Токио 10 марта.

Кейдзо при этих словах помрачнел, а я вдруг подумал, что легенда наша летит к чёрту. Какое может быть поклонение, если столица страны в руинах? Чёрт, об этом надо было подумать раньше. И почему же прежде никто из местных, кому мы говорили о своих планах, не напомнил о случившемся? Видимо, информированы плохо.

— Что касается подготовки к высадке, то она проводится в рамках операции «Кэцу-Го», — сказал полковник.

— Что за операция такая? — заинтересовался я, глядя ему прямо в глаза и опустив кинжал.

Полковник замер. Он явно понял, что сболтнул лишнее, начал нервно облизывать губы. Его лицо побледнело. Попросил ещё воды. Попил и вдруг:

— Я… ошибся, — пробормотал он.

— Не ври, — резко сказал Кейдзо, подходя ближе. — Говори, раз уж начал. Или мы тебя заставим. А станешь упрямиться, помни о семье, — он достал фотокарточку, на которой пленный был изображён в кругу жены и троих детей.

Пленный побледнел ещё сильнее.

— Ладно, — сказал я, решив сильно не давить. — Тогда начнём с малого. Как тебя зовут?

— Мацуда, — прошептал он. — Мацуда Хироси.

Не наврал, — его документы мы уже проверили.

— Ну вот видишь, уже легче, — сказал я. — Теперь расскажи про «Кэцу-Го».

Полковник вздохнул и опустил голову. Он понимал, что у него нет выбора.

— Операция «Кэцу-Го» или «Решающий бой» — это план обороны Японии, — начал он. — Мы готовимся к вторжению союзников по антигерманской коалиции. Основные силы сосредоточены на Кюсю. Там строят укрепления, размещают минные поля, артиллерийские позиции. Планируется использовать камикадзе, чтобы уничтожить как можно больше кораблей и солдат противника ещё до высадки.

— А что с гражданским населением? — спросил я.

— Оно тоже будет участвовать в обороне, — ответил Мацуда. — Все, кто может держать оружие, будут мобилизованы. Мы готовимся к тотальной войне.

— И ты думаешь, это сработает? — спросил Кейдзо.

Мацуда пожал плечами.

— Должны попытаться. Если союзники высадятся, они уничтожат нашу страну. Нельзя позволить этому случиться.

Мы переглянулись. Информация, которую он дал, была очень ценной и означала, что японцы ожидают высадки на юго-востоке, со стороны Восточно-Китайского моря, поскольку американцы к этому времени наверняка уже заняли Филиппины и сосредоточили там свою ударную группировку. Это лишь моё предположение, поскольку в моей истории всё закончилось атомными бомбардировками. Теперь события развиваются по другому сценарию.

Значит, Хонсю фактически остался без обороны. Ну, а вдруг полковник врёт? Зачесались руки применить к нему «особые методы дознания». Но что это даст? Под пытками или подтвердит, что уже сказал, или наврёт с три короба, только бы избавиться от боли. Ненадёжный способ. Да и судя по тому, как он смотрел на нас, когда ему показали фотографию семьи, офицер говорил очень искренне.

Жаль, что оставлять его в живых после такого нельзя. Если найдут, — всё расскажет. Сколько было, как выглядели, о чём спрашивали. Пришлось избавиться от толстяка. А поскольку до океана его пришлось бы тащить через дорогу, опасаясь быть замеченными, выкопали ему могилу прямо в роще и как следует потом провели по земле еловыми лапами, чтобы следов не осталось. Вернулись на окраину деревни и стали думать, как быть дальше: продолжать добычу информации или достаточно того, что уже узнали.

Если по правилам разведки, то у нас должно быть как минимум три источника. Пока собрали информацию только от двух: безымянного полицейского и полковника Мацуды Хироси. Оба официальные чины, причём первый даже догадывался, кто и зачем его расспрашивает. Ну, случайный прохожий задал пару вопросов, обычный дорожный трёп, ничего особенного.