Джорен напрягся, остановившись на полушаге от моих слов. Он выглядел более чем раздраженным, когда снова повернулся ко мне лицом. Словно кто-то заставил его проглотить дерьмо.

Полагаю, в этом случае дерьмом была я.

— Послушай, девочка. Я не собираюсь с тобой церемониться. О нужно было разобраться с кое-какими делами, и он попросил меня подвезти тебя. Можешь продолжать стоять здесь на холоде или тащить свою маленькую задницу в машину. Выбирай.

— Ну, думаю, моя маленькая задница выберет третий вариант, но всё равно спасибо.

— Нет никакого третьего варианта, — огрызнулся он в ответ.

— Это ты так думаешь.

Как будто Бог был на моей стороне, машина, которую я не узнала, свернула с Темперанс и остановилась рядом со мной. Однако я узнала лицо за рулем. Прежде я видела его лишь однажды — бледное и осунувшееся, когда Роуди медленно выжимал из него жизнь.

Эта сучка послала своих друзей на помощь мне вместо себя.

— Садись, — сказал Кай, опуская тонированное стекло. Было так темно, что я не могла разглядеть других пассажиров внутри, но мельком заметила мускулистую руку на сиденье рядом с ним.

— Малышка, не вздумай садиться в эту гребаную машину, — предупредил Джорен.

Не обращая на него внимания, я попыталась открыть ближайшую ко мне заднюю дверь и обнаружила, что она заперта. Я обогнула кузов машины и подняла брови при виде изрешеченного пулями кузова и отсутствующего заднего лобового стекла, заколоченного картоном и пластиком. То ли отчаяние, то ли упрямство заставили меня все же забраться внутрь.

Не успела я обдумать свое решение, как Кай на бешеной скорости отъехал от мастерской. Машина задним ходом вылетела на оживленную улицу, в последний момент резко развернулась и, несмотря на ремень безопасности, швырнула меня на заднем сиденье, после чего рванула вперед и помчалась по Темперанс.

— Хватит быть мудаком, Кай, — выругался с переднего сиденья блондин с ободранными руками и мрачным расположением духа.

Кай издевательски рассмеялся, а затем повернул голову и окинул меня оценивающим взглядом.

— Ты ведь не боишься, красавица?

— Я была бы идиоткой, если бы не боялась. Я тебя не знаю, и мне не нужно ничего тебе доказывать, — сказала я, заслужив фырканье племянника Рока, Малика.

Он спокойно разговаривал по телефону рядом со мной и ни разу не поднял глаз. Достаточно сказать, что я удивилась, что он вообще заметил моё присутствие.

Мне стало интересно, где затаился Британ. Он был единственным из команды Руэн, кто не присутствовал здесь. И было ясно, что он их лидер. Ну, кроме Руэн. Не думаю, что кто-то сможет взять её под контроль.

— Туше, — Кай развернулся лицом вперед, прежде чем проскочить на красный свет и едва не столкнуться с мусоровозом. — Хотя, учитывая трость, которую ты выбрала для езды, — тихо проговорил он, — я предполагал, ты любишь немного опасности в своей жизни.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой свою сексуальную жизнь.

Кай, похоже, счел это особенно забавным, вильнул и чуть не потерял контроль над машиной, хохоча, как гиена, над моим ответом.

Кристиан повернулся на своем сиденье и посмотрел на меня грустными, но сочувствующими глазами.

— Атлас, не так ли?

Я заставила себя кивнуть.

— Это везде в городе, — настороженно признался он. На мой растерянный взгляд он добавил: — Роуди рассказал о тебе всем. Ты принадлежишь Королям.

— Ему, если точнее, — с усмешкой добавил Кай.

— Мы, наверное, подписали себе смертный приговор только за то, что подвезли тебя, — пробормотал Кристиан. Он отвернулся и милосердно оставил меня переваривать эту новость.

Роуди, который даже не мог определиться, кто мы друг для друга, очевидно, сказал всем, что я принадлежу ему, оставив меня в неведении относительно наших отношений.

Черт… это.

Если я что-то и поняла после смерти отца, так это то, что я была одна в этом мире. И теперь Роуди тоже это понял. Я открыла ему свою душу, и он решил воспользоваться этим знанием, чтобы извлечь выгоду. Он хотел, чтобы я оставалась одна, позволяя мне безнадежно болтаться, не имея ничего, за что можно было бы зацепиться, когда я в конце концов упаду.

Я не могла решить, какая правда ранит больше.

— Вижу, ты добралась в целости и сохранности, — Руэн ждала меня, когда я вошла в её парадную дверь.

Британ бросил взгляд на меня, а затем на Руэн, после чего выругался и с яростным хмурым видом выскочил за дверь. Немного завороженная, я смотрела, как он преодолевает расстояние до машины Кая, прежде чем забраться внутрь. Они не теряли времени даром. Думаю, хотели убраться подальше, пока Роуди не узнал, где я нахожусь, и все не пошло кувырком.

Их перемирие с Королями было условным, а мы с Руэн угрожали им своей дружбой.

— Да, не благодаря тебе, — я положила сумочку на кухонный прилавок, заставленный выпечкой, и нежно улыбнулась Ремеди, которая как раз доставала из духовки свежую порцию булочек. — Привет, Рем, — пролепетала я, пытаясь изобразить жест.

Руэн провела для меня курс обучения языку жестов, и пока что я знала, как сказать «привет», «пока» и «это потрясающе вкусно». Ремеди прекрасно готовила и особенно любила выпечку, так что последнее было очень важно для того, чтобы завоевать расположение красавицы.

Ремеди поставила поднос с печеньем и начала длинную череду жестов руками, за которыми я не могла уследить после приветствия.

— Она спросила, любишь ли ты сникердудлы (прим. перев. — традиционное Рождественское печенье сникердудл является одним из любимых в Америке, в основном его делают с корицей, обваливая в смеси сахара с корицей, но бывают и другие варианты, например, с изюмом и орехами), — пояснила Руэн, когда я бросила в её сторону беспомощный взгляд.

— А у Ника Кэннона есть презервативы? — я сморщила нос, глядя на идеально круглое и аппетитно выглядящее печенье. Жаль, что я ненавижу вкус корицы.

(Прим. перев. — Ник Кэннон публичная личность, имеет десять детей, т. к. Атлас не любит корицу, то ответ «нет», как и насчет того, есть ли у Ника презервативы).

Руэн пожала плечами и потянулась за одним.

— Мне больше достанется.

Ремеди отпихнула руку сестры в сторону, а затем показала что-то, от чего Руэн вздрогнула.

— Какая разница, что они ещё не остыли? Все равно развалятся у меня во рту, Рем.

Ремеди ответила на это злобным взглядом и переложила печенье на решетку для охлаждения. Затем подошла к уже остывшим кексам и взяла в руки кондитерский мешок, наполненный зеленой глазурью.

— Для чего все это? — спросила я, осматривая все вкусняшки, покрывающие почти каждый дюйм поверхности прилавка.

— А, это? — Руэн пренебрежительно махнула рукой. — Это все ерунда. Видела бы ты нашу кухню, когда Рем вдохновляется и пробует новый рецепт. Она тратит целый день и сотни долларов на то, чтобы довести его до совершенства, или же у неё все получается после пары партий, а потом она печет все, что придет в голову, пока не снимет зуд.

— О.

Руэн воспользовалась тем, что сестра отвлеклась, и взяла сникердудл с охлаждающей решетки.

— Черт, как горячо, — пожаловалась она, перекидывая печенье из одной руки в другую, пока её кожа не привыкла к высокой температуре. Она не стала тратить время понапрасну, с удовольствием жуя.

Я заметила, как Рем закатила глаза на свою близняшку, не отрывая взгляда от сложного на вид цветка, которым она украшала свой пятый кекс.

— Хочешь подняться в мою комнату? — спросила Руэн с набитым ртом.

— Конечно.

Я начала подниматься, чем привлекла внимание Ремеди. Она тут же бросила глазурь, чтобы что-то сказать сестре.

— Расслабься. Мы не такие друзья, — ответила Руэн. О, Боже. Похоже, именно я стала причиной тревожных морщин, омрачающих юный вид Ремеди. Взгляд Руэн переместился на меня, и мне не понравился вызов, который я там увидела.