– Так я гадалка, – выдала нервно и истерично рассмеялась. – Я ж все о вас знаю!

– Ты сказала, что не знаешь, – сощурившись, проговорил Дан.

– Так это я флиртовала. Надо ж было разговор поддержать. Мужчина, смотрю, красивый, статный, галантный… Почему бы не пофлиртовать.

Дан вмиг повеселел. На суровом лице отразилось облегчение, а в темных глазах вспыхнул блеск.

– Так может это… в гостиницу заглянем? Там ты ещё получше узнать меня сможешь. Я очень выносливый.

Я истерично хохотнула и закашлялась. Знал бы Дан, от чего однажды отказался. Я ж ещё и всю ночь любиться предлагала! Пусть и в шутку, но… Сама ситуация сейчас меня очень веселила.

– Не могу, – я невинно похлопала ресницами, и Дан побагровел.

– Так ты девица? – шепнул он смущённо и, получив мой утвердительный лживый кивок, быстро извинился за свое смелое предложение. – Так может ты тогда погадаешь мне, милая? О судьбе моей ласскажешь?

Я посмотрела в темные глаза Дана и закусила губу. Твою ж мать! Вот же влипла…

Что сказать человеку, который уже ночью окажется в тюрьме? Солгать ему, что его ждёт великое будущее, дом и семья, о которых он мечтает? Да это же подло!

А рассказать о предстоящей опасности – значит, предупредить преступника, заставить его быть осторожнее, что нам сейчас совсем не на руку.

– Чего застыла? – усмехнулся Дан. – Гадай.

Он раскрыл свою ладонь, и я, обхватив ее двумя руками, принялась вглядываться в судьбоносные линии, изредка пересеченные старыми шрамами.

Думала, что ему сказать.

В глубине души мне было жалко Дана. Я невольно вспомнила, как он «галантно» и терпеливо выпроваживал Кармэллу. Как встал на защиту Анхеля, загораживая его от моих нападок в тот вечер. Да и сейчас он казался вполне дружелюбным и даже смущенным, несмотря на внушающую страх огромную фигуру и суровое лицо.

– Эй, гадалка, помлу я что ли? Чего молчишь? – поторопил меня мой первый в жизни «клиент».

Я прокашлялась и ободряюще улыбнулась.

– Жить долго будешь. До старости.

– С тобой? – Дан широко улыбнулся, и я мысленно возрадовалась тому, что здесь нет Нэйта. Как бы мне от него влетело!

– Не со мной. Не я твоя судьба, – я поглядывала на заинтересованное лицо Дана, продолжая свое «гадание».

– Совсем скоро в твоей жизни будет переломный момент. Окажешься на развилке жизненных дорог. Выбор тебе предстоит сложный.

– Какой? – насторожился Дан.

– Предложение тебе поступит. Ты соглашайся. Не бойся. Если на поводу у гордости своей пойдешь, то жизнь под откос пустишь.

Дан тихо выругался, взглянул на меня сурово и… немного испуганно.

– Что ты мне загадками все плетешь, гадалка? Что все это значит?

– Что жизнь тебе предоставит шанс исправить все, за что совесть тебя мучает. Не воспользуешься им – ни дома, ни жены, ни семьи тебе не видать.

– А если воспользуюсь?

– Тогда все будет. И женщину в твоей жизни вижу, и дом большой.

Дан мигом повеселел.

Подался ко мне ещё ближе, быстро посмотрел по сторонам и склонился к моему уху.

– Скажи, а моя женщина с большой глудью будет?

Я искоса глянула на свою жертву, пытаясь скрыть удивление. Неужели его интересует исключительно это?!

И, судя по надежде, застывшей в глазах Дана – да.

Едва удержавшись от едкого комментария по этому поводу, я снова уставилась на его огромную мозолистую ладонь, пересеченную множеством судьбоносных линий, и, выдержав небольшую паузу, заговорила:

– Так… сейчас глянем. М-м-м… Вижу женщину красивую и пышную, как аппетитный пирог.

После моей лживой реплики лицо Дана озарила такая счастливая дурацкая улыбка, что я тяжело вздохнула, испытывая лёгкие угрызения совести. Мысленно пожелала ему в действительности встретить женщину, что сможет покорить его сердце и направить на верный путь.

– А дети?

– Трое, – выпалила я и смущенно улыбнулась, понимая, что уже очень сильно завралась.

– Тлое?! – ужас отразился на суровом лице. – Может ты ошиблась?! Мне тлое ни к чему.

– От судьбы не убежишь, – ответила уклончиво и протянула ладонь за положенной мне монетой.

Немедля ни секунды Дан полез в свой карман и вложил в мою ладонь десять лир.

– Этого много, – объявила я.

– Хватай и не думай, гадалка. Заслужила.

Дан подмигнул мне на прощание и поспешил вперёд по улице, а я так и осталась стоять на месте, глядя ему вслед.

М-да уж…

Теперь осталось рассказать все Нэйту и надеяться на то, что я не останусь без жениха, когда я озвучу ему свою «маленькую» просьбу.

Нэйт

Мы с Герхардом составили почти хороший план. Но ключевым словом все же оставалось это проклятое «почти»…

Мы придумали, как загнать в ловушку воров, Герхард пообещал приобщить к нашему делу исключительно проверенных жандармов, но одна важная проблема все же оставалась.

Доказать виновность Мартина Д'эстри.

По словам Герхарда, найденных документов, возможно, будет недостаточно. Ведь если они «вдруг» исчезнут из кабинета, то никаких доказательств у нас больше не будет. Той бумаги, что я утянул из его тайника, оказалось мало.

Поэтому нам оставалось надеяться только на счастливый случай, что Мартин не успеет уничтожить улики. Или же верить в то, что хоть один из преступников вдруг «разговорится».

Мы с Герхардом стояли в прихожей и уже прощались, когда входная дверь внезапно распахнулась, и в дом, как вихрь, влетела взволнованная Агата с коробками в руках.

– Я гуляла с Даном! – выпалила она, жадно глотая воздух после быстрого бега, и мигом всучила мне в руки коробки. – Ой, не то! Габриэль беременна! Ай! В общем, грабить ночью!

Я аккуратно поставил коробки на пол и посмотрел на свою невесту, кружащуюся по прихожей, как заводная юла. Агата говорила обрывками фраз, нервничала, грызла ногти и цеплялась в плечо ошарашенного Герхарда, твердя: «Ему надо помочь. Спасти артефакты. Ночью идут на дело. Мэр почти родственник». Жандарм, как и я, абсолютно ничего не понимал.

– Стоп! – я схватил Агату за руку, останавливая. Заглянул в перепуганные глаза и ласково произнес: – Успокойся и расскажи все по порядку. Что стряслось?

Агата с готовностью мотнула головой и набрав полную грудь воздуха, выпалила:

– Габриэль беременна!

– Клянусь, не от меня, – отрезал с готовностью.

– Да я знаю! Я вообще не это хотела сказать. Вернее, и это, но…

– Агата…

– Ладно, – моя «заводная юла» ещё раз набрала воздуха в легкие и заговорила…

Говорила много и очень эмоционально. Но в этот раз по порядку, начиная с того момента, как она покинула мой дом.

Информация была не просто ценной. Она являлась для нас спасительной. Весь наш недавний составленный с Герхардом план мигом полетел коту под хвост…

Мы перебрались обратно в гостиную, и на протяжении всего рассказа Агаты меня обуревали смешанные чувства.

С одной стороны, я злился на нее за глупую отвагу, но с другой – втайне восхищался. Правда, когда она перешла к заключительной части рассказа и поведала о «встрече» с Даном, я занервничал. Стиснув зубы слушал, как Агата восхваляет бандита, твердя о том, что на самом деле он очень галантный и безобидный! А когда она начала договариваться о судьбе этого здоровенного вора с Герхардом, я ощутил острый укол ревности.

Проклятье на мою душу! Почему она так его защищает?

Я сидел в широком кресле, нервно барабанил пальцами по подлокотнику, поглядывая на Агату, и медленно заводился.

– Может вы ему работу хорошую предоставите, Герхард? – молила моя «защитница всех обездоленных бандитов».

– А может ему ещё и артефакты помочь из музея вывезти? – съязвил я и «мило» улыбнулся.

Агата стрельнула в меня убийственным взглядом и, присев на диван рядом с жандармом, вцепилась в его руку.

– Герхард, я прошу, дайте Дану какой-нибудь шанс. Может, он на жандармерию поработает?

– Пусть сразу место Главы жандармерии займет! – я не мог держать язык за зубами. – Мартина Д’эстри отправим в тюрьму, а твой картавый воздыхатель будет «жандалмелией» править!