Проснувшийся послал ей на прощание полный тепла взгляд и покинул мостик. Его дорога лежала обратно в Москву, куда вело предназначение. Обретя свободу, он отныне сам определял свой путь. И решил, что пришло время осуществить мечты.

Больше суток Ден валялся в кровати и спал — сначала метался в лихорадочном бреду, из-за чего Ладе пришлось срочно дать ему антибиотики и жаропонижающие, потом вроде бы успокоился и мирно дремал, лишь иногда просыпаясь для того, чтобы попить воды. Один раз он попросил еды, кое-как съел тарелку горячей овсяной каши и вновь провалился в сон. Счёт времени в убежище терялся. День или ночь — не разберёшь, пока не взглянешь на часы.

Когда он в очередной раз открыл глаза, сон не тянул его обратно тяжёлым камнем. Бок и плечо всё ещё болели при движении, но уже не так сильно.

Ден вытащил из вены иглу капельницы и скинул ноги с кровати. Он попробовал встать, чуть не свалился, но смог удержаться, опёршись на стену. Он слышал, как в соседней комнате Лада усиленно выдыхает и двигается. Видимо, выполняет какие-то упражнения.

Он сделал несколько аккуратных шагов. Слабость сковывала тело, но не критично. Медицинский гель, судя по всему, застыл основательно, а потому при медленной ходьбе раны не напоминали о себе.

В соседней комнате он застал интересную картину: Лада отрабатывала махи бокеном. Делала она это совсем неправильно, но, судя по сверкающим на лбу капелькам пота, уже давно. Ден невольно умилился её стараниям, но видеть, как кто-то при ударе не вкладывает вес всего тела, а просто махает палкой, будто обезьяна, оказалось больнее любой раны.

— Тренируешься мне голову сносить? — спросил он с самым серьёзным тоном. — Если да, то, пожалуйста, не надо. Таким ударом ты даже арбуз не перерубишь.

Лада вздрогнула от первых же звуков его голоса, обернулась и скорчила смущённую мину.

— Никто мне не показывал, как надо.

Ден подошёл к ней и встал позади, аккуратно взяв её руки в свои. Её спина волей-неволей касалась его голой груди, и он со всей яркостью ощутил жар девичьего тела.

— Меч держать вот так. Двумя руками. Потом замах, да... поднимаешь над головой, — он вёл её руки, вдыхая ягодный запах волос и чувствуя подступающее головокружение. — И в конце небольшой шаг вперёд и удар. Вкладываешь в него вес всего тела, чтобы он вышел сильнее. Да, вот так.

Когда Ден отпускал её запястья, то не удержался и слегка провёл пальцами по нежным предплечьям. Она казалась ему слабой и хрупкой, но он уже знал, что это впечатление обманчиво. И всё равно ничего не мог с собой поделать — где-то внутри потихоньку зрело желание коснуться её ещё раз, уберечь от всех невзгод. Мозг человека запрограммирован считать милыми женщин и детей — то есть тех, кто первоочерёдно нуждался в защите для выживания вида. Его взгляд на Ладу объяснялся эволюцией, а вовсе не личными симпатиями. Её феромоны, которые он вдохнул с ароматом кожи, вступили в химическую реакцию с его, и теперь сердце билось чаще, да и вниз прилила кровь. Это просто биология — и ничего больше. По крайней мере, так он себе твердил, когда шёл в ванную комнату, борясь с желанием обернуться и посмотреть на девушку ещё раз.

Пара горстей холодной воды в лицо немного привели его в чувство. Ден умылся, почистил зубы, убрал волосы в свой самурайский пучок и вернулся обратно в комнату, где Лада продолжала отрабатывать махи, но уже правильно.

— Молодец, — похвалил он. —Через пару недель выдам тебе настоящий меч. Потом потренируешься разрубать фрукты. Следом дерево и сталь. А там можно и мне отрубить голову.

— Я не собираюсь рубить тебе голову, — уверенно заявила Лада, выполняя очередной удар. — Всю свою силу и энергию я брошу на борьбу с Деей. Для неё весь мир всё равно, что песочница, а люди — игрушки. Это из-за неё ты стал тем, кем стал. Поэтому я и хочу от неё избавиться.

Новый мах завершил её пламенную речь.

— Меня таким сделала не Дея, а человеческое общество. Пару дней назад я вообще не знал, что она существует. Так что не нужно взваливать всё на неё. Но в одном я с тобой согласен — Дея, как и любая другая жизнь, не должна существовать.

Лада устало вздохнула, её густые брови сложились печальным домиком. Она опустила меч и вдруг коснулась ладошкой щеки Дена.

— Ты и сам не замечаешь, насколько глубока рана в твоей душе. Всё, что мне остаётся — надеяться, что она худо-бедно затянется.

Ден застыл, только чтобы не спугнуть это щемящее, но приятное чувство в груди, вспыхнувшее от её прикосновения. Тёплая ладонь согревала охлаждённое водой лицо. У неё такая маленькая ручка — совсем не для меча. Эти пальчики только для ласки, для поцелуев, несмотря на немного грубые от игры на гитаре подушечки. Ден взял её руку, бережно, будто она могла сломаться даже от лёгкого прикосновения, и отвёл в сторону.

— У меня нет никаких душевных ран, — заявил он.

Он отошёл вглубь комнаты, сел в кресло и закрыл глаза. Велел системе включить музыку и погрузился в мысли. Лада ещё три минуты помахала мечом, после чего отложила его в сторону и пошла в душ. Ден про себя посетовал, что она так израсходует всю воду, но вслух говорить не стал. Девушки во всех смыслах слабые создания, вдруг обидится ещё.

Она вышла из ванной спустя десять минут, завёрнутая в одно полотенце. Ден открыл левый глаз, чтобы взглянуть на неё, но тут же закрыл обратно. Сердце забилось в истерике, пальцы нервно задрожали. Какое бесстыдство! Ещё и капельки воды так соблазнительно блестели на мягкой коже. Он поддался желанию полюбоваться ещё, а потому открыл оба глаза и принялся тщательно рассматривать девушку, будто произведение искусства.

Сама мысль, что от голого женского тела его отделяет лишь полотенце, кипятила кровь. Ден с трудом подавил желание броситься на неё, будто голодный хищник, но не терзать зубами, а покрывать поцелуями. Он сглотнул — излишне шумно, как ему показалось, — и только после заметил, что Лада смотрит на него с довольной улыбкой и хитрым прищуром.

— Нравится? — спросила она игриво и крутанулась на месте, дав оценить себя со всех сторон.

Ну это уже за гранью...

— Пожалуйста, прикройся, — взмолился Ден почти жалобным голосом. — Твой бесстыжий вид отвлекает меня от размышлений.

— Ты действительно хочешь, чтобы я оделась? Или мне наоборот скинуть полотенце?

— Да я... — Во рту Дена неожиданно пересохло. — Чего я там не видел?

— О, так значит женщины постоянно перед тобой обнажаются?

— Нет, но... я видел вирфильмы...

Лада запрокинула голову и громко засмеялась. Ден залился краской и стыдливо отвёл взгляд, скорчив недовольную гримасу. Среди унагистов часто попадались барышни, жаждущие разделить с ним постель, однако он каждой давал понять, что не заинтересован в примитивных половых отношениях. Это, конечно, не избавляло от влюблённых и восхищённых взглядов, но ни одна не домогалась его так откровенно, как эта девка. Но почему, несмотря на крайнее возмущение, руки так и норовили сорвать это полотенце, заключить Ладу в объятия и, подобно вампиру, впиться губами ей в шею? А стоило представить её короткий довольный стон, как перед глазами всё завертелось, будто на карусели.

— Жаль, что ты ранен, а то я бы заставила тебя почувствовать всю прелесть человеческого тела. Есть будешь?

Ден слабо кивнул, потому что все силы бросил на воздержание от иных действий. Нельзя терять контроль, нельзя срываться, нельзя потакать естеству.

Лада ушла в другую комнату, закрылась, а через пару минут вышла оттуда полностью одетая. Ден расслаблено растёкся в кресле. Лада подошла к автоповару и начала изучать список доступных блюд. В итоге заказала две порции омлета с курицей и помидорами.

— Где ты достала продукты? — спросил Ден.

— Сбегала вчера на поверхность.

— Что?! — Только боль удержала Дена в кресле. — Ты же... Ты...

— Успокойся. Я взяла один из твоих плащей-невидимок. Хорошо, что ты такой запасливый.