— А что мы можем? — Зевана зло скривила рот. — Не пойдём же против.

— Почему бы и нет, чёрт возьми?! — не унималась Лада.

— Потому что это глупо, — спокойным и уверенным тоном наставницы сказала Ума. — Ты прекрасно знала, что Дея с самого начала собиралась реализовать именно этот план, и всё же согласилась с ним. Что изменилось?

— Я познакомилась с Менке.

— Тем не менее, позавчера ты дала ему псилоцибин, как и условились, — парировала Ума.

— Я не думала, что она просто возьмёт и самовольно решит идти по плану «Б». Неужели вас это устраивает?! Тебя, Зевана? Может, тебя, Нане? Вы просто это схаваете?

— Дура! — воскликнула Зевана и стукнула кулаком по столу. — Думаешь, нам это нравится? Мы все в одной лодке. Все следуем единому замыслу и хотим одного и того же. Так в чём твоя проблема?! Ты думаешь, что любишь Менке больше остальных? Да тебе дали лучшую роль из всех: тусоваться с ним, трахаться, играть на гитарке, песенки петь. Он даже не считает тебя предательницей, как всех нас. Ты хоть раз задумывалась, каково нам? Каково мне, каково Нане? А Уме? Ей досталась самая тяжёлая доля! Самая тяжёлая! А ты просто стоишь тут и возмущаешься. Знаешь, как я хотела бы оказаться на твоём месте? Но нет, мне велели отыгрывать подругу-недотрогу. А меня так тянуло переспать с ним.

— Может и стоило бы, — почти презрительно бросила Лада. — Глядишь, прояснилось бы в башке.

— Да пошла ты! Хватит корчить из себя святую только потому, что делила с ним постель.

— Успокойтесь, пожалуйста. — Ума позволила себе повысить голос. — Ругаетесь, будто школьницы. Зевана, мы все разделяем твою боль. Лада, я понимаю, чего ты хочешь, но увы, ничего не выйдет. Дея уже всё решила.

— Знаете что? — Лада возмущённо поджала губы. — Раз я самая младшая, то я к Дее ближе всех вас. Мы нужны для того, чтобы она могла посмотреть на мир человеческими глазами. Нашими глазами. И вот мы смотрим. Ну так спроси, что мы видим. Но нет, она решила всё сама, ей плевать на нас. Она считает, что знает лучше, ведь она само совершенство и ничего лишнего в ней нет. Вот, что меня бесит. Вот, с чем я категорически не согласна. Я, как смогу, постараюсь воспротивиться ей.

— Я не могу позволить тебе мешать осуществлению замысла у самого финиша, — сказала Ума.

— Ты серьёзно? — Лада горько усмехнулась. — И как ты меня остановишь?

— У выхода тебя встретят роботы. Они проводят обратно в город.

Лада обречённо отвернула лицо в сторону.

— Ума, ты же больше остальных должна понимать, — почти с отчаянием в голосе проговорила она.

— Я понимаю. Я понимаю даже больше, чем ты. И знаю, что несмотря ни на что мы должны доверять Менке. Доверять его выбору.

— Вот именно! Его выбору! Но мы толкаем его в пропасть, из которой нет выхода!

— Пропасть ли? Сейчас он как слепой котёнок, но в свободном падении перед ним откроются все грани возможностей. Он поймёт, кто он, зачем и что ему делать.

— Ой, знаете что? Идите нахер, — Лада вскинула руками. — Вы все идите нахер. Я сама как-нибудь разберусь.

— Удачи, разборщица, — буркнула Зевана.

— Пошла ты. — Лада не постеснялась показать ей средний палец.

— Какое бесстыдство! — возмущённо воскликнула Нане.

— Ладно, к тебе я отношусь чуть лучше, — сказала ей Лада. — Но ты тоже не расслабляйся.

— Просто признай, что у тебя кончились аргументы и поэтому ты просто перешла на оскорбления.

— Я не понимаю, почему вы молча принимаете всё это. Менке нужно выручать, а вы…

— Почему ты думаешь, что судьба Менке ужасна? — спросила Ума. — Разве план «Б» так уж плох?

— Потому что это не его выбор.

— Напротив. Ты знаешь, что он обретёт свободу, которая ему и не снилась. И всё дальнейшее будет зависеть исключительно от него. Неужели ты и правда так трясёшься только за собственные хотелки?

Лада поджала губы; она остро ощутила укол в самую суть. Она вспоминала, как впервые встретилась с Менке — тогда ещё в образе Лермушкина. Поначалу разочаровалась, потому что он совсем не походил на человека, которого она ждала. Но пообщавшись с ним поближе, узнав получше, она увидела всю глубину его души, со своими стремлениями, целями, желаниями. Его искренняя жажда принести людям бессмертие, посвящение всего себя этому делу поймали её сердце на крючок. И на мгновение снова кольнула боль от воспоминания о том, как на её глазах Лермушкин перестал существовать, растворившись в Менке. И знакомство уже с ним, с оригинальным, — такое волнующее, возбуждающее, немного неловкое. Она хотела, чтобы он победил и добился успеха. И она знала, что он получит всё, но вот саму Ладу после этого видеть не захочет. Он ведь никогда не любил её по-настоящему, предпочтя ей Зевану. И зависть, как прожектор, подсвечивала её эгоизм. Она бы забрала Менке себе, целиком и полностью. И это желание закономерно породило мысль о том, что того же хотели они все. И больше всего Дея.

— Почему ты так не хочешь отпускать Менке? — спросила Ума.

— Потому что он слишком на Него похож.

Лада еле сдержала слёзы. Ума глубоко вздохнула и закрыла глаза.

— Ты права, — печально сказала она. — Мы сделали всё, чтобы он вырос достойным мужчиной. И теперь должны отпустить.

Все замолчали. Нане грустно смотрела на свои колени, Зевана уставилась в центр стола. Лада пыталась усмирить дрожащие губы.

— И что нам теперь делать? — спросила она.

— Ждать, — ответила Ума.

— Мы должны рассказать ему всю правду. Сейчас, пока ещё не слишком поздно.

— Он всё узнает в своё время.

— Не хочешь ты, так значит я раскрою карты.

— Я уже сказала, что не могу позволить тебе мешать нам. Ты ведь не вооружена?

Лада стиснула зубы.

— Нет.

— Вот и славно. Нане, Зевана, не проводите нашу сестру к выходу, пожалуйста?

Обе кивнули, после чего поднялись со своих мест. Лада сразу почувствовала себя под конвоем, но сопротивляться не собиралась — бессмысленно. На выходе наверняка уже ждали боевые роботы, которые спровадят её вон. Сейчас лучше изобразить покорность.

— Хорошо, я уйду, — сказала Лада. — Но я не оставлю это просто так. Я буду бороться за Менке.

— Мы все будем, — произнесла Ума.

Лада развернулась и пошла к выходу, а Нане и Зевана последовали за ней угрюмыми стражами. Встреча прошла совсем не так радостно и тепло, как ожидалось. Ума рассчитывала, что сможет в деталях изложить остальным свой собственный план, но, похоже, внутри их маленького коллектива давно зрели раздоры, которые, наконец, вылезли наружу, словно гнойники. Интересно, в какой момент их мнения так сильно разошлись, что это довело до ссоры? Как вышло, что Лада, действительно самая близкая к Дее сестра, так яро возмущалась против её замысла? И повела себя настолько глупо, что явила это возмущение остальным в открытую. Зевана и Нане держались более лояльно, но кто знает, что творится у них в головах? Они тоже не обрадовались решению Деи.

Но Ума и сама собиралась пойти по собственному пути. Её план зрел последние шестнадцать лет, и она не могла допустить, чтобы он сорвался.

Она сделает всё возможное, чтобы её сын обрёл счастье.

— Менке! Очнись!

Голос, поначалу тихий и далёкий, ворвался в разум сквозь барабанные перепонки, как пробивающий хлипкое заграждение танк. Звон тысячи пушек наполнил голову, и Менке почувствовал себя контуженным, которого только что шарахнули по голове лопатой. Он открыл глаза. Вокруг синели стены родного дома.

— Ты живой?

Ден Унаги сидел перед ним на корточках и без всякого участия смотрел, как Менке потихоньку приходит в себя. В комнате царил полумрак — свет лишь немного пробивался сквозь плотные занавески на окнах. И на том спасибо, хотя световосприятие глаз он мог уменьшить и программно.

— Живой, — кое-как проговорил Менке и с трудом привстал.

— Что случилось?

— Если вкратце — мой нейроком заражён вирусом, который стирает субличности. Теперь он добрался и до Психа Колотка. Больше у меня никого не осталось.