— Это плохо. Почему не удалил его?

— Потому что он написан на теклане.

Ден кивнул и более ничего спрашивать не стал. Менке осмотрелся вокруг, и на краткий миг сквозь пелену головной боли прорвалось ощущение, будто ему десять лет, а всё прочее — просто сон, долгий и дурной. Обстановка в доме ни капли не поменялась: та же простая, но крепкая деревянная мебель, те же узорчатые синие обои, картины русской академической живописи на стенах, небольшой голоэкран, на котором он смотрел фильмы про космические приключения, и целый шкаф с раритетными нынче бумажными книгами. Прошлое в его отсутствие не покрылось пылью, а сияло чистотой и дышало свежестью. Он в самом деле вернулся домой.

Ден вновь поднялся на ноги, протянул Менке руку и помог ему встать.

— Интересно, что это за место? — спросил он.

— Мой дом, — ответил Менке. — Я тебе рассказывал.

— Любопытно…

Ден отправился бродить по комнатам, внимательно разглядывая всё вокруг. А перед глазами Менке рисовались картины того, как он, маленький, бегал тут везде, играл, развлекался, учился, тренировался. Он зашёл в маленькую комнатушку, больше походившую на каморку, служившую маминой спальней. На тумбочке у кровати стояла большая рамка, под стеклом которой лежало не фото, а рисунок, портрет, выполненный простым карандашом. Мамин портрет.

Менке сразу узнал рисунок, ведь сам нарисовал его шестнадцать лет назад, за день до Раскола. И отчётливо, будто ежедневно пересматриваемый фильм, запомнил, как мама уничтожает его. Звук рвущейся на части бумаги до сих пор стоял в ушах. Но как это возможно? Ведь вот же он, целый и невредимый.

Менке взял рамку, вытащил рисунок и потрогал его пальцем. Бумага та же, явно карандашный грифель, а не печатные чернила — значит, не копия. Копию порвали при нём. А оригинал сохранился. Перед ним сыграли спектакль, в котором мама исполнила роль холодной и злой воспитательницы, но на самом деле она любила его, и доказательство этого он сейчас держал в руках.

Менке сложил рисунок вчетверо и спрятал во внутренний карман куртки. И нащупал там ринфо, которое мама передала ему перед тем, как Гусак Петро стёр Психа Колотка. Он сперва сжал его пальцами, чтобы достать и просмотреть сейчас, но тут же отпустил — нет, рано. Ден рядом, и они ещё не добрались до Златограда. Менке вышел из комнаты и ещё раз осмотрелся. Каждый день он мечтал о том, чтобы сюда вернуться, а вернувшись, не ощутил той радости, которую ожидал. Прежнее счастье ушло навсегда. В его руках лишь возможность создать новое.

Менке нагнал Дена, и они двинулись к выходу из дома, раскрыли дверь и оказались на улице. Минусовая температура тут же дала о себе знать. Менке невольно поёжился и понял, почему мама затащила его внутрь, пока он валялся без сознания — тут он за десять минут вполне мог околеть или что-нибудь отморозить.

Ден замер на крыльце, глядя на забор, огораживающий по периметру двор. Он прищурился, словно пытался высмотреть что-то сквозь плотно сбитые доски.

— Иди первым, — тихо, почти на ухо, сказал он. — Возможно, дальше засада. Тебя роботы не тронут, но ты сможешь дать сигнал в случае чего.

Менке решил не порицать вновь Денову манеру отдавать приказы — похоже, это всё равно бесполезно, тем более что сейчас мысль он высказал здравую. Гердянки, конечно, не обладали достаточно развитым интеллектом для такой сложной тактики как засада, но на территории противника всегда следовало соблюдать осторожность.

Менке спустился с крыльца и побрёл по тропинке к калитке. Шёл спокойным размеренным шагом, как ходят у себя дома. Разве что в последние пару метров чуть ускорился — уж больно защекотал мороз.

Он открыл дверь и две секунды просто стоял и смотрел вперёд на открывшиеся просторы. Снег сейчас если и выпадал, то уже мокрыми хлопьями, сугробы потихоньку сходили на нет, таяли, потом снова леденели и превращались в твёрдую серую кучу. Чуть дальше высились деревья знакомой рощи, отделявшие дом от Песочного Холма, с которого они с мамой некогда свалились. Ничего необычного.

Менке сделал два шага наружу, посмотрел налево, но тут вдруг чьи-то очень холодные и мощные руки схватили его за плечи и резко дёрнули вправо.

Над ухом раздалась разночастотная последовательность сигналов, которую издают роботы при разговорах на теклане.

Тут же всё поле зрения заполонили двухметровые вооружённые полицейские гердянки. Они по одной входили в калитку и сразу открывали огонь в сторону дома. Грохот стрельбы наполнил все окружные просторы. Это длилось буквально несколько секунд, после чего резко наступило затишье.

— Ден! — крикнул Менке. — Ден! Спасайся!

Никакого ответа.

Менке попытался вырваться из рук державшего его робота и увидел фроминовую голову с синим перевёрнутым треугольником на лбу.

— Снова ты! — воскликнул он. — Отстань уже от меня!

— Успокойся, Менке, — сказал Крак. — Мы сопроводим тебя до Златограда в целости и сохранности. Но сперва разберёмся с Деном.

Эти слова вызвали в голове Менке две мысли: хорошую и плохую. Хорошая заключалась в том, что Крак сказал «разберёмся с Деном», что означало, что тот ещё живой и скорее всего успел укрыться в доме. Плохая — роботы станут для него не сопровождением, а конвоем, следящим, чтобы он не натворил лишнего. Разумеется, Златоград уже знает о его планах всё разрушить. И чтобы не дать ему этого сделать, к нему приставили надзирателей.

— Остановитесь, — сказал Менке со злостью. — Вы мой дом разнесёте.

— Не беспокойся, дом восстановят. Но Дена Унаги необходимо ликвидировать. Почему ты против? Разве не он отравлял тебе жизнь?

— Я против убийства.

— Я тоже такого не одобряю. Но иногда приходится идти на самые крайние меры. Давай отойдём.

Крак отвёл Менке чуть подальше от забора, видимо, на всякий случай, чтобы его ненароком не задела какая-нибудь шальная пуля. До ушей доносились звуки механических шагов — роботы окружали дом, беря его в неплотное кольцо. Это делало бесполезными гранаты Дена. Теперь каждая из них сможет вывести из строя одного, максимум двух, полицейских. Похоже, гердянки смогли заманить его в ловушку.

— Оставьте Дена в покое. — Голос Менке уже начинал срываться от отчаяния. — Отпустите его.

— Не можем.

Менке сжал кулаки. Не сдерживаясь, он молниеносно ударил Крака во фроминовую челюсть. Голова у андроида чуть дёрнулась, но он лишь несколько мгновений посмотрел прямо на разгневанного Менке — непонятно, то ли с осуждением, то ли с сочувствием.

Вновь со двора раздались выстрелы. От каждого из них сердце сбивалось со своего ритма и нервно дрыгало в груди, словно в испуге.

Менке поднял взгляд и увидел, что Ден выбрался на крышу дома. Значит, сумел попасть на чердак, а оттуда уже на самый верх. В руках он держал что-то блестящее. Только когда Ден кинул предмет в сторону одного из роботов, Менке увидел, что это бутылка с засунутой в горлышко тряпкой, которая горела. Раздался выстрел, следом взрыв, и огонь, словно жидкость, обрушился на роботов. Ден наполнил бутылку бензином! В древности это называлось «коктейлем Молотова».

Следом полетел второй, затем третий, четвёртый. Роботы либо сбивали их в воздухе, взрывая и обливая себя пламенем, либо игнорировали их, но тогда бутылки всё равно разбивались и поджигали гердянок. Через несколько минут весь двор пылал алым заревом, чёрный дым валил густыми клубами и поднимался к небу.

Менке сперва не понял, откуда Ден взял бензин. А потом вспомнил, что в гараже, примыкающем к дому, стоял древний четырёхколёсный автомобиль, работающий на нём. И там же лежало несколько канистр с горючей жидкостью, которые мама строго-настрого запрещала ему трогать. Выходит, Ден достаточно хорошо успел обследовать дом.

Крак издал новую серию теклановских сигналов.

Сквозь открытую калитку Менке видел, как три робота зашли внутрь дома. Ещё двое остались снаружи. Итого пятеро. А ведь проникло во двор не меньше дюжины. Выходит, остальные сгорели и поломались, притом Ден не использовал ни одной гранаты.