Раздался громкий звук работы пускового механизма, компьютерный голос из динамиков попросил пассажиров приготовиться к запуску. Прозвучал хлопок, и Менке ощутил резкий разгон, от которого вжало в кресло, будто капсула пробивалась наверх сквозь стратосферу. Гиперлуп напоминал о наивной детской мечте стать космонавтом. Правда, к звёздам он хотел улететь вместе с женой, но где ж её найти, да ещё такую, которая согласилась бы отправиться в космос.

Полетела бы с ним Зевана? А Лада?

Менке не знал. Но сейчас это неважно. Перегрузка отпустила, и он мчался навстречу своему давнему сопернику, единственному человеку, от которого хотел держаться как можно дальше, — Дену Унаги.

Хлёст ремня раскатился по комнате хлопком хлыста.

— Обоссанный соплежуй! — громогласно прокричал отец. — Ни на что не способная тряпка! Я тебе покажу, что значит сила, недомерок!

Менке зажался в углу, закрывшись руками, которые уже жгло от нескольких принятых ударов. Из глаз текли слёзы, а из носа — сопли, и от этого оскорбления отца звучали ещё обиднее, потому что сейчас выражали правду. Менке получал за то, что отказался проводить дополнительный спарринг со специальным роботом. А ведь если он хотел в будущем стать чемпионом боевых искусств, всегда побеждать и сохранять отличную физическую форму на протяжении жизни, то тренировки должны занимать большую часть его дня. Но сегодня Менке так устал после занятий с Карамото-сенсеем, что чуть ли не спал на ходу, а впереди ещё ждало домашнее задание в школу на завтра. Но всё казалось мелким и незначительным по сравнению с грозной фигурой отца, нависшей над ним, подобно разгневанному божеству, и бьющего его ремнём, точно мечущего молнии.

— Пять! — закричал Армен.

Вновь взметнулся кожаный кнут и огненным ударом обжёг предплечье. Менке вскрикнул от боли и вздрогнул от громкого звука.

— За отказ от тренировки всё, — уже спокойным голосом сказал отец. — Но раз ты такой плакса, тебе полагается ещё три удара. В следующий раз подумаешь, прежде чем нюни распускать. Раз!

И всё продолжилось заново. Никакие молитвы не могли остановить Армена Рамаяна, когда он решительно нацелился наказать сына за слабость — то, что ненавидел в нём больше всего на свете. Он мог бы простить тупость, невежество, уродство, но только не то, что Менке хоть немного смеет себя жалеть.

— Два!

Боль сына не отзывалась в нём ничем. Напротив, казалось, что Армен наслаждается процессом, выкладываясь по полной, и каждый удар приносил радость, поскольку он воображал себя экзорцистом, изгоняющим из чада вредных бесов.

— Три!

Менке вскрикнул в последний раз и затих, только периодически всхлипывая. Изо всех сил он старался сдержать слёзы, чтобы не заработать ещё несколько ударов. А то вдруг отец подумает, что сын ещё недостаточно наполнился силой после такой порки? Но Армен, похоже, не собирался продолжать, потому что опустил руку с ремнём и, вроде как, успокоился.

Менке воспользовался возникшей паузой, быстро вскочил и ловко прошмыгнул мимо отца.

— А ну стой, паршивец! — крикнул тот.

Но Менке уже со всех ног нёсся по квартире в поисках спасения. Он залетел в первую попавшуюся на глаза комнату и закрыл за собой деревянную дверь на замок, который открывался только с внутренней стороны. Следом в дверь прилетел мощный отцовский удар, от которого сотряслась земля.

— Щенок! — орал Армен. — Ничего, рано или поздно ты оттуда выйдешь.

Раздались тяжёлые удаляющиеся шаги, и Менке облегчённо вздохнул. Скорее всего, к вечеру отец уже обо всём забудет — так всегда и происходило. Армен Рамаян быстро вскипал, но так же быстро остывал. Нужно лишь подождать.

— Он ушёл? — раздался тонкий голос Нане.

Менке обернулся и увидел, как она опасливо выглядывает из-за кровати. Нане всегда пряталась там, когда отец не на шутку расходился. Он кивнул, и она вылезла из своего укрытия. Нане села на кровать по-турецки, и устало вздохнула.

— Раньше он так не кричал, — сказала она. — Не знаю, чем ты его так бесишь.

— Своим существованием, — сказал Менке и еле сдержал готовый вырваться всхлип. — Надоело. Однажды я сам ему наваляю по первое число, вот увидишь.

— Жду с нетерпением.

Менке сел рядом с Нане, и та обняла его, положив голову на плечо.

— Ты вырастешь сильным, я в этом уверена.

— Это именно то, чего папа и добивается. Ненавижу его. Хочу вернуться к маме.

— Понимаю.

— Я могу поделать уроки тут?

— Конечно. Я свои уже сделала.

Менке включил компьютер, вошёл в систему под своим логином и засел за домашнее задание. Математические и физические задачи, параграфы по истории, правила русского и английского языков, строки «Алых парусов» Александра Грина — всё это отвлекало от навязчивых и неприятных мыслей. Менке нравилось учиться, ему доставлял удовольствие сам процесс получения новых знаний. Это словно открытие новых планет или распутывание сложной детективной загадки.

Выйти из комнаты Нане Менке решился только вечером. Отец сидел в своём любимом кресле в VR-очках и, по-видимому, смотрел какой-то фильм. Менке тихонько прокрался на кухню, заказал у автоповара брокколи с куриными котлетами в панировке, поел и так же тихо проскользнул в свою комнату, не привлекая внимания.

Уже лёжа в кровати и засыпая, он сбрасывал скопившееся за день напряжение, которое так и норовило разорвать изнутри. Он просто сломается, если отец не прекратит требований превзойти физические возможности двенадцатилетнего ребёнка. Менке хотел научиться противостоять ему.

Но как?

Утром Менке проснулся, аккуратно выглянул из своей комнаты, обнаружил, что отца дома нет, и спокойно пошёл в ванную. Умылся, позавтракал яичницей с беконом, после чего вернулся к себе, сел за стол, включил компьютер, надел VR-очки, управляющие перчатки, наушники и подключился к виртуальному классу.

Программа нарисовала его аватар сидящим за своей партой. До начала урока оставалось ещё пять минут. Менке сразу оглянулся в поисках Зеваны — уже устоявшаяся традиция — но она, как всегда, опаздывала. Зато на своём месте сидел Ден Унаги. Едва взгляд зацепил этого вечно хмурого и предельно сконцентрированного мальчика, Менке тут же отвернулся. Нельзя давать ему повод лишний раз обращать на себя внимание.

Год назад Ден, который на тот момент представлялся просто нелюдимым скромнягой, подобно самому Менке, впервые сам подошёл к нему и заговорил.

— Мы узники своих детских тел, — сказал он. — Они вырастут, а внутри останутся такими же. Всё потому, что в нашем мире всё преподносится сразу, готовеньким. Только и остаётся, что гнить в самом низу, так ничего и не добившись.

— Э-э-э-э, — протянул Менке. — Ну… да?

— Выживание, которое есть основа естественного отбора, больше не является главным жизненным приоритетом, — продолжал Ден, не обращая внимания на ответы своего собеседника. — А без необходимости выживать, любой вид слабеет и вскоре вымирает сам по себе.

— Честно говоря, я не совсем понимаю, о чём ты…

— Я не собираюсь идти по тому же дурацкому пути, что и все остальные. Полагаю, что ты тоже. Все эти ребята, — он окинул рукой одноклассников, — просто жалкие посредственности, чей удел — прожить никчёмную серую жизнь и умереть, так ничего путного и не сделав. Но ты, я вижу, отличаешься. Ты слишком умён, чтобы плавать рядом с серой массой. Да и в таком возрасте получить искусственные глаза… Даже думать не хочу, где ты потерял собственные, но ты явно ощутил жизнь — настоящую, кипучую. Такое всегда оставляет следы.

— Наверное?

— К чему я это всё. Подлинный талант можно раскрыть только через конфликт, а высшая степень любого конфликта — это война. Но война против того, кто заведомо слабее, не даст ничего, кроме пустого самодовольства. Твой противник должен быть, как минимум, равен тебе, а в идеале — сильнее. Только тогда война принесёт свои плоды в виде необходимости безгранично развиваться для победы. Но что, если у войны нет цели, как таковой? Что, если она ведётся исключительно ради этого самого развития? Представь: два человека устраивают подобную развивающую войну, и в итоге оба достигают небывалых высот.