Завершив приготовления, я позвала капитана Вишана в его каюту. Сама уселась на кровать и окинула это помещение примерно три на четыре метра новым, субъективным взглядом. Вот рабочий стол, компьютер, гитара, которую я сама собрала совсем недавно.

Капитан вошёл в каюту и замер на пороге. Неудивительно, ведь кибертело выглядело точь-в-точь как Изольда Лидина и неотличимо от прототипа. Я сидела на кровати, скрестив ноги и слегка покачивая верхнюю. Специально надела белое платье в тёмно-синий горошек, которое плотно облегало талию, а его вырез открывал соблазнительную верхнюю часть груди.

— Изольда? — спросил капитан как-то нервно. — Нет, невозможно.

— Это я — Дея. Я создала это кибертело для твоего удобства. Так ведь намного приятнее со мной общаться?

Я повернула голову, дав капитану рассмотреть себя в профиль. Он глубоко вздохнул.

— Приятнее, — сказал он слегка дрожащим голосом. — Но это несколько... слишком.

— Тебе не нравится?

— Нравится. Просто я... это тяжело объяснить не человеку.

Я уставилась в пол.

— Ясно. Я допустила ошибку.

— Нет, нет. — Капитан замахал руками, стремясь меня убедить, что вовсе так не думает. — Просто это очень неожиданно. А насколько это тело... близко к настоящему человеческому по своему, скажем так... строению?

Я быстро смекнула, к чему он ведёт, и засмеялась.

— У этого тела нет гениталий, — сказала я.

Капитан закрыл глаза и с нескрываемым облегчением произнёс: «Спасибо». Он сел рядом, подвинулся почти вплотную и аккуратно коснулся пальцами моей щеки.

— Чувствуешь? — спросил он.

— Я не знаю. Не уверена, что чувствую так, как люди. Я просто получаю информацию о температуре и давлении.

— У тебя очень тёплая щека. Как у человека. Как так?

— Это тело работает на миниатюрном ядерном реакторе. Охлаждающую жидкость для него я пустила по сосудистой системе, повторяющей человеческую кровеносную. А избытки тепла она разносит по всему телу. Как видишь, я старалась стать неотличимой от живого человека.

— Спасибо, Дея, — сказал он, снизив голос почти до шёпота. — Но не нужно притворяться кем-то другим. Я хочу видеть тебя. Поэтому прими такой вид, в котором почувствуешь себя собой.

Я кивнула, улыбнулась и сложила ладони между бёдер, отведя взгляд. Кажется, так люди проявляли радостное смущение. У капитана участилось сердцебиение, он задышал тяжелее, прочистил горло и расстегнул верхнюю пуговицу на воротнике мундира. И его слова, и его реакция доставили мне непонятное иррациональное удовольствие, сравнимое с ощущением прекрасно выполненной работы.

Я слегка потянулась и коснулась губами его щеки. Он в ответ улыбнулся и обнял меня. Так мы сидели две минуты, и я ощутила, что температура капитана выросла на два десятых градуса по Цельсию, отчего испытала какую-то фантомную дрожь. Подарок удался.

Тело я потом переделала, но над ним пришлось потрудиться, ведь я совершенно не понимала, как разработать и спроектировать собственный облик. Каким он вообще должен в итоге получиться? Я представила смуглую девушку с прямыми чёрными волосами, азиатским разрезом глаз, пухлыми губами, маленьким милым носиком и россыпью веснушек. Я показала смоделированное лицо на компьютере, но капитан только нахмурился и пробормотал, что оно очень похоже на его маму.

— Это плохо? Я читала об Эдиповом комплексе у людей.

— Я, конечно, люблю свою маму, но не в этом смысле.

— Хорошо, я подумаю ещё. Твои слова о любви к матери заинтересовали меня. Разве она не пыталась тебя убить?

— Да, это так, но... — Капитан отвернулся и посмотрел куда-то в сторону. — Это сложно объяснить. Несмотря на всё плохое, она всё-таки моя мать. И она не виновата в том, что с ней случилось. Болезнь не спрашивает разрешений.

— Ты разговаривал с ней после случившегося?

— Нет. — Капитан сокрушённо покачал головой. — Я не видел её с момента покушения. Её поместили в лечебницу в Курумкане, а меня увезли в Братск. Сперва меня не отпускал отец, а потом стало просто не хватать времени. Я пытался найти информацию, но узнал лишь, что она провела в клинике год, вышла, а после её след затерялся. Это обидно, потому что она даже не пыталась найти меня. Что с ней в итоге случилось, я не знаю. Да и какая разница, если она давно умерла.

— А что отец? Почему не отпускал?

— Он ненавидел мою мать. Считал её злой холодной сукой. А я ненавидел отца. Он испортил мне всё детство, постоянно избивал, всё пытался вылепить из меня какое-то собственное представление о настоящем мужчине. Мне запрещалось ныть, запрещалось возникать, выказывать своё мнение. Я должен был покорно во всём ему подчиняться. А я не хотел. Мама тоже не проявляла ко мне тепла, всегда была сурова и строга, но... где-то в глубине души я знал, что она меня любила. Иначе не забрала бы с собой, сбежав от отца. Если бы не моя младшая сестра Сита, которая всегда обо мне заботилась, я бы, наверное, сломался.

После этого разговора я почувствовала, что мы с капитаном чуточку сблизились. Он много рассказывал о своей жизни, учёбе, рассуждал о волнующих его вопросах социального устройства и философии, с упоением взахлёб говорил о любимой научной фантастике. В такие моменты он словно излучал свет, но стоило помянуть отца, как он сразу хмурился, темнел, будто лицо его скрывала густая чёрная туча. Я сразу переводила тему разговора, потому что не хотела видеть капитана печальным. Почему человеческие существа такие жестокие? Как можно причинять боль собственному ребёнку, а главное — зачем? Капитан казался мне человеком умным и сообразительным. Даже если он и допускал ошибку, то мгновенно исправлялся, стоило только указать на неё. Нет, такому зверству нет оправдания.

В конце концов, раздумывая над своим новым телом, я поняла, что не обязательно должна придерживаться обычных для людей стандартов внешности, ведь, во-первых, я — не человек, а во-вторых, я могла создать себе любой облик.

И тогда мне явился образ: властная молодая женщина ростом в три метра, с волевым подбородком, спелыми губами, мягкими чертами лица и очаровательными ямочками на щеках, которые возникали при улыбке. Мои длинные чёрные волосы развевались, словно фата, а взгляд трёх сияющих золотых глаз с огненными зрачками преисполнял желанием подчиняться. Крепкое упругое тренированное тело манило обещаниями сладких и недостижимых наслаждений. А чтобы ещё сильнее подчеркнуть свою доминирующую божественную природу, я сделала себе синюю кожу, как у богов индийского пантеона, и четыре руки. Я нарядилась в чёрную инкрустированную золотом одежду из лифа с длинной, до пола, юбкой и надела золотые ажурные украшения: серьги, подвески, диадему, браслеты, кольца — и в таком виде предстала перед капитаном Вишаном.

Он сидел в своей каюте и читал книгу, когда я вошла внутрь: сияющая и величественная. Капитан тут же прервал чтение, раскрыл рот от изумления и смотрел с восхищением, которое явно пытался выразить всеми доступными способами.

— Как я выгляжу? — спросила я.

— Божественно.

Я засмеялась. Мне понравилось, как он смотрел на меня — со смесью обожания, страха и восторга.

— Значит, я добилась нужного эффекта.

С того дня наши беседы с капитаном изменились. Я по-прежнему иногда обращалась к нему через динамики, развешанные по всему кораблю, но он теперь непременно шёл к телу, если хотел поговорить, хотя я прекрасно слышала его в любой точке Ковчега-1. Мой физический облик обычно находился в центральном машинном отсеке, где сидел в позе лотоса с закрытыми глазами и соединив большой и указательный пальцы на каждой руке. Здесь роботы заряжались и отсюда начинали свой рабочий цикл. Здесь я чувствовала себя ближе к своим детям.

Жаль, но после почти шести тысяч лет одиночества, год с капитаном Вишаном пролетел стремительно, как жизнь мотылька, но по количеству впечатлений и ощущений оказался ярче красного гиганта.

Мы приблизились к Земле-2 и встали на орбите, чтобы тщательнее обследовать планету и найти хорошее место для высадки. Будущая колония предъявляла много требований: желательно умеренный климат в весеннем периоде, наличие поблизости крупного источника пресной воды, пригодность в пищу местной флоры и фауны, а также отсутствие разумной цивилизации, с которой пришлось бы конкурировать.