— Да, да, конечно. — Она тут же вскакивает, сообразив, что не проявила должного гостеприимства, теряется на три секунды и снова плюхается на своё место, так и не найдясь, что сделать. — Бахилы только надень. Там они. И протри руки антисептиком.

Я исполняю её требования, прохожу и сажусь за соседний стол. Всё это время Нане продолжает смотреть в микроскоп. Такой интерес всегда передаётся другим.

— Чем занимаешься? — спрашиваю.

— Создаю совершенно новую цепочку ДНК из отдельных нуклеотидов, — отвечает она, отрываясь от окуляров и вновь глядя на меня.

— Ого! — Ого! — Ого!! Для чего-то конкретного или ты так время убиваешь?

— В основном для возрождения вымерших видов. Сейчас, например, я пытаюсь воскресить больших панд. Следующими на очереди будут дюгони. — Нане смущённо опускает взгляд, поджимает губки и крепко сжимает колени ладонями, словно собирается признаться в чём-то невероятно постыдном. — Но вообще я хочу сделать единорогов. И других мифических зверей: гиппогрифов, мантикор, драконов. Только потребуется куда больше работы, потому что придётся продумать ареал обитания, рацион, создать подходящую экосистему, в которую их можно встроить. В общем, ближайшие годы я без дела не останусь.

— Это потрясающе, Нане. Я всегда знала, что ты большая умница.

— Спасибо. Хочется принести миру хоть какую-то пользу. Чтобы жизнь не прошла зря.

Какая же она милая.

— Мне аж стыдно перед тобой, — говорю я, улыбаясь самой тёплой из своих улыбок. — Ты думаешь о других. А я только о себе.

— А разве не ты изо всех сил пытаешься воссоздать технологии бессмертия, чтобы раздать их всем людям?

— Говори об этом не так громко, пожалуйста. — Я сама не замечаю, как перехожу на шёпот.

— Почему?

— Потому что тут везде глаза и уши. Вряд ли Златограду понравится, что на их власть кто-то покушается.

— У тебя паранойя. Я уверена, Златограду плевать.

— Если им плевать, почему они до сих пор не поделились бессмертием со всеми?

Нане молчит и хмуро смотрит на меня. Я выжидаю пять секунд и продолжаю:

— А я тебе объясню. Потому что это — их инструмент контроля. Мол, смотрите, мы лучше вас. Вот потрудитесь, заберитесь выше, заработайте миллион единиц соцрейта, тогда получите право на вечную жизнь. Тьфу.

— Но людям нужна хоть какая-то мотивация. — Нане разводит руками. — В противном случае какой смысл вообще что-то делать? Роботы всё производят, а мы только потребляем. Без жажды бессмертия как будто и смысла в жизни нет.

— А как же самореализация? Творчество, страсть к исследованиям?

— Только это и остаётся. — Она печально опускает взгляд. — Я ведь на самом деле не знаю, стоит ли моя работа вообще хоть чего-то. Нужна ли она кому-то. Это просто мой способ не загнуться от тоски.

— Я не хотела тебя обидеть. — Какая ты дура, Ада. — Нане, твоя работа очень важна. То, что ты делаешь — прекрасно. Извини меня. Просто, когда речь заходит о Златограде, во мне вскипает злость.

— Ничего страшного. — Улыбка Нане приятней самого дорогого подарка. — Но меня беспокоит твоё отношение. Ты ненавидишь роботов почти как унагисты.

— Не сравнивай меня с этими отморозками. — От одного их упоминания на языке появляется привкус тухлой рыбы, от которого я морщусь. — Ден Унаги водит их за нос, но я-то знаю, что на самом деле он хочет уничтожить человечество. А я хочу возвысить его. Мы разные.

— Да, знаю, извини. Давай забудем. Ты ведь не просто так пришла. У тебя что-то случилось?

— Да. Мою тайную лабораторию раскрыли.

Глаза Нане расширяются, как надувающиеся шарики.

— Что?! — громко вскрикивает она, потом нервно оглядывается по сторонам, вспоминает, что тут никого, кроме нас, нет, но всё равно переходит на шёпот. — Как это? Ты её даже от других субличностей скрывала.

— Я же говорю, Златоград — тираны, которые не потерпят покушений на свою власть. Они гонятся за этим.

Я достаю записную книжку из сумки и машу ею перед Нане.

— Здесь все мои труды. Впрочем, твои тоже.

— Мои?

— Это ведь ты спец по нейробиологии и нейропсихологии. Если бы ты так много не рассказала мне об устройстве мозга, я бы не продвинулась ни на байт. Спасибо, сестрёнка.

Я знаю, что редко называю её так, но реже всего это делает сам Менке. Я не понимаю, как вы ещё не порхаете над ней со всей трепетностью, после того, что наш папаня с ней сделал. Да, столько лет прошло, она уже наверняка пережила всё это, но откуда нам знать, какие процессы кипят в закрытом котле бессознательного. Словно у неё исчезла чувствительность к боли, и даже самые глубокие кровоточащие раны она сейчас просто не замечает. А ласка пусть и совсем чуть-чуть, но всегда ложится целительной мазью на внутренний разум. Я же вижу, как светлеет её взгляд, когда её хвалят.

— Да не за что. — Смутилась, опустила глаза. — Мне даже как-то неловко.

Сейчас не время размусоливаться. Уверенно хватаю её за плечи.

— Так, соберись. У меня просьба. Я хочу, чтобы ты подержала у себя мои записи, пока я не найду новое место под лабораторию.

— Что?! — Нане резко отстраняется, скидывая мои руки со своих плеч. — Но ты же говоришь, что за ними охотятся!

— Вот именно. — Я жмурюсь от её громкого крика и в противовес говорю тише. — Ищут в первую очередь меня. Они не додумаются, что я кому-то доверю записи, потому что слишком трясусь над ними. Поэтому даже если со мной что-то случится, они останутся у тебя в сохранности.

— Ко мне придут во вторую очередь.

— Я постараюсь маякнуть тебе сразу, как попаду в переделку. Ты успеешь собрать вещи и смыться подальше.

— Куда? — Нане разводит руками. — Везде одно и то же правительство. Да и не хочу я никуда уезжать.

Она встаёт и нервно прохаживается по лаборатории, кусая ноготь большого пальца.

— Ты нарочно втягиваешь меня в свой бунт, — говорит Нане, остановившись и присев на стол. Она отдалилась, и не только физически.

— У меня нет выбора. Иначе я бы этого не сделала. Ты же знаешь.

— Почему тебя так бесит чужое бессмертие?

— Меня бесит не оно само по себе, а узурпация технологий. И система соцрейта. Любой достаточно популярный бездарь, написавший тупую, но заедающую песенку, имеет шанс заработать миллион единиц. И что, у него больше прав на бессмертие, чем у тебя, учёной?

— В этом же и суть киберкоммунизма. Занимайся, чем хочешь, достигай в этом деле высот и обрети бессмертие. Наука наукой, но развлекать людей тоже надо уметь.

— Не убедительно. Я всё равно либо попаду в Златоград, украду их технологии и раздам людям, либо воссоздам их сама.

— А остальные личности с тобой согласны?

— Это стремление Менке. То есть, каждого из нас.

Нане глубоко вздыхает и уходит в себя. Многие знания не ведут к духовной силе. Нужно помнить, что пусть она и видный современный учёный, ей всего лишь двадцать четыре, нельзя требовать от неё слишком многого. К сожалению, я не могу раскрыть ей все детали плана и убедить, что ей ничего не угрожает. Приходится взывать к доверию. Но в минуты задумчивости её лицо взрослеет, и уже не скажешь, что она моя младшая сестра.

— А если они сразу придут ко мне? — спрашивает Нане после двадцати секунд молчания.

— Не сопротивляйся и просто отдай записи. Тогда тебе ничего не сделают, я уверена.

Я встаю, подхожу к Нане и протягиваю ей записную книжку. Она опасливо поднимает руку и берёт её, будто боясь обжечься.

— Засуну её куда-нибудь от греха подальше.

Она подходит к одному из столов, выдвигает ящик, который набит сломанными чипами, бросает туда книжку, закапывает её в микросхемах и закрывает ящик. А после довольно потирает руки с видом пирата, только что спрятавшего сундук сокровищ под трёхметровой толщей земли на маленьком необитаемом острове.

— Спасибо тебе.

Я крепко обнимаю её, вдыхая мандариновый аромат волос. Нане — большая плюшевая игрушка, тёплая и мягкая.

— Всё, я пошла. Как только будут новости, я сообщу.