Когда я с трудом добираюсь до лаборатории, то сразу же включаю электрогенератор. Лампы радостно встречают меня ярким и тёплым жёлтым светом. Места здесь немного, всего каких-то двадцать квадратных метров, зато обстановка уютная: справа высится небольшой шкаф с образцами, впереди сияет металлическим блеском рабочий стол со встроенным компьютером и несколькими голоэкранами, на нём лежит сенсбук с доступом ко всей библиотеке мира, а слева установлены атомно-силовой микроскоп и прилагающийся к нему манипулятор из зельфида с гласидовыми наконечниками, мини-коллайдер, вакуумное хранилище и молекулярный принтер, а в углу комнаты стоит простой до безобразия стальной механический сейф.

На первый взгляд здесь всё по-прежнему.

Но только на первый. Положение вещей на столе изменилось.

Стилус сдвинулся на пять миллиметров влево относительно сенсбука. Пустая кружка из-под кофе повернулась на семь градусов против часовой стрелки.

Я напрягаюсь и под быстрый ритм сердца кидаюсь проверять полки с образцами. Вчера перед уходом, если помните, я специально насыпала на них пыли. Сейчас она кое-где сбита, а значит, образцы двигали. Сразу же подлетаю к сейфу. По бокам от дверцы видны тонкие царапины, но сам сейф вроде бы не тронут. Поскольку я модифицировала механический замок, даже опытный медвежатник не взломает его. Накручиваю нужную комбинацию, открываю — внутри мой самодельный гаусс-пистолет и бумажная записная книжка. Бегло просматриваю последнюю — всё в порядке, записи не тронуты. Сейф эти ублюдки вскрыть не смогли.

Но кто сюда приходил? Как они меня нашли?

Вряд ли меня раскрыли люди — слежку я бы заприметила. Жучков на одежде точно нет — она регулярно проверяется. Взломать мой нейроком у них бы тоже не получилось — я закрыла к нему любой внешний доступ. Да-да, господа субличности, и вы, господин Менке, можете в очередной раз не благодарить меня. И за наши новенькие навороченные глаза тоже. Просто серьёзно, хоть кто-нибудь из вас сказал мне спасибо за то, что я максимально защитила нас от возможности взлома и кражи? Или все считают это само собой разумеющимся?

Ладно, проехали. Сейчас важно другое. Лаборатория раскрыта и теперь мне нужно искать новое место, то есть снова составлять безопасный маршрут, обустраиваться, перетаскивать всё оборудование. И надо понять, кто именно и как за мной следил. Может попросить Порфирия разобраться? Услуга за услугу. А как только он найдёт виновных, то натравить на них Психа. Вот смеху будет.

Не отвлекайся, Ада. Соберись и действуй.

Хватаю записи и пистолет, кидаю их в сумочку. Открываю ящик, там лежит ещё одна такая же книжка, но пустая. Забираю и её — пригодится.

Сюда точно вломились роботы. Я уверена. У них повсюду глаза и уши. Задайся они целью, то пусть и с трудом, но нашли бы моё тайное убежище. Я заметала следы так, чтобы даже им пришлось потрудиться, но всему когда-нибудь приходит конец. К тому же только у роботов есть реальная мотивация мешать мне. А точнее у Златограда, который этими роботами управляет. Ну погодите, власти, я до вас ещё доберусь.

Первым делом стоит где-то спрятать записи, пока не найду новое место под лабораторию. Ехать в квартиру глупо — если там меня и не ждут, то заявятся в любой момент. К Нане? Вплетать сестру в эту историю безрассудно и опасно. Но что если…

Преследователи не остановятся, пока не заберут записи. Нужно продумать на пару шагов вперёд и поймать их на живца. План у меня, кажется, есть.

Заказываю таксетку — конспирация уже ни к чему, сейчас нужно передвигаться в открытую. Посмотрим, смогу ли я переиграть своих неизвестных противников.

Мы едем между блоками, а я ненароком поглядываю по сторонам — не следят ли? Хотя если за мной и впрямь охотятся роботы, то слежка им ни к чему. Каждый — передвижная камера. Охотники и так знают, где я, потому что гердянки расплодились вокруг.

В пути перечитываю записи — так просто, убедиться, что ничего не потеряно и не вырвано. При разработке искусственного мозга я столкнулась с кучей проблем. Главная из них заключается в переносе личности. Ведь что есть личность и чем она определяется? Нане (а она в этом эксперт) сказала, что личность формируется целой плеядой факторов, главным из которых является опыт. Мозг, может, и не помнит вообще всё, но опыт, плохой или хороший, остаётся в бессознательном и может всплыть на поверхность в особых случаях. Но опыт не хранится в каком-то одном отделе мозга. Человек увидел, например, кружку, потрогал её, повертел — у него запечатлелся визуальный образ, который связался с набором звуков и буквенным написанием слова «кружка», и к этому добавилась ещё и тактильная информация. Всё это — тоже опыт, который сохраняют анализаторы, разделяющие между собой часть коры головного мозга. У них есть поля: первичные, вторичные и третичные — и в двух последних сцепляются между собой нейроны разных анализаторов, позволяя человеку связывать информацию из нескольких источников в единый объёмный образ. На его основе и формируется опыт, исходя из которого люди принимают решения, и эти решения определяют нашу личность. Однако простого опыта недостаточно. Существует физиологический механизм, который создаёт симуляцию будущего и сравнивает её с итоговым реальным результатом — акцептор действия. Несовпадение создаёт новые нейронные связи и вносит поправки в поведение. Вообще создание симуляций — основная суперспособность коры головного мозга. Благодаря ей мы мечтаем, воображаем, творим. Но это означает, что мы все живём внутри личного кокона симуляции реальности, выбраться за границы которого не способны. Как видите, всё довольно сложно. И потому единственный способ сохранить личность человека такой, какая она есть — каким-то образом перенести опыт на новый носитель, то есть, другой мозг. В нашем случае искусственный. И вот тут начинаются проблемы, потому что искусственный мозг должен работать так же, как настоящий. Теоретически — возможно. Практически — почти нереально. Мозг — это компьютер невероятной сложности и производительности, который при этом потребляет возмутительно мало энергии. А ведь ещё нужно учесть массу, размеры, форму. Не говоря о том, что он содержит около ста миллиардов нейронов. Не скажу, как далеко продвинулась (это секрет), но работы ещё непочатый край, а роботы меня уже спалили. Обидно.

Таксетка высаживает меня у лаборатории, где работает Нане. Я ещё разок быстро оглядываюсь по сторонам и залетаю внутрь. Один лестничный пролёт, подъём на второй этаж — и вот я на месте.

Передо мной открывается стерильно белое просторное помещение, примерно десять на десять метров с тремя рядами рабочих мест, на каждом из которых стоит по голоэкрану. Слева у матовой стены раскинулась обширная химическая лаборатория с колбами, пипетками, пробирками, мерными тарами, центрифугой и нагревателями. Остальное оборудование такое же, как у меня, что неудивительно — именно сестра помогла мне его собрать.

Нане сидит на деревянном стуле за одним из столов и что-то рассматривает в атомно-силовой микроскоп. Кончики её чёрных волос, забранных в два пышных хвоста, лежат на плечах. Мешковатый коричневый свитер прячет от мира её роскошные формы. Белый лабораторный халат висит плащом супергероя. Она ни на секунду не отрывает глаза от окуляров, чтобы взглянуть, кто пришёл.

— Одну минутку! — кричит она, подняв вверх указательный палец. — Подождите одну минутку, пожалуйста.

Она продолжает наблюдать в микроскоп за микрожизнью, а я стою и жду на пороге, не желая нарушить эту чарующую гармонию между Нане и наукой, которые казались неразделимыми, как герои картины «Поцелуй» Климта.

Проходит тридцать четыре секунды, и она наконец поднимает на меня свои карие глаза. Её бронзовая кожа блестит от яркого лампового света.

— Менке! — радостно восклицает она, но улыбка тут же сменяется расстройством. — То есть… Прости, Ада.

— Забей. — Я отмахиваюсь. — Мы все — Менке.

— Да, но нет. С тобой мне комфортнее, чем с остальными.

— Спасибо. Я рада, что ты ценишь конкретно мою личность. Но я здесь по делу. Могу зайти?