Как ещё объяснить, что я вижу всех их: дедушку. Бабушку, маму, когда их уже нет в живых?

— Что ты, милая, — произнесла мама, выходя вперёд. — Сейчас ты крепко спишь, а нам разрешили навестить тебя, чтобы сказать — ты справилась. Ты всё сделала правильно, дочка.

Глаза защипало, стоило маме меня обнять. Не знаю, как это возможно тут, но я чувствовала исходящее от неё тепло, а ещё горьковатый запах полыни, который ей удивительно шёл. Внутри всё сжималось и переворачивалось. Даже в мечтах я не ждала, что смогу когда-нибудь обнять маму. Могла только воображать, какой она была и какой могла быть жизнь, сложись всё иначе.

— Мамочка, — всхлипнула я.

— Всё хорошо, — произнесла она, и отстранилась, глаза блестели слишком ярко из-за избытка влаги. — Мне так жаль, милая, что не смогла с тобой остаться. Меня не было рядом, когда ты сделала первый шаг и сказала первое слово. Прости меня.

— Ты ни в чём не виновата, — улыбнулась я ей, а потом почувствовала злость. — Это всё предыдущий герцог Эрвейский! Всё из-за….

— Успокойтесь, — вмешался дедушка. — Нам дали не так много времени, чтобы тратить его столь бездарно.

Словно из воздуха возник небольшой столик и четыре стула. Мы сидели и беседа текла шустрой рекой. Хотелось сказать так много, а спросить ещё больше. Оказывается, этот пляж — место куда дедушка с бабушкой ездили после свадьбы. К моему разочарованию говорить, что же ждёт всех нас после смерти, родные отказались наотрез. Зато неоднократно повторили, что я всё сделала правильно. Настоящая героиня. И вообще, всё у меня будет хорошо.

Было ещё много воспоминаний родных. В их окружении было настолько хорошо, на душе и сердце светло и легко, что когда подошёл момент прощаться, меня захлестнула почти паника.

— Я не хочу прощаться, — помотала я головой. — Почему вы не можете остаться, если я так много сделала?

— Это тебе пора возвращаться, Лейри, — улыбнулся мне дедушка.

— Но я хочу остаться! — возразила я горячо. — Быть с вами!

Действительно, зачем мне куда-то возвращаться? Я помнила, где-то там отец, муж, друзья, но… Сейчас в душе при мыслях о них, был лишь неясный отклик, зато внутри всё пело и ликовало от присутствия рядом родных.

— Нельзя, — строго покачала головой бабушка. — Твоё время ещё не настало. Не торопись расставаться с жизнью.

— С вами расставаться не хочу, — слёзы уже потоком стекали по щекам.

— Мы тебя дождёмся, — ласково сказала мама. — Обязательно. Но сейчас тебе пора. И ещё, Лейри…

— Что? — цеплялась я за каждую возможность побыть с ними лишний миг.

— Передай Диону, я люблю его.

Не успела я ответить, как всё вокруг поблекло и растворилось, сменившись темнотой, в которую откуда-то, словно издали, проникали посторонние звуки и чужие голоса.

***

Возращение в реальный мир сопровождалось ворохом известий. Первое и главное — всё действительно в момент закончилось, а мои близкие остались живы.

Как описывали очевидцы, в миг очнувшиеся от наваждения кровавой ярости, мы с Кастианом внезапно засветились так ярко, что смотреть было больно, и направились прямиком к друг другу. Демоны всполошившись пытались нам помешать, но неведомая сила не позволяла им приблизиться. Встретившись, мы обнялись и поцеловались, после ярчайшая вспышка ослепила всех, а потом световая волна понеслась во все стороны. Демоны, Мрак и всё им поражённое, даже гигантские врата, все мгновенно обращалось пеплом при соприкосновении с ней.

Когда всё закончилось, мы лежали на земле, многие даже решили, будто мы мертвы. Когда выяснилось, что это не так, нас доставили в академию. Кастиан пришёл в себя на следующий день, я же только к вечеру третьего дня с момента того побоища.

Пока я пребывала в беспамятстве и общалась с почившей роднёй, остальной мир старался научиться жить со всем случившимся. В том побоище многие погибли. Достаточно людей и нелюдей пострадали и оказались опасно ранены. Почти каждый обагрил руки кровью. Самым тяжёлым для всех переживших этот кошмар было то, что под влиянием наведённой ярости они не понимали, что творят, а когда воздействие схлынуло, каждый помнил свои действия. Для некоторых случившееся было столь дико и несовместимо с их характером и моралью, что они оказались на грани уже настоящего помешательства. Те, у кого психика покрепче, старались быстрее выбросить случившееся из головы, запереть в дальнем уголке сознания, словно и не было никогда.

Я радовалась, что близкие целы и даже в своём уме, и безумно боялась разговора с Кастианом. Возможно, во всей этой кутерьме он ещё не заметил потерю магии, но я обязана ему всё рассказать и объяснить. Мой монолог вышел скомканным, больше похожим на жалобные оправдания. Я не могла поступить иначе и не знала, как донести это до Кастиана. Пока я говорила, лицо его оставалось непроницаемо. Невозможно понять, чего он думает и чувствует.

— Если ты решишь, что больше не хочешь меня знать, я пойму, — закончила я, стараясь не разрыдаться.

— Глупенькая, — покачал он головой, а в глазах светилась нежность. — Я полностью поддерживаю твоё решение. Ты всё правильно сделала. Остановила настоящий конец света. Даже лишись я всех сил разом — не велика цена, за подобное чудо. К тому же, меня тоже спрашивали, готов ли я отдать магию добровольно. Да и не всей магии я лишился.

— Что? — спросила я ошарашено.

На это Кастиан мне поведал о своём «затмении», как он это назвал. О непонятном женском голосе и силуэте, после чего он уже ничего не помнил. Очнулся в лазарете и понял, что некромантии в нём не осталось ни искры, зато целительство при нём, и как шоден, по его ощущениям, он стал чуть сильнее.

После таких откровений потянулась к собственному источнику, чего не делала с момента, как открыла глаза, не желая чувствовать пустоту на месте где недавно горел огонёк магии. Замерев почувствовала отклик. Силы знакомой крайне смутно, к которой и не обращалась толком. Магия Земли, которой во мне изначально были крохи. Сейчас по моим ощущениям её стало значительно больше.

— Обманули, — прошептала с восхищение и возмущением разом. — Надули меня. Я была уверена, что стану пустышкой, обыкновенным человеком. Но зачем?

— Может, таким образом они проверяли готовность к настоящей жертве? — пожал плечами Кастиан. — В любом случае, радоваться надо.

Я и радовалась. Радостью своей делилась с мужем, целуя его жарко и самозабвенно, остро сетуя на собственную слабость и нахождение в лазарете. Вскоре Кастиана выставили вон, а меня там продержали до утра.

Утром за нами прибыл отец, чтобы забрать в свой личный особняк. По его словам, он не надеялся выбраться из последней бойни живым. После подобного начинаешь иначе смотреть на многие вещи. Например, что нужно стараться больше времени уделять дорогим людям, а не отдавать всего себя работе. Потому сегодня он взял выходной, несмотря на возражения императора Колдера и выживших приближённых.