Его шаги стали размашистыми и уверенными, они были подобны биению сердца, на «грани безумия» которое — приближало, неизбежность, долгожданного — «финала». «Значит, пора заканчивать эту балаганщину!» — с предвкушением — почти вслух сказал Рей, словно давая команду самому себе, и одновременно смотря на тот жуткий мир — впереди, словно — его старую «декорацию», к которой он уже привык, но ждал — его «финальный акт», где все его — враги будут — «биться в конвульсиях» перед лицом — «его могущества». Его рука крепко сжимала, какой то странный «амулет» что попался ему «под руку», когда он собирался со «своими» — старыми и навящивыми «эмоциями», это была какая то монета, но на ней, были выгравированы, не знакомые «символы», а при «сжатии» в руке, она — наполнялась, странной энергией — словно в «танце», походя на те жуткие «вибрации», что он ощущал «там» — за границами — нашего «извращённого» и пошлого — «мира», где он был — «не просто наблюдателем», а кем то — «более великим». «Интересно, — к чему же — приведёт меня эта "финтифлюшка»«! — съязвил Рей и посмотрел прямо — "на вперёд», как «собака», что идет на охоту, к своей «заветной» цели, где её ждёт долгожданный «ужин» из потрохов и крови, что «неминуемо» должна — там — «пролиться», со всей той — ненавистью, которую так долго — он «в себе» — копил.
По мере его движения — по «убогим закоулкам прошлого», в его голове начали появляться «обрывки воспоминаний» — как «фрагменты кинохроники», где он видел те знакомые «руины» — ту «зловещую Арену» и всех тех — кто постоянно преследовал его «там», где он бился как «муха», в «паутине лжи» и «ужаса», в которой — так долго — пытался отыскать — дорогу «к себе». Он, чётко «ощущал» и, как «в живую» — видел — ту зловещую Арену и ее обитателей — но, словно — «видел» их — уже «по-другому». Он понимал — что всё, это — «обман», и эта Арена — не была, единственным местом, для их грязных «игр». Это было, всего лишь — «ловушкой», из которой, выбраться — «просто так» — не получалось. «Опять… Что-то недосказали⁈» — злобно прошептал Рей, но тут же, сжал кулаки и стал более собранным — понимая, что «жалобы» и упреки — больше ничем, не помогут.
Теперь он, должен был найти — как это «безумие» — закончить, раз и навсегда. Как «выкорчевать сорняк» на «запущенном» огороде — чтобы больше он не портил ему, его — драгоценный урожай и прийти — к своему, долгожданному — «покою», а не топить его — в бессмысленной «бойне», или еще в какой то бестолковой и глупой, суете. «Ладно, раз так „надо“, значит так надо! Будем тогда всё — уничтожать и ломать — до основания!» — самодовольно и ухмыляясь, прошептал Рей, ускоряя свой шаг — дабы в скорее, «очистить этот "мусор» из этого, мира.
Вдалеке стали виднеться очертания того — что так манила его воображение. Его «родная» арена — что была, своего рода — его «колыбелью» на пути становления — его «новой сути», теперь представала перед ним, как проклятый «злой дух», который все еще пытается ему — что то — «навязать» — словно какую то — «бессмысленную сказку», в конце — которой — его ждет только «пустота».
Он, сощурив глаза, посмотрел на неё, и увидел всё «истинное». Она — была словно — «рана», на «теле мира» — большая, ужасная, и жуткая и со всех её пор сочилась «грязь и безумие». Её «костяк» был — «уродливым и извращённым», сделан — из сломанных и изувеченных человеческих тел. А «гигантские башни», которые маячили на горизонте — были лишь жалкими «иллюзиями», что показывали всем «маленьким клопам» этого «гадюшника» — что все их усилия — тщетны и вся их «игра», не более, чем — тупой — «показ» для «удовлетворения» своих садистских потребностей. И он, всё прекрасно понимал. «Тут одни проигравшие — а это значит, что я должен быть — единственным победителем! — подумал он с злой ухмылкой, как будто перед „звездным“ часом».
И Рей — разглядел их всех — кто всё ещё, толпился возле «этой помойки». Все те жалкие и слабые «марионетки» — что все еще — пытаются найти себе «похожего на них — идиота», что бы «тянуть» свою — бессмысленную — «лямку», что больше походила — на жуткий — «приговор».
И в этой старой, хорошо знакомой ему — толпе — его взгляд вдруг, выделил знакомые фигуры.
«Мдаа…» — проговорил он, на выдохе, и тут же, словно «пружина», сжался, приготовившись «нанести удар», по своим «давно — заждавшимся — по нему — целям».
Среди кучи «поколеченных» и озлобленных — «душ» что терзались у подножья этой — мерзкой арены, он заметил «старых знакомых» — его бывшего учителя — Кровопийцу, с тусклым взглядом, и уставшим видом, как побитая собака что припала к «земле» — ожидая своей — жалкой — кончины, а не нового «боя», что постоянно «хотело» его — убить. Так же там были и эти жалкие — трусливые «маги», что всегда прятали свои лица за «лицемерной верой» и глупыми — «пустыми словами».
А дальше — был Малефикус, который был зол, словно — черт, чью задницу намочили — святой водой, что раз за разом сжимал кулаки, словно готов сорваться с цепи, а все его повадки и походка как бы «кричала», что ему снова — нужны его старые — «болезненные» «издевательства», и унижение чужих — и таких беззащитных душ. «Ну-ну — поплатитесь еще!» — презрительно с кривой улыбкой — подытожил свои мысли Рей.
И Рей, в один момент понял, что всё — пришло в нужную фазу. И это, его, «старая арена» была — всего лишь — сборище убожеств, что хотят — утолить — свою жажду — в крови, и ничего кроме. Что вся их «боль» и все их «грезы» — не стоят — даже — капли его внимания, а только — презрение, и жалость. «Ладно, на этот раз обойдёмся — без пыток! Все „ваши“ мучения — на вашей совести! А я тут — „не при чём“! » — с дьявольской ухмылкой прошептал Рей и решил — всех их — «поприветствовать».
«Ну что, „змеи“ — на месте?» — прокричал Рей во весь голос, специально делая каждую свою фразу — более развязной и вызывающей, растягивая каждое «уродливое» слово, демонстрируя свое — наглое превосходство и понимание, что всё что будет дальше — должно закончиться в самом конце.
И тут всё «эти» тупые рожи «зашевелились», и уставившись на него, в один голос «завопили», от своей — бессильной — и такой не нужной — «злобы» и негодования. Рей же наблюдал — за всем этим балаганом — словно за чьи то старым «шоу» которое уже изрядно надоело ему своим однообразием и однотипностью.
Первым, что не удержался — это «самозваный король» — Малефикус. С его — «кривыми ухмылками» и — криками из своей поганой — глотки — он походил на бешеного «пса», что сходил с ума — от собственной — и давно изжившей себя — «немощности». «Что за⁈ Как ты здесь оказался⁈ Что ты себе позволяешь⁈» — прохрипел он. Его «фиглярство», больше не пугало Рея, наоборот — «это тупая показушность», смешила его до слёз, и Рей жалел — что не прихватил с собой — «попкорн», дабы насладиться, сполна — «всеми кривляниями» этого жалкого и «проклятого» уродца, с его, такими — «жалкими попытками» изобразить «гнев богов».
Следом вскочил и Кровопийца, всем своим видом демонстрируя — свою «отверженность» и «жалкую попытку» вновь казаться «важным» и сильным, чем то другим. Он был словно раненый «лев», у которого — отняли не только «силу», но и даже — «возможность», когда либо — опять стать «царем зверей». «Вот же „притащился“ — ни когда мне этот — черт — не нравился!» — прохрипел он, всем своим «осипшим голосом» выдавая «жалость», что к нему, и тем что его «переполняло» — ко всем остальным — что попали в эту — «бессмысленную игру».
Маги же, вновь, «засуетились как мыши» затаившиеся в углах своих «норок» и начали прятаться за друг друга, словно трусливые «суслики», понимая что им тут — пришёл — их долгожданный — «конец». Но эти все их усилия были жалки, глупы, и в конце — нелепы, как всё — что творилось в этом — давно прогнившем мире.
Рей презрительно ухмыльнулся, и в этом, его взгляде читался — садистский восторг и предвкушение, новой «кровавой вакханалии», в которую он — так — и норовил всех их — затянуть.
