«Ну уж нет, суки!» — снова прошипел Рей понимая, что теперь «очень близко», до того что он и вправду — заслужил.

«Где это дерьмо⁈» — заорал Рей. Он словно пытался «пощупать» свои «старые и обветшалые» органы чувств, что с «трудом» пытались понять куда он, вновь и в этот раз, «попал», и что «его», как всегда — ждёт — в этой прогнившей, изнутри «пустоте» где всегда — пробивался один и тот же «грязный тон» тех — убогих и отвратительных — «тварей», что попрежнему так отчаянно и упорно пытались " его сломить " и где, как «прожженный и никчемный ублюдок», он будет проигрывать «свою вечную и пошлую войну».

Но не тут то было. Ему никто не ответил, и тут, «его» накрыло. Вместо, того старого, доброго, «мрака» что окутывал «его разум», его душу вновь пронзил — убогий «голос» тех самых, — и пошло — тупых «паразитов» чьи мерзкие «осколки», и «обрывки» — словно ржавые гвозди так и лезли в его истерзанный — «мозг». Он опять почувствовал — чужие «руки» что как щупальца, пытались захватить — его — старую «суть» — словно — их давно проклятые «рабы» вновь желали усадить «его» на «поводке» и «весело» станцевать — свою — " столь пошлую «ламбаду», — и в том «ритме» который он всё это время — так яростно — «пытался» отвергнуть. И голос — пропивал ему с такой — ненавистной, и пошлой — лаской в — его — израненную — «черепушку», в то время как «тело», словно парализованное — продолжала нести его «по навязанному» кем-то, «пути».

«Ты мой… Ты мой… Ты… Мой сосуд!» — с «тошнотворным эхом» отдавалось в сознание Рея — чьи «мучения» вдруг, превратились, в старые, и никому не нужные, изжитые «сны». — «Ты был, „всегда“ моим!» — в гнилой издевке — твердили «эти голоса».

«Это опять — „ваше творчество“?» — спросил про себя Рей — у этих «уродов» где снова отчётливо ощущался чей то — злой и неистовый умысел — которые были так и «готовы сожрать» не только его тело а и его сознание — как «лакомый кусок», от которого — никто — не смог бы, так легко — «отказаться» — в этом пошлом и извращенном «мире».

Боль обрушилась на него словно «камнепад», его глаза помутились, а на «сердце», с «чудовищной силой» надавило, не давая «дышать» словно ему прямо — в груди — вырезали — всё живое — «оставляя» — только пустоту и отчаянье, куда с умилением и страстью — его — призывали — и звали — эти «тупые идиоты», давая — понять что его — ждёт — только их — «бессмертный и бесконечный — плен». И тут Рей опять «осознал» он уже как — ни когда «близко к — победе», он — может не тупо бороться со «своими демонами» а как «мудрый хирург» — отсечь всё «ненужное» — дабы «проявить» свою «настоящую» — и более сильную и столь и — «дьявольскую — „суть“».

«Я, что, блин, в „доме-2“? Тупо зацикливаюсь на одном месте⁈» — откровенно и язвительно проорал Рей, подытоживая в голове весь тот балаган что происходил — на его «истерзанных глазах», и словно ища — что-то — " новое" и — более значимое" на том — его «старом пути», и «всё понимая» что теперь пора «вскрыть» — и все «эти их мотивы», как они всё «это создавали» и куда его — в результате — хотят — затащить. И тогда его вдруг осенило. И он вновь понял — всё.

«Я — опять, как всегда, что то не допонял!!!» — в отчаянии воскликнул Рей.

И в его сознании, в виде «куска» — мерзкой гнили, из жуткой «бездны» — вылезло его «старое я» и на фоне его поблескивало, то тупое прошлое где всё — что его «мучало» так «тяжело» тянуло — на самое — дно. «Но не в этот раз» — с дикой и бескомпромиссной яростью «прошипел» Рей и его рука, в тот самый момент, как одержимая схватила — ту — проклятую и «горящую монету», показывая всем — кто «тут» теперь — настоящий и столь ужасающий — «повелитель».

И словно какая-то «извращенная фея», разбудившая спящую «красавицу», его вновь озарило, — силой и светом — с такой жгучей болью что от этого, хотелось просто — лечь и сдохнуть. Его «глаза» — как «факелы» вдруг — заполыхали — безумным огнем и с каждой минутой, в этом изнуряющим «грязном свечении» — его силуэт становился — чем то — жутким — злым и в тоже время, до — «ужаса соблазнительным», словно призывая — всех кто когда либо — стоял у него на пути, познать — «цену его проклятой судьбы».

«Мне надоело всё! И ваше блеяние! И вся эта тупость!» — вновь, в предсмертных конвульсиях прохрипел Рей, давая понять что все «их потуги» просто — походят на жалкие «танцы марионеток», которыми никто, так и не захотел «управлять по правилам», где «жажда» в бессилии порождает только больше, ненависть и страдания, и понимая что нужно вырваться из этой «бессмысленной игры» что — «все "эти» падлы — так ему — навязчиво пытались «впарить» «изнутри», понимая — что всё нужно было менять «кардинально», чтобы вырваться из этих столь тупиковых «тисков»

И вот, в «этом кошмаре» — на «краю» безумия, — когда, Рей уже готов — был впасть в полную «апатию» и на этот раз «не подняться» — «их» помыслы «прорвались» — «через его затуманенное сознание» дабы вновь — прикоснуться — к тому что от него осталось, «дабы лишить» — последних капель — его воли — что так упорно и настойчиво — «все пытался» — он сохранить.

Он — вдруг понял что эта игра — совсем не о том, — о чём — он думал, что у его старого и такого грязного разума есть — и совсем — другие — цели, где его пытались обмануть — используя не только — силу и тупую жестокость — но и стараясь в «нем» пробудить — все — его столь подавленные — «грехи», — что бы — словно — старую — истёртую кассету снова пустить — по замкнутому — «кругу».

И все те прошлые «образы» — вновь стали — пред ним.

Рей — вновь, увидел — нахальные и столь лицемерные ухмылки «бога» — что с диким наслаждением, мучил — свою паству. Он вспомнил Кровопийцу — с его грязной похотью. Он снова «почувствовал» — тот пронизывающий холод и тот ужас и отчаяние, с которым «эти» аристократы смотрели на него, что за всеми «их — красивыми и пошлыми масками» скрывалось только «трусость» и — жгучее желание — «уничтожать» — «их» и «всех подобных» им «отверженных». Его прошлое заиграло — более «сочной краской» словно его проклятая жизнь была «наполнена» только «бессмысленной жестокостью» а его «разум» «упал на дно» в объятьях «жуткого» и нескончаемого — «безмолвия» и всё что осталось от его «старой жизни» было наполнено только «гноем» и «кровью» где «тьма» и «безысходность» становилось его новой — столь «навязчивой сутью».

Но именно «в этот миг» — его пронзило — понимание.

«Вот что — они так — старались — от „меня скрыть!“» — прошипел Рей.

Рей перестал барахтаться, и отдался во власть — этого — тягучего, и столь омерзительного — «липкого ужаса» — и в этом самом «бессилии» его настигло то «ясное и чёткое видение» что ему наконец то показало истину где был скрыт ответ на всё. И все «эти гнилые марионетки», с убогим прошлым и таким бессмысленным будущим — что так усердно — пытались — его «обмануть» оказались — как старая и ржавая «шестеренка» которая вот вот должна сломаться, и обнажив все своё — истинное — и такое отвратительное «лицо» — он их всех, со всей своей звериной мощью — растопчет — и оставит только — жалкую пыль, что будет, навсегда — лежать — на дорогах к той — истинной — и «давно заслуженной» — «свободе», — куда он сейчас так сильно и столь отчаянно стремился — не смотря ни на что — пробираясь — через ту — злую и липкую «мглу» — что пыталась, его — «лишить не только» — его «будущего» но и его, ' столь заслуженной — в прошлом — «истины»«, что должна наконец то — привести его к — "самому началу».