Зрение — то становилось чётким, — словно всё его — «раны» — затянулись, как никогда ранее, то снова размывалось — словно в глазах помутнело, от старых и давно — протухших «линз», давая ему понять — что эта «реальность» это не «истина», а всего лишь — искаженная — «волограмма», которая давала — «здесь», «так жить и уцепится» всем — тупым марионеткам, что «верили в чудо», а не в свою — истинную и — столь — проклятую — " сущность". «Похоже, и „тут“ так же — решили, на меня как всегда, — „посмотреть через лупу“„,- с долей иронии в голосе — произнес он понимая — как всегда — всё здесь "подстроено“ дабы — всё в „их“ столь никчёмной — „игре“, пошло по — „их старому плану“. И от этой грязной „мысли“ — в нём — в одно мгновенье — „закипела“ такая звериная — „злость“, что — тут же — его ноги — сами по себе — побежали, в поиске — „того“ кто „за это“ — всё — ему должен был ответить. И его тянуло — вперёд, куда-то, к какой-то неведомой „далёкости“ понимая, что где то за гранью, этого проклятого леса — лежал — тот жуткий „секрет“ который всё время его, в этот „капкане“ и „и тащил“, как „ничейную добычу“. Он внезапно — ощутил прилив новых и более жутких — „сил“ словно — на „дне“ его „сознания“ — что то опять — всколыхнулось. „Да что бы вас "всех“, там, икало до самой — вашей — прогнившей — смерти»! — вырвалось, — у него с горла.

«Ну да — "туда» меня — всё равно «тянет»!«, — со вздохом "произнёс» Рей и понял, что — от себя — уже не убежишь — его теперь — всегда — будет что-то — куда то — и столь «настойчиво — влечь».

Рей понимал — ему надо идти дальше — даже через этот «бред» — ибо там — был — «его шанс» на «настоящую» — столь «долгожданную» — и «проклятую — "свободу»!

И чем дальше, он «продирался» сквозь чащу этих «страшных деревьев» — тем всё — плотнее становилась та ' липкая и столь мерзкая и угрюмая' — «тишина» — которая, с каждой — минутой всё — больше и сильнее на него «давила» словно кто то ждал его — за ближайшим — изгибом, — где, он наконец сможет сойтись с " врагом лицом к лицу". Он понимал, он как и прежде — бегал в — «чьей то игре» но на этот раз, он — был не «жертва» а настоящий — «хищник» что пришел — на «охоту», и что все его усилия должны были в итоге привести его — к «долгожданной победе». Он, «как дикий зверь» ощущал, что вся эта тишина это — лишь — затишье перед «бурей», и как опытный «следопыт», крался вперёд — разнюхивая этот пошлый и гадкий запах, «предвкушая», как в скором времени, «всю эту безысходность» что тут царила, он превратит, в — «хаос» и «мрак» что станет его — «новой тропой», дабы — как можно скорее и как можно «жёстче» — всем — тут — показать — кто теперь «хозяин».

Рей осторожно продвигался по узкой и столь мерзкой тропинке, стараясь не издавать лишнего шума, ощущая на себе тяжесть, давящей тишины, которая как «стая гиен» — ждала его, за — каждым «поворотом», — словно намекая, что где-то тут притаился — его — столь " долгожданный конец", где его «безумие» — словно — на — " коротком поводке", — должно было — вот-вот — «вырваться на свободу»

Тропа — как старый проклятый червяк — извивалась, петляя, уводя «всё глубже и глубже», показывая что этот «сон», уже никогда не закончится. И в какой-то момент, Рей, вдруг вышел на просторную поляну. Но это было не — зелёное и приветливое «поле» что так часто ему снилось — а унылое и безрадостное — «селение».

Здания тут напоминали какие-то «старые склепы», — где «ничего не было „а только "жуть и гниль“. Это были кривые, и покосившиеся дома, которые были не похожи на дома — а скорее на лачуги, для каких то, проклятых — „прислужников“, с окнами, как у „зомби“, смотрящие в одну — и ту же — „безысходную сторону“. И весь этот убогий вид вызывал у Рея — всё то же — „неодолимое“ чувство отвращения. „Боже, где ж я опять то — "заблудился“»⁈ — язвительно прорычал Рей.

Поселение казалось — «вымершим» и заброшенным — как будто, все кто — жил — здесь, — вдруг — внезапно испарились, словно — куклы что бросили хозяева после столь — нудной и надоевшей — игры. «Что они все „померли от скуки“„? — презрительно и с неким любопытством пронеслось в голове у Рея. Рей, как «наблюдатель» — отметил, что тут не было ни каких тех — ярких и пошлых «одежд» что были — на тех магах, что с ним ранее — тут — так «бездушно „общались“», все их жалкие наряды были — серыми — и выцветшими, словно — эти “ людишки» — давным давно, — уже отказались от всего того, «светлого и хорошего» что только, как призрачная — надежда, их иногда «навещала» по — воле случая.

И эти серые и проклятые силуэты — были больше похожи — на рабов чем на «свободных » обитателей".

Тишину вдруг пронзил звук. И всё задрожало в дикой агонии. Это был — противный треск «металла» и — нелепый — звон — «разбитого стекла». И от этого тошнотворного звона, Рей тут же, почувствовал дикое раздражение и «нетерпение», он — уже «ненавидел» эту «фальшь», в которой «все тут „так отчаянно барахтались, дабы от "своего ничтожества“ хоть на миг — уйти, давая всем понять что, они — тупо — „ждут своей“ — неизбежной гибели». Рей понял. Тут кто-то был. «Так это опять "вы»«⁈ — хмыкнул он. "Надо же, что "на этот раз» вам надо, «паскуды⁈»«. — и как "ненормальный» Рей двинулся — на этот — пронзительный — «шум».

И чем ближе он подходил, тем громче становился — этот «раздражительный треск», и этот — тошнотворный — «звон» давая понять, что — «его ждали»" и он на самом деле должен был «увидеть», на что, все «эти» — «ничтожества» способны в погоне за этой — столь — убогой «силой» что — как некий «призрак» — манила их — в тупики «безысходности».

В итоге Рей — в один миг — выбрался на большую — но столь унылую «площадь», а в самом центре как и всегда, толпились «люди». И теперь этот вид был для него как никогда — «отвратителен».

И он, поймав тот жгучий «азарт», — понял что — «всему есть предел» и что всё его терзания должны «скоро подойти» — к логическому «концу».

И Рей словно «проклятый шакал» — медленно и с удовольствием направился к эпицентру, этого старого и прогнившего — «безумия». «А что же там, вы — „творите“, „мои“ столь никчёмные „друзья?“»! — прошипел он.

И все эти — старые — «искаженные и безжизненные» существа что на этом столь «бесславном» — «кладбище душ», что то «тупо обсуждали», где их убогий — и прогнивший мир — был — столь — очевиден.

И в то же время все эти, столь ничтожные и убогие «люди» что всё еще тряслись в ожидание, того — что с ними тут — скоро — «произойдет» — они — активно — «спорили и переговаривались», что-то между собой.

Но Рей, не мог «понять» их бормотание — словно все они — говорили на «разных» языках — но, по «выражениям» на ихних столь жалких «лицах» он отчётливо — видел — всю их убогую и гнилую «суть».

«Идиоты», — словно, «чревовещая кукла» произнес Рей, «слушая» " их басни " глядя как они бессмысленно — «трещали» про — то — «сё» — стараясь зацепиться за те — проклятые «мифы» которыми они, так долго — " себя " тешили". — «Вот „дураки! “„Да, у вас что то есть «общего» с этим — «мерзким » миром“!! Вы же, вечно будите — здесь торчать — в своем убогом » дерьме", и как «слепые котята» искать «своё» — столь иллюзорное — «спасение»«, — презрительно отметил про себя Рей. И "это» зрелище его как никогда — от всего того что с ним — «только что — "происходило», вновь вызывало — «жгучую и дикую» — «тошноту».

Он «ощутил» что они — как «куклы» которых кто-то за нитки «тягал» — всё так же ждали чего-то — и где их «жалкое» существование как бы напоминало ему — о том — чего он должен — по «праву» — «заслужить», но что он уже — давно — перерос, понимая что «вся эта» его прошлая жизнь всего лишь — старое «тряпье», которое ему надо от «себя» как можно скорее — «оторвать и выкинуть», куда то за грань — «их мира», в дабы навсегда — перестать «дышать той грязью » что так упорно «тянула его ко "дну».