«Жертва всегда сильнее, если она обманывает своего врага. Тогда даже самый сильный становится слабее.» — тихо — и по-звериному «оскаливаясь», проговаривала она, глядя своими — ледяными и тусклыми глазами — прямо «в душу», но не вызывая — ни малейшего чувства «сожаления» или «страха». «Похоже она — действительно „мастер своего дела“ — но кто — её создал — такую — извращённую и не лепую „психопатку“»! — про себя прошипел Рей.

И помимо них, в этом — столь «убогом лагере» были и «другие» — «ученики» — такие же, «забитые» и столь «покалеченные „души“ как — и он — где всех их объединял — „вечная и проклятая — 'безнадёжность“. Все они — с презрением, и завистью — смотрели на Рея — ибо — не „понимали“ — » почему «он»" — вдруг — понравился — новым «учителям»«, и почему все они, „с ним “ — так возятся — тратя, столь, „ценное“ — их проклятое — „время“. Но Рей им — всё еще — ничем не уступал — и он как и раньше — с отвращением, относился к этим „тупым и слабым идиотам“, не видя — в них — ничего, кроме — „старой, и прогнившей — жалости“. Их имена были — Кир, Эмма и Горец, они старательно топали и барахтались — дабы у них — на „своём «болоте»“ — „всё было“ — » как всегда". Их истории — были не такими увлекательными — как история Рея, но все они — словно кучка «безвольных „баранов“ также, — изо дня в день, боролись за своё столь „ничтожное“ „выживание“, надеясь на — ту — столь иллюзорную — » нажежду" где их всё же, кто то когда нибудь — " спасёт" из этой — проклятой " мясорубки". И от — «этого понимания», его всё нутро наполнило тошнотворное чувство, которое так и разрывало — изнутри.

Кир был молчаливым и агрессивным парнем, как «старый и надоедливый кабан» вечно ходивший с хмурым — " и столь убогим лицом", он в основном только дрался и больше — ничего, не " понимал". Он был больше похож на громилу чем на " бойца" и Рей не находил с «ним», общей темы — ибо эти беседы, — всё так же — всегда были короткими и бессмысленными, где было только тупое «быкование» и вечная — «неприязнь».

Эмма, на противоположность — ему была, более хитрой и ловкой — она умела «манипулировать» — другими — за счёт своей — наигранной " доброты" и «ложного шарма». Но как понял Рей — под — «маской благодетели» — скрывалась, прожженная «гадюка», что с радостью «съела бы» любого — на — своем — пути. А Горец был как «механизм», — большим и неуклюжим — но сильным. За его медлительностью и — столь пошлой — «неуклюжестью», Рей чётко чувствовал некий — зловещий — «холод» — где «скрывался ум» и тактика старого и хладнокровного «убийцы», что умел, наносить самые сильные удары — тогда когда от «него» — этого ни кто — уже — не ждал. Горец был — нетороплив и спокоен — как удав что присматривает за добычей — давая всем понять — что он здесь — «только наблюдатель», а не — «активный» участник этого всего «цирка», «где все пляшут и поют», по чьим-то глупым правилам.

И помимо всех этих «учеников» — тут были и другие — обитатели тренировочного лагеря — и их лица — вызывали ещё — больше — " отвращения". Они были, более — жуткие, более сильные и более — коварные, словно — пришельцы с иного мира. И их злоба пропитывала всё «это» пространство — словно — удушливый дым что не давал — «нормально дышать».

И одним из таких «личностей», был Малефикус, — этот тупой «фаворит» «богов», и по совместительству — любимчик этих жутких — «учителей».

Это был тощий и бледный демон с вечно растянутыми «щупальцами» на лице где он так «старательно» их скрывал за какой-то «дешевой» «маской», но где — за «ней» «прятался» — «холодный и жестокий взгляд» и «извращённая любовь» к насилию. «Да от „этого“ тупого „кривляния“ меня „тошнит!“» — с брезгливостью про себя — произнёс Рей. Он словно какой то — «червяк в гнилом яблоке» повадками и натурой «тянулся к нежити». Он с «самого» начала — стал люто ненавидеть Рея, он как бы «чуял» что у того был какой-то «непорядок» как — и сам — отчаянно пытался — всем — навязать — свои — «грязные правила». И как только у него был «свободный» «момент», «он» и его жалкие — и «тупоголовые» — приятели — постоянно — толкали — и оскорбляли — «его», унижали, как могли, и всё что от них исходило — было как «старая гниль» — но это никак «не могло сломить» — того что росло — внутри Рей. И всё больше Рей — чувствовал, что он как никогда «близок к победе». Но их — ненависть была — так же — велика и распространялась на их учителей, с которыми — все они обходились как — с «фальшивыми богами», понимая что их наглая самовлюблённость больше была похожа — на «дешевый и пошлый спектакль», что как «тупая мясорубка» всё время засасывал — в свою орбиту " всё «бесполезное» и всё «никому» ненужное «дерьмо». И как всегда — все его потуги — лишь — ещё — сильнее — показывали всю их — «жалкую и никчёмную суть».

Но Рей, как обычно — не обращал внимания. Ему — «было плевать» на — все их " жалкие метания" и все их столь тупые — попытки «вызвать его» на «пустую разборку». Его волновало лишь только — одно — " как стать сильнее" — дабы отомстить — всем этим «тварям» и в том числе и себе, что когда то «был на уровне» с «этими» «никчёмными — ничтожествами». «Ублюдки, вы только меня — подзадориваете» — с ухмылкой подумал Рей, наблюдая как вся эта глупая «злоба» становится — всего лишь, еще одним «толчком» для — его столь долгожданного «перерождения».

По ходу тренировок Рей потихоньку учился и поглощал знания — словно — вода в бездонном ведре, а те «грехи» что он всё так «усердно» собирал — всё так же делали его сильнее и выносливей, чем он был — «ранее». Его движения становились — более точными и быстрыми, а «мышцы наливались мощью». Он — превращался в настоящую «машину смерти» — и — понимал — что в «этом мраке» — есть свой — «долгожданный и манящий „путь“„, но он всегда должен был «помнить» — о той «цене» которую — он должен был — за это — всё — “ заплатить».

Но все их потуги всегда вызывали боль и разочарования в его «прогнившей» душе, но — на этот раз — его — разум — словно — застыл — в «проклятом» оцепенение и все те чувства, что так и пытались вырваться наружу — внезапно как «по щелчку пальца» — отступили в — «сторону».

И вся — эта подготовка была — больше — «похожа» не на обучение «боевого искусства», а на тренировку «в аду» где его готовили к «мучениям» и где он должен был смирится с тем — что он уже никогда — не будет «прежним», ибо он — стал — другим.

И после — этих столь убогих «тренировок» — Рей — от всей — своей души — чувствовал как все — «грани» его — восприятия мира — искажались — и что его прежнее — существование — всё так же тащило — его — на «дно» и показывая — что он — ещё «тупой зверь» на котором все могут — «поплясать от души».

И после очередного учебного дня, он вновь понимал, что тут нельзя расслабляться. Что эти «учителя и ученики» — не больше — чем " бешеные псы", которых ни что не остановит — если они «наметят» — свою — «следующую жертву» и он будет — всегда для — «них» лишь — только — не более, чем — очередная — " игрушка для — убогого развлечения". И тут — он всё чётко осознал: тут каждый был — «сам за себя», никакой дружбы, никакого — «уважения» — только кровь, и — гнилые кости. И именно этот факт его толкал в этот «беспощадный лабиринт», где каждый шаг мог «стать» — его «последним».

И он, в итоге, как и всегда, — ждал какой то — «пакости» от учителей, понимая что на этот раз всё будет куда как «хуже и отвратительнее», чем ранее, дабы ему «окончательно» показать, — кто тут — на самом деле «главный и и кому, в этом проклятом „театре“» — надо подчинятся. «Ни чего личного, просто бизнес»! — съязвил он и «его губы растянулись в довольной ухмылке», в предвкушении того как «он всё „это“ убожество» будет превращать в «мертвую „пыль“ со всей его ново обретённой и столь жестокой — силой. И в этот раз, его „жертвой“ были не — просто — тупые „избиения и тупая — бессильная боль“. Нет, на этот раз — „всё стало“ — куда — как более „изощренным и кровавым“ — и Рей был готов — насладиться — всем » этим сполна".