Михаил протянул к нему бесплотную руку, и огонь несмело двинулся навстречу.

«Ты и я едины…» — осторожно произнёс несуществующими губами огненный колдун, только сейчас догадавшись, что же он так долго упускал. — «Ты и я едины… Ты и я едины!»

И пламя, ослепительно вспыхнув, потоком разлилось по телу Михаилу, срослось с его душой. Отныне они и вправду стали единым целым.

— Матерь Божья Пресвятая Богородица… — Ирина Григорьевна потрясённо взирала на огненное чудо перед своими глазами.

Полина же, вцепившись пальцами в хозяйский стул, стояла с раскрытым ртом и, кажется, забыла как дышать.

И было чему поражаться: там, где только что находился Михаил Арсеньевич Морозов, появился человек, полностью сотканный из огня. И только одежа и обувь напоминали о том, что существо когда-то было колдуном-изгнанником из рода Вяземских.

Постепенно черты Михаила начали проступать, а огонь впитывался в его кожу до тех пор, пока не остался только на кончиках пальцев рук.

— Ирина Григорьевна, Полина, вы это видите? — Он и сам не верил, что всё получилось. — Видите⁈

— Полина, открывай глаза! — скомандовала хозяйка, уверенная, что та до сих пор стояла зажмурившись. — Ба, да ты и так смотришь! — расхохоталась она. — Михаил Арсеньевич, мы видим, мы всё видим! Ух, наконец-то! Полина! Это надо отметить!

Ирина Григорьевна чуть ли не приплясывала и боролась с тем, чтобы не подойти к подопытному-подопечному и хорошенечко его ощупать. Во-первых, опасно. Неизвестно, насколько хорошо колдун владел и собой, и магией. А во-вторых, Полина тогда снова начнёт невесть что о ней думать. А что тут думать? Это же такое событие! Впервые за историю человечества — может, и не так, но пусть сперва докажут обратное! — удалось освоить магию огня.! — Полина, это нужно отпраздновать! Беги на кухню! А мы тут с Михаилом Арсеньевичем дальше сами…

Уговаривать Полину не потребовалось, и она резвой козочкой помчалась заказывать ужин в хозяйскую гостиную.

— Ну что ж, Михаил Арсеньевич, — жмурясь от предвкушения, заговорила колдунья. — Пожалуйте в мой кабинет. Пока там ужин готовят, мы с Вами побеседуем. Только, будьте добры, потушите пальцы — у меня в кабинете много ценных бумаг.

Михаил почти её не слушал, он сосредоточился на ощущениях. В пальцах слегка покалывало, но в остальном он чувствовал себя совершенно обычно, если не считать чудеснейшего расположения духа. Давненько он не был настолько доволен собой! Да и был ли вообще?

— Михаил Арсеньевич! — поторопила его Ирина Григорьевна, стоя на пороге. — Я Вас жду.

— Ах, да. Прошу прощения, иду. — Огонь медленно втянулся в кончики его пальцев и совершенно исчез, оставив после себя лёгкое чувство потери.

— Ну что Вы, Михаил Арсеньевич! — Обернувшись, колдунья одарила его нежной улыбкой. — Мы обязательно продолжим. Дайте себе отдохнуть, хорошего понемногу.

Михаил ответил ей благодарной улыбкой и следом за неповторимой Ириной Григорьевной вышел из комнаты, где только что навсегда поладил с огнём. Никаких сомнений, ведь они стали едины и неотделимы.

Пока Ирина Григорьевна старательно записывала всё, что ей рассказывал Михаил о том, как ему удалось договориться с огнём, Полина успела и на кухне всех расшевелить, и гостиную подготовить, и оповестить — без посторонних ушей, разумеется! — вернувшегося со службы Арсения, что сегодняшний опыт с огнём прошёл более чем удачно. Столько счастья в глазах человека ей ещё не доводилось видеть.

Покончив с записями, Ирина Григорьевна их перечитала и осталась весьма и весьма довольна и Михаилом, и собой, и тем, что у них в итоге вышло.

— Чудесно, мой дорогой Михаил Арсеньевич, просто великолепно! Мы с Вами отлично постарались! Думаю, завтра можно сделать вылазку в город. Куда-нибудь недалеко, чтобы не искушать судьбу.

Михаил медленно кивнул и расплылся в улыбке. С тех пор, как он в первый раз едва не сжёг доходный дом, они с Ириной Григорьевной вместе решили, что на улицу выходить пока не стоит, дабы не накликать беду. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь пострадал. Да и раньше времени не хотелось бы, чтобы прознали о том, что магия огня действительно существует. О нет, Ирина Григорьевна никому не собиралась отдавать корону первооткрывателя. Михаил нисколько не возражал. Он был ей бесконечно благодарен, а отплатить ничем не мог. Единственное, что он умел делать хорошо, он никогда бы не посмел ей предложить. Нет, для него Ирина Григорьевна Зайцева навсегда останется дорогим другом, наставницей и той, кто в него поверил.

Следующим утром Михаил проснулся вместе с Арсением, что того немало удивило.

— Михаил Арсеньевич, а что ж Вы так рано? — Со временем он свыкся с новым отчеством хозяин и перестал всякий раз на нём спотыкаться. — Спали бы себе ещё!

— Не могу, — усмехнулся Михаил, застёгивая пуговицы новенькой рубашки. Вчера на ней не появилось ни одной подпалины, как, впрочем, и на остальной одежде. — Я сегодня на улицу иду с Ириной Григорьевной.

— Да это же замечательно! — обрадовался Арсений, а затем окинул внимательным взглядом хозяина. — Вам бы к цирюльнику заглянуть, Михаил Арсеньевич. Я так хорошо, как здешние цирюльники, не умею.

— Нет, Арсений, ты же знаешь, у нас нет лишних денег.

— Лишних нет, Михаил Арсеньевич, — согласился тот и хмыкнул. — Но я тут сберёг немного как раз на такой случай.

— Арсений… — Комок подобрался к горлу Михаила. — Я тебе обещаю: тебе скоро не понадобится выходить дворником.

— Не беспокойтесь, Михаил Арсеньевич, я в порядке, мне даже нравится. А Вы лучше о себе подумайте.

Михаил улыбнулся и покачал головой. Он твёрдо решил, что обеспечит им с Арсением достойную жизнь. А после…

Он провёл рукой по изрядно отросшим волосам.

После будет после, а пока нужно постричься.

Выходить на улицу оказалось немного боязно, но оно и немудрено, ведь с тех пор, как Михаил получил новое имя, а с ним и паспорт, он ни разу не покидал стены доходного дома, ставшего ему если не родным, то уж точно дружелюбным пристанищем. Жильцы если не смирились с тем, что их обожаемая госпожа Зайцева всё время проводила с молодым фаворитом, то хотя бы перестали возмущаться вслух и почти не обсуждали между собой её скандальное поведение. Впрочем, скандальным оно было не более недели, а затем всем надоело перемывать косточки Ирине Григорьевне и её красавцу-полюбовнику, поэтому перешли на новости куда пикантнее: дочка купца Еремеева — за глаза её ещё страхолюдиной и каргой звали за лицо рябое и нрав противный, — что в девках до сих пор ходила, обвенчалась со стариком, в деды ей годившимся. Эка невидаль? Ан нет, обвенчалась недавно, а уже и родить успела. Да не кого-нибудь, а арапчонка! Вот то скандал так скандал!

А потом ещё много чего произошло, не столь яркого, но всё равно привлекавшего к себе внимание, и о почти сожительстве Ирины Григорьевны Зайцевой и Михаила Арсеньевича Морозова благополучно позабыли.

Несмотря на солнце, стыдливо прятавшееся за пушистыми облаками, день не то чтобы радовал теплом. А может, Михаилу так казалось, потому что слишком долго он просидел взаперти, перемещаясь между комнатой для опытов, кабинетом своей милейшей наставницы, её гостиной и собственной, уже почти родной спальней. И сейчас каждый новый шаг по московским улицам давался с некоторым трудом, как если бы Михаил очень и очень долго не двигался. Однако дело было вовсе не в том, что тело его задеревенело, о нет, вольному воздуху противился разум — опасался, что неопытный огненный колдун может причинить кому-нибудь или чему-нибудь вред. Михаил сомневался, что осмелился бы выйти за порог доходного дома в одиночку.

— Далась Вам эта цирюльня! — фыркнула Ирина Григорьевна, ловко перепрыгнув гнилое яблоко, сразу видно, что не здесь служил Арсений, уж у него-то всегда было чисто. — Моя Полина прекрасно обращается и с ножницами, и с бритвой!

Михаил как представил Полину с опасной бритвой у его горла, так чуть не перекрестился. И ведь наверняка она ему зла не желала, но всякий раз в его присутствии настолько сильно смущалась и даже пугалась, что он против воли начинал чувствовать себя чудищем лесным из сказок.