— Со мной всё в порядке, — в который раз повторил цесаревич, хотя чувствовал подступающую головную боль. Прошлой ночью он урвал у сна три часа, этой же, похоже, подобная роскошь его не ждала.

— Саша, — царевна убрала светлую прядь за ухо, — мир не рухнет, если ты немного поспишь. Ты и так сейчас сделал всё, что мог. Я думаю, они убоялись. Вся Москва видела, что за тобой стоят сильнейшие колдуны.

— Не уверен, что этого достаточно, — произнёс Александр, откладывая в сторонку очередной донос. И в каждом одно и то же, только имена менялись. — Лиза, ты сама видишь, что они делают всё, чтобы очернить мой образ. Помнишь, как отец смотрел на меня, когда мы с тобой навещали его?

— Помню, — кивнула она, помрачнев. — Думаю, граф Бурмин постарался.

— Я тоже так считаю. Втёрся гад в доверие к императору.

— Почему ты его не устранил, когда можно было?

Они оба понимали, что теперь любое покушение на графа бросит тень на цесаревича.

— Я его недооценил, — признался он. — Притворялся гулякой, любителем лёгкой жизни. Сама знаешь, вся столица кишит такими.

— Да уж, — передёрнула плечами Елизавета. — Сборище благородных бездельников.

— А Бурмин оказался не дурак, подсидел кого надо. Если бы я только раньше заметил…

— Не вини себя, Саша, — царевна подошла ближе и потрепала его по голове, — в отличие от отца, ты не развлекался. Нет, Саша, правда! То, что ты устроил на Хитровке должно было их устрашить. Что они могут? Какая у них сила? Да, они тоже колдуны, но разве хоть кто-то из них сравниться с Вяземскими, Юсуповыми или Кропоткиными? А мы с тобой? Мы с тобой несём в себе три магии!

Александр открыл было рот, чтобы поведать сестре тайну, гложившую его долгие годы, но в последний миг передумал. Возможно, когда-нибудь он и решится.

— Хотел бы я верить, что теперь всё будет в порядке, Лиза. Но, пока официальная власть находится в руках отца, я всё равно остаюсь вторым в Империи, ты сама это знаешь. Два переворота мне уже удалось предотвратить, но я уверен, что будут ещё. Я должен стать сильнее, Лиза.

— И станешь. Я в тебе не сомневаюсь, — она мягко накрыла его ладонь своей, не дав взять следующий лист из бесконечной стопки, — но давай всё-таки пойдём спать. У тебя завтра… У тебя сегодня с утра встреча с министрами. Давай ты не будешь их пугать тёмными кругами и дурным настроением, хорошо?

Как-то незаметно и совершенно неожиданно наступило лето. Всё больше и больше погожих деньков радовало Москву и её жителей. Арсений, просыпавшийся с рассветом, выходил на службу с удовольствием. Ему нравилась Первопрестольная, нравились люди, такие разные и во многом для него необычные. Встречались и иноземцы, и на них он смотрел, открыв рот. На дворников же, таких, как он, никто не обращал внимания, а значит, можно было беспрепятственно наблюдать и слушать, что народ говорит. Чем Арсений и занимался, пока его хозяин осваивал огненную науку.

За это время ресницы и брови Ирины Григорьевны успели полностью отрасти, причём ресницы будто стали длиннее. То ли заслуга особой мази Полины, то ли так и раньше было, но попросту стёрлось из памяти. Что немудрено, ведь не до красоты, когда твоё жилище хотя бы за последний месяц раза два чуть не взлетело на воздух. К счастью, обошлось.

Далеко в огненной магии продвинуться не удалось, но кое-каких вполне заметных успехов всё же достигли. И сегодня решалось, останутся ли Михаил Арсеньевич и Арсений бесплатно жить в доходном доме Зайцевой ещё на месяц.

В комнате без окон, освещённой только свечами в канделябрах, расставленных в нишах, спрятанных в стенах, намечался своеобразный экзамен. Ирина Григорьевна сидела на стуле, положив ладони на колени, и с нетерпением ждала представления. Полина же, стоявшая за её спиной, заметно нервничала, хоть и старалась себя не выдавать. Руки она сцепила в замок, чтобы пальцы не дрожали, и губу закусила с той же целью. Причём, огонь Полину нисколько не пугал, зато неприкрытая мужская нагота — более чем. И ведь не впервой видеть ей Михаила Арсеньевича без одежд, а всё никак привыкнуть не могла. Хозяйка благодушно над нею посмеивалась, что уверенности нисколечко не добавляло.

— Полина, — говаривала бывало она, — он же сейчас как дитя малое! Да что он тебе сделает?

«Сделает не сделает», — пыхтела про себя Полина, — «а уж точно не дитя! И не малое!»

Справедливости ради, Михаил Арсеньевич нарочно её никогда не смущал. Он и сам не привык так часто не по определённому делу обнажаться перед дамами, тем более перед невинными девицами. Да что поделаешь, раз с огнём так быстро договориться не получалось. Теория о том, что подчинить его невозможно, как это было с другими магиями, оказалась верна. Только договариваться и никак иначе. И приходилось действовать наощупь, потому что Михаил Арсеньевич Морозов, по сути, являлся первопроходцем на пути магии огня. Если были и другие выжившие после попыток приручить пламя, то широкой общественности об этом не сообщали.

— Михаил Арсеньевич, Вы готовы? — поторопила его Ирина Григорьевна, чуть подавшись вперёд. Ей не терпелось проверить, удастся ли им закрепить то, чего они добились за последнюю неделю. Например, вчера её любимейший халат остался совершенно цел, Михаил Арсеньевич таким образом оплатил себе и своему слуге предыдущие полмесяца, которые прожил в доходном доме в долг, потому что умудрился сжечь одну из штор в личной гостиной Ирины Григорьевны. И ведь не было нужды в неё заворачиваться! Да что она, почтенная вдова, там не видела! К тому же после стольких совместных магических опытов колдунья почти перестала воспринимать его как мужчину. Почти. — Михаил Арсеньевич, Вы меня слышите?

— А? Что? Да…

Он немного задумался, повторяя про себя всё, что должен сделать, чтобы и сегодня поладить с огнём. В конце концов, он обязан не подвести ни свою наставницу и помощницу, ни Полину, без знаний и снадобий которой пришлось бы туго, ни Арсения, на деньги которого и была куплена одежда, в которой Михаил сейчас и собирался сейчас испытать самого себя.

Сглотнув, он несколько раз вдохнул и выдохнул, прикрыл глаза и прислушался к себе. Ирина Григорьевна и Полина больше не издали ни звука, за что он был им безмерно благодарен.

Главное, не торопиться и оставаться спокойным — огонь не терпит суеты. Как и не терпит грубости и напора — урок стоил Михаилу новеньких брюк, их ему на своё жалование купил Арсений. Так виноватым горе-колдун не чувствовал себя очень и очень давно. Неприятное чувство, да и осадок до сих пор не исчез.

Михаил затих, вслушиваясь в себя. Где-то там внутри, в полной темноте забрезжила искорка, она постепенно разрасталась, но в какой-то миг замерла, будто ждала чего-то. Торопить её Михаил не стал — знал, что может не справиться, если поспешит. И тогда искорка, поняв, что её ни к чему не принуждают, сама потянулась к колдуну, к его сути, к его душе. Приятное тепло заполнило всё его тело, а пламя растеклось по венам, перекрашивая их цвет из неприметного синего в ярко-огненный. Но и то было лишь одним из первых шагов.

Полина зажмурилась — и раньше видела подобное начало, — хозяйка же её, наоборот, ещё шире распахнула глаза, чтобы не пропустить ни полсекундочки потрясающего зрелища. Так и хотелось затушить все свечи, чтобы не проморгать ничего, что связано с магией огня. Однако пока она не могла себе позволить полную тьму — если что-то пойдёт не так, сподручнее приводить комнату в порядок хоть при каком-то свете.

А Михаил меж тем продолжал. Он не думал ни о зрительницах, ни о том, что у него может что-нибудь не получиться. Сейчас он был один на один со стихией. Они будто узнавали друг друга, привыкали. Все предыдущие попытки прийти к взаимопониманию вполне можно было бы назвать успешными, однако всегда чего-то не хватало. Но чего?..

Постепенно маленькая искорка, разгоревшаяся и увеличившаяся в размерах, начала вытягиваться, принимая форму, чем-то похожую на человеческую, но лишь отдалённо. Ни рук, ни ног, ни лица на некоем подобии головы не было, однако сомнений не возникало — существо живое.