А после, когда восторженные и приветственные крики поутихли, наступило полное молчание — перехватило дыхание у всех. В небе над площадью стали спиралью раскручиваться три потока, окрашенные в цвета Вяземских, Кропоткиных и Юсуповых, но магия принадлежала вовсе не им, только императорская семья владела в равной степени тремя видами магии. И вскоре, когда потоки заполонили, казалось, всё небо, в самой середине сперва появилась точка, но очень быстро она обрела человеческие очертания, и вот посреди площади на мраморном возвышении уже стоял молодой мужчина в белых одеждах, так отличавших его от остальных.

Ещё долго потом простой люд будет говорить о том, что цесаревич, будущий император Александр сошёл к ним с небес.

У Михаила же дух захватило — так всё выглядело впечатляюще и великолепно, но в то же время у него защемило в груди, ведь он тоже Вяземский, он тоже должен быть там.

Молчание продлилось недолго. Как только цесаревич приземлился, раздались такие радостные выкрики, что не оставалось сомнений — его здесь искренне любили. И было за что. Как только он перебрался в Первопрестольную, сразу же взялся наводить порядок в городе, в чём весьма преуспел. Конечно же, всегда оставались недовольные — в основном из числа бездельников, ожидавших, что их будут кормить задарма и тянуть по жизни за ручку, — но таких оказалось не так уж много. По крайней мере не настолько, чтобы можно было считать серьёзной угрозой.

Цесаревич Александр выглядел ещё величественнее, чем запомнил Михаил. Но оно и понятно, ведь тогда наследник Империи был у них проездом, одет обычно — по царским мерка, разумеется, — улыбался дружелюбно. Сейчас же лицо его было совершенно серьёзно, и никто не посмел бы усомниться в том, что перед ним будущий император могущественной державы. Оставшейся таковой во много благодаря именно ему, но о том знали немногие. Михаил в числе знавших был по чистой случайности — подслушал — не нарочно! — разговор Родиона и Петра Алексеевича. Если бы не это, он так бы и остался в неведении, потому что ни один из них ни о чём подобном с ним не делился. Даже Родя.

Зато Михаил ещё больше тогда уверился, что лучшего императора для России не сыскать. И сейчас он не мог оторвать восхищённого взгляда от цесаревича. А тот поднял руку, все мгновенно замолкли, и он, кивнув, опустил её и заговорил:

— Я рад, что Москва собрала сегодня так много достойных жителей земли Российской. — Он не кричал и вообще не повышал голос, но магия ветра, коей прекрасно владел царский наследник, разносила слова по всей площади. — И вместе с достойнейшими колдовскими родами Вяземских, Кропоткиных и Юсуповых хочу показать вам силу нашу, благодаря которой мы и стоим.

— Ур-ра!.. — пронеслось по толпе.

В отличие от отца своего, славившегося длинными речами, Александр никогда не был многословен. И за это его тоже любили. Кому охота слушать часовые выступления, когда можно почти сразу же приступить к главному: зрелищам.

Чтобы никто из зрителей не пострадал, вокруг площадки, где собирались сражаться колдуны, выставили защитный магический купол. Совершенно прозрачный и неосязаемый, но магия сквозь него не проникала. Для того, чтобы щит сработал необходимы все три вида магии, иначе не обойтись без брешей, поэтому Вяземские, Юсуповы и Кропоткины объединялись. Как делали всегда, когда того требовали государственные интересы. Вот как сейчас.

«Ничего себе!» — восхищался про себя Михаил, он и не думал, что когда-нибудь увидит щит, о котором читал только в книгах по колдовству.

Как и когда исчез цесаревич, никто не заметил, однако на поле боя, пусть и тренировочного, ему делать было нечего. Разве кто-нибудь посмеет бросить ему вызов? Нет, сейчас столкнутся только три княжеских рода, цесаревич же, как и другие зрители, будет наблюдать. И вдруг Михаил увидел его справа от себя, парящего над головами подданных. Очень смутно, всего лишь краем глаза, стоило туда повернуть голову, как видение исчезало. А как только Михаил снова поворачивал голову к полю бою, видение возникало вновь. Он попробовал так несколько раз и понял, что не ошибся — цесаревич действительно был там. Однако, когда дали сигнал к первому бою, видение пропало насовсем.

«Или всё-таки показалось?» — пробормотал Михаил и тряхнул головой, сбрасывая наваждение.

Противников выбирали случайным образом. Из серебряной шкатулки, украшенной отборным жемчугом, доставали имена двух колдунов. Если они принадлежали одному и тому же роду, то имя второго клали обратно и вытаскивали новое. Всего должно было состояться шесть боёв, с тем чтобы от каждого рода выступило по четыре колдуна.

В первом бою сошлись представители Кропоткиных и Юсуповых. Михаил впервые видел их магию в действии. Земля и вода сражались друг с другом, и не было ясно, кто победит. Михаил, понятное дело, не был знаком с колдунами других родов и сейчас с открытым ртом смотрел на потрясающее зрелище. И вдруг оно закончилось.

— Победа за Феликсом Юсуповым! — объявил зычный голос, непонятно откуда донёсшийся. — Следующий бой: Андрей Юсупов и Георгий Вяземский!

Георгия Михаил знал хорошо. Хоть и следовало переживать за своих, да так оно и было, однако Михаил никак не мог заставить себя желать победы Георгию — он больше всех задирал его, когда прознал, что матерью ему — крестьянка.

И снова Михаил увидел нечёткий силуэт, только на этот раз слева. И опять он растворялся, стоило только повернуть к нему голову.

«Да что ж такое-то?»

А бой тем временем набирал силу. Георгий, как бы Михаил его ни ненавидел, и вправду не зря носил фамилию Вяземских, и в эти мгновения не восхищаться им было нельзя. Андрей Юсупов сражался достойно, но всё равно проиграл.

Толпа ревела и требовала ещё. Ещё зрелищ, ещё! И колдуны дали им то, что они хотели. Бой за боем, победа за победой, поражение за поражением. Прошло уже несколько часов, а казалось, что не больше десяти минут — так увлекала магия трёх стихий.

Одного только опасался Михаил: что вызовут Родиона. Даже одного такого боя его хилое тело ни за что бы не выдержало. Однако время шло, а его имя всё не называли. Никогда ещё Михаил так не молился. Он не вынес бы, если бы с его единственным близким человеком среди Вяземских что-нибудь случилось.

— Последний бой, который решит всё! Григорий Кропоткин и Вениамин Вяземский!

Михаил чуть на землю не осел от облегчения. Родя не пострадает! Какое счастье! Но в такой толкотне даже на корточки присесть не получилось бы, не говоря уже о том, чтобы падать. Неожиданно Михаил понял, что за его спиной стало свободно, но не успел он удивиться, как почувствовал чьё-то присутствие, и оно сильно отличалось от того, что было раньше.

Холодок пробежался по телу Михаила, когда он осознал, кто стоит прямо за ним. Очень медленно он повернулся, но снова встретился лишь с размытой фигурой. Никто в толпе не обращал на них внимания — все были заняты зрелищными боями.

«Так, ты меня всё-таки видишь… Любопытно… Кто ты?»

Михаил сглотнул, он никак не мог поверить, что слышит голос цесаревича у себя в голове. Но как он должен ответить? Сказать вслух или попытаться вот так же передать свои мысли? А как это сделать? Он вообще не догадывался, что такое возможно!

«Представь, что разговариваешь со мной. Вслух ничего не говори», — подсказал ему цесаревич, когда не дождался мгновенного ответа.

«Вяземский, Михаил Фёдорович Вяземский, Ваше Императорское Высочество…»

«Вяземский, значит… Тогда почему ты не там со своими?»

Большего унижения Михаил в жизни своей не испытывал. Одно дело, когда тебя считает бездарем родня, и совсем другое, когда о твоей никчёмности узнаёт человек, которого ты боготворишь. И этот человек — будущий император. Михаил не сумел пересилить себя и сказать правду.

«Я опоздал, Ваше Императорское Высочество», — сказал он и сам едва не подавился своим же ответом. Он врал! Врал самому цесаревичу!