«Белянушка моя!» — прочувствованно проговорил он про себя. И ведь не был тут раньше никогда, даже внутрь ещё не попал, а знал — родное это место. Откуда взялась эта уверенность, он не понимал, но точно знал, что не ошибся. И осознание того, что её вскоре придётся покинуть, болью отозвалось в душе. В конце концов, приехал он сюда тайно.

Показываться на глаза Петру Алексеевичу у Михаила и в мыслях не было. Господи упаси! Да если князь прознает, что кто-то его ослушался, не сносить тому смельчаку головы. А Михаилу его голова очень даже нравилась. Да и Родю подводить не хотелось.

Прямо перед отъездом Михаил попросил у него немного денег, своих, к сожалению, у сына крестьянки никогда не водилось. Да, его кормили, поили, одевали, бричку с лошадью выдали, но чтоб деньги в руки дать — тут уж извольте. Михаил ни цен не знал, ни как вообще ими пользоваться, но не сомневался, что быстро научится. Арсений, правда, так не считал, потому что хозяин уже добрую половину по дороге детишкам-сиротам роздал. Михаил понимал, что не свои деньги раздаёт, но ничего не мог с собой поделать. Да и Арсений, хоть и ворчал тихонько, но не останавливал его.

— Ладно, полюбовались и хватит. Трогай, Арсений!

Последнее расстояние лошадка преодолела охотно, будто понимала, что скоро получится отдохнуть.

Сонная стража пропустила воздушного колдуна без вопросов. Да и какие вопросы, когда последние пять дней со всей Империи съезжались колдуны всех мастей — безродные, и родовитые. А Москва-то, между прочим, стены раздвигать не умеет! Куда всех поместить? Но каким-то чудом колдуны не только находили себе место, но и горожан радовали — дворяне, соскучившиеся по столичной жизни — пусть столица и неофициальная, — с особенной прытью тратили деньги направо и налево, не сильно задумываясь, так ли необходимы им покупки. Зато потом родне и друзьям всегда можно будет сказать: вот, из Москвы привёз!

Ранним утром московские улицы пустовали, но вот потихоньку стали появляться люди. Кто-то возвращался домой после ночной пьянки, кто-то торопился на службу, подмосковные торговцы везли на возах свои нехитрые товары, дворники проворно махали мётлами на длинных палках, а булочники с лотками полными ароматной сдобы приманивали запахами первых покупателей. Михаил почувствовал, что сильно проголодался.

— Купи калач, — велел он Арсению. — Два. — Слуга выполнил приказ и передал хозяину калачи, но тот отдал ему один со словами: — Тебе это. Знал, что сам себе ты не купишь.

Арсений только головой покачал и кивком поблагодарил — он и вправду ни за что не стал бы тратить на себя хозяйские деньги. А калач московский очень уж по вкусу ему пришёлся, настолько, что захотелось второй. Михаил подумал о том же, и булочник с радостью расстался ещё с двумя калачами и… шестью пирожками с разными начинками.

— Ох и вкуснотища! — доедая последний пирожок, восклицал Михаил.

Куда скромнее вёл себя Арсений, но и он по достоинству оценил московскую уличную еду.

А день ведь только начинался! Улицы быстро заполнялись, и Арсению, непривыкшему к такому количеству людей и лошадей, становилось всё труднее управлять бричкой. Куда ехать, он знал лишь приблизительно, да и то только благодаря Марфе. Хоть колдуньей она и не являлась, но родни по всей Империи у неё было немеряно и со всеми по возможности она поддерживала связь. Вот и сейчас бричка Михаила Фёдоровича Вяземского направлялась к домику самого зажиточного из родственников Марфы — купца Агафонова.

Михаила встретили как родного и пообещали никому не выдавать, кто он на самом деле. Пусть и слабый колдун, а всё ж Вяземский. Такие знакомства в жизни ещё могут пригодиться.

— Благодарствую, благодарствую, Иван Филиппович! — говорил Михаил, отведывая кушанья со щедрого купеческого стола. Арсения, ясное дело, не пригласили, но кухарка увела его на кухню, так что о нём можно было не беспокоиться.

Чтоб произвести впечатление, Михаил минутой ранее остудил колдовством слишком уж горячий суп. Дочка купеческая, хоть и жила в Москве, а из дому почти не выходила, поэтому её магия воздушная так впечатлила, что девица потом не спускала с колдуна Вяземского восхищённых глаз.

Купец же пока не определился, как к этому отнестись: и вроде породниться с Вяземскими хорошо б было, да не на колдуньях они не женятся. Ладно, пусть любуются друг другом, а он, Иван Филиппович, зорко будет следить за молодым колдуном. Чтоб дочку ему не попортил.

Купец Агафонов зря волновался. Прежде всего Михаил никогда не имел дело с невинными девицами, предпочитая в постели опытных дам. Причём желательно замужних, чтобы ничего от него не ожидали. Зная, что он из Вяземских, многие считали, что он — выгодная партия, и даже не догадывались, насколько ошибались. Сын крестьянки, слабый колдун без своей земли и средств к существованию. Да, все Вяземские жили хорошо, но к Михаилу это не относилось, и он давно привык к мысли о том, что навсегда останется один. И детей у него тоже не будет — что он сможет им дать? Фамилию? А толку с неё? Если ты не колдун, то хоть Изумрудовым или Сапфировым обзовись, а ни денег, ни славы, ни тем более счастья это не прибавит.

— Слыхали, что сегодня будет? — спросил Иван Филиппович. Плотно есть с утра он не привык, зато по купеческой привычке с удовольствием пил чай вприкуску с булочками и ватрушками. Евдокия, жена его, сама их стряпала.

— А что будет? — Михаил с радостью присоединился к чаепитию.

— Сегодня на Хитровке, — начал было купец, но вспомнил, что гость сам говорил, что впервые в Москве, — на Хитровской площади можно будет на колдунов Кропоткиных, Юсуповых и Вяземских, конечно же, поглазеть. Слыхал я, что даже бои тренировочные будут. Не охота Вам посмотреть?

Встречаться с роднёй в намерения Михаила не входило. Москву посмотреть, а потом и восвояси отправиться, пока его не хватились — вот и вся задумка. Но когда ещё удастся поглядеть на Юсуповых и Кропоткиных в действии?

— Я б посмотрел… Только не хочу, чтоб меня мои узнали.

— Ой, да об этом можете не беспокоиться! — Купец подул на блюдечко и с наслаждением отхлебнул чаю. — Там столько народу будет, что Вас никто и не заметит! Вся купеческая гильдия туда собирается, да и другие дворяне тоже наверняка захотят поглазеть на чистых колдунов. Слушайте, Михаил Фёдорович, коль не тайна, а как вы, колдуны чистые, от другой магии избавляетесь?

Михаил неопределённо пожал плечами. Никакая другая магия в нём так и не проявилась, поэтому и избавляться от неё не потребовалось.

— Ну, тайна так тайна, — вздохнул Иван Филиппович. — Я б всё равно ничего не понял. Вы уж извините, что спросил.

— Да ничего…

К полудню Иван Филиппович привёл гостя дорогого на Хитровскую площадь. Часть дороги шли пешком, потому что желавших поглазеть на сильнейших колдунов Российской империи набралось очень много, и кареты с бричками еле двигались. Михаил шёл и налюбоваться не мог — всё ему в Москве нравилось, душе его откликалось. И всё внутри кричало: дом это твой! И не хотелось думать о том, что уже завтра придётся этот дом покинуть. Наверняка Пётр Алексеевич не сразу же воротится, а если и сразу, то проверять, на месте ли Михаил, всё равно не будет. Но задерживаться всё-таки не стоило — мало ли.

Михаилу, в отличие от того же Ивана Филипповича, повезло — ростом он вышел, а потому мог смотреть на огороженную площадь поверх голов. Купец же подпрыгивал, но мало что видел.

Огороженная часть площади пока была пуста, и слышались только голоса зрителей, но вдруг заиграла музыка, хотя музыкантов не было видно — скорее всего их где-то спрятали, чтобы не отвлекали на себя внимание. Хотя разве что-то может отвлечь от такого зрелища? Словно из ниоткуда с трёх сторон появились колдуны в парадных мантиях. Вяземские, в небесно-голубых, прибыли по воздуху и плавно опустились на отведённое им место, Кропоткиных, одетых в зелёное, принесла земля и сразу же убралась, не оставив за собой ни песчинки, а Юсуповы, чьи-мантии отличались особой глубиной синего, явились в водовороте чистейшей воды, не замочившей ни самих водных колдунов, ни тех, кто находился рядом.