Уже ведь стопроцентно знаю, зачем туда иду! Все зря, все зря, ничего не выйдет и все напрасно! Я кремень, монолит, скала! Сказала, что не намерена, не буду, значит, обещанное буду стойко выполнять.

— Тут… Женя… Посиди, пожалуйста, со мной, — бабушка указывает на тахту, стоящую рядом с ее креслом. — Немного, детка. Оставь ты это кофе — перетерпим, обойдемся. Хоть пару минут, золотко, побудь с нами. Иди-иди сюда.

Краем глаза на экране я замечаю огромную фигуру своего отца. Он, по-моему, хочет улыбнуться — показывает зубы и машет в качестве приветствия рукой. Бабушка, по-видимому, предала меня!

— М-г-м, — рычу, выжигаю ее взглядом и крайне негативно раскачиваю головой. — Я позже к вам присоединюсь, — выставляю чашку для бабули, раскладываю угощение и вполголоса невнятно бормочу, — оставлю, оставлю… Ты сама все сделаешь. Не могу, ба, пожалуйста, не настаивай… Не заставляй меня!

— Детка, папа хотел бы просто посмотреть на тебя. Сколько вы не виделись? Женя, я прошу, золотко, не уходи, не надо.

— Нет, — шепчу ей и пячусь задом.

Бабуля наигранно смеется в видео, а мне сквозь зубы произносит.

— Он твой отец, а ты его старшая дочь. Франциско имеет право хотя бы рассмотреть своего ребенка… Женя!

Ну сколько можно-то? Сдаюсь! На цыпочках подкрадываюсь к бабушкиному креслу и медленно присаживаюсь на кровать.

— Привет!

— Прифед!

Господи, как он коверкает язык! Неужели мама не может научить его — она же переводчик, лингвист, филолог. Это же невыносимо, словно он специально режет мои уши!

— Ты такая потрослая.

Что-что? В смысле «взрослая», да?

— Эухения… Мой красаица доча.

— Меня зовут Женя, — исподлобья и под нос себе шепчу. — Я Женя, Женя, но не так…

— Шеня, Шеня, Щеня. Окей?

— Хорошо, очень неплохо, — поворачиваюсь к экрану профилем и через раз дышу. — Все? У меня есть еще дела. Слишком много, как-то накопилось, сама не поняла, видимо, запустила себя. Я могу уйти?

— Та, канещно, — очень тихо произносит.

— Женечка, напиши хоть пару строчек о своей работе, — мама моментально вклинивается. — Мне очень интересно, что там у тебя. Ты ведь ничего конкретного никогда не рассказываешь, все какие-то отговорки, шутки, заморочки, словно зайчик запутываешь свои следы. Как твоя работа, Женя? Ты вообще слышишь меня? Фу, фу, я не пойму, связь хорошая? Же-е-е-ня! Ау?

— Да-да. Мам, я все прекрасно слышу.

— Господи-Господи! — она с какой-то жалостью в глазах качает головой.

— У меня все отлично. Два месяца назад перешла на новое место — ты и так это знаешь, я ведь сообщала, но пока там обживаюсь — мне нужно время на контакт и потом, конец учебного года тоже дает о себе знать — напряженка и стабильная нервотрепка с сессией, но коллектив, что очень радует, не возрастной, скорее, средний, нормальные уверенные люди, грамотные, спокойные и терпеливые — так все возятся со мной! Вся кафедра меня удочерила, особенно старается научный консультант. В общем, все у меня хорошо. Ни на что не жалуюсь.

— А как там Всеволод, Женя?

— Все замечательно, — рисую пальцем на колене и одновременно с этим ловлю бабушкин внимательный взгляд. — Ты же знаешь, мам, что я не подведу, все смогу, и в конце концов, все будет в шоколаде.

— Вы с ним вместе?

— Мам, мне уже пора.

— Женька, я так люблю тебя. Ну что еще сказать? Ой! Детка, братья передают живой привет. Смотри-смотри, родная…

Как слайды мелькают юношеские двенадцатилетние кофейные глаза:

— Привет, Жень! — Мигель рычит и скалит зубы. — У-у-у, сестра!

Я медленно машу рукой и мысленно задерживаю намеревающуюся упасть слезу:

— Да, мой божественный. Все хорошо?

— Нормально, чика!

— Когда приедешь, Женечка? — Хосе такой большой, а был ведь самый мелкий из дерзостных тройняшек.

— Детка, я так люблю тебя, — прикладываю пальцы к его интерактивному лицу. — Пока не знаю.

— Женька, у меня целый день живот болит, — мой Анхель по-собачьи плачет. — Я даже в школу не ходил.

— Кушать надо меньше, ангелок, и больше двигаться. Ребята, я вас обожаю! Мальчики, соберитесь вместе, рядышком, немного ближе, ну же, ну же. Я вас хочу обнять! — расставляю руки, намереваясь захватить большой компьютерный экран. — Моя любимая семья!

— Эухения, сошныко, я блю дебя, — слышу, как отец очередную чушь морозит.

И я! Наверное? Тебя? Не знаю, не уверена — ты так меня обидел своим отсутствием тогда, когда особенно был рядом нужен. А сейчас себя же презираю за то, что так безбожно с ним себя веду! Глупая и злая «Эухения твоя»…

— Я знаю, папа. Знаю. Простите, но мне действительно пора.

Эти еженедельные как будто бы семейные разговоры слишком изматывающе действуют на меня. Казалось бы, родня, семья, а после этого подобия общения на душе одна гнилая пустота.

— Бабуль?

— Да, золотко.

— Смотри, суп на плите — горячий, пока не для холодильника, мягкие котлеты, и жестковатые отбивные, есть отварная рыба, там еще салат…

— Это много, детка, — она смешно морщит тяжелыми годами изрытое лицо. — Ты на неделю, что ли, наготовила?

— А ты с Ириной поделись и не экономь, пожалуйста. Все нормально, средства есть!

Ба в таком возрасте и состоянии, что одиночное плавание по собственной квартире сейчас вообще недопустимо, поэтому я стабильно оплачиваю услуги очень обходительной сиделки и по совместительству прекрасной собеседницы и бабулиной подруги.

— Это безусловно, я не жадина.

— Бабушка, — замираю возле двери. — Слышишь?

— Конечно, Женечка, да-да.

— Я не приду сегодня. Останусь у себя. Это возможно? Ты не натворишь глупостей.

— Повторяю еще раз — я не маленькое дитя, — демонстративно укладывает на свой пояс руки. — Гуляй и веселись, живи, не закрывай себя. Не беспокойся обо мне, мы с Ирочкой пасьянс разложим, найдем, в конце концов, чем себя занять.

Я весьма надеюсь!

— Ба…

— Жень, я тебя прошу, будь только очень осторожна.

— Всегда!

В маршрутке внимательно изучаю сегодняшнее расписание, график замен и внезапные личные просьбы уважаемой Смирновой:

«Евгения, у меня появились некоторые дела, я прошу Вас заменить меня на третьей паре у второго курса».

Да уж! Деловая маленькая колбаса!

— Вы выходите? — осторожно спрашиваю впереди стоящего мужчину.

— Да-да.

Выскакиваю на своей остановке и слышу робкое пожелание мне в спину:

— Хорошего дня…

С нескрываемым изумлением оборачиваюсь на слишком вежливого пассажира и тут же отвечаю:

— Благодарю! И Вам.

Замечательное ведь начало дня?

Шустро двигая ногами, забегаю на нужный этаж учебного корпуса. Сейчас зачет, потом экзамен, одна внеплановая лекция — такой себе подарок от великого научного консультанта… Похоже, Смирнова откровенно забастовала и закинула свою любимую работу. Да уж! Что небожителям дается даром, то во всей красе и силе приходится на спины их придушенных трудяг!

В перерыв забиваюсь в угол на пока еще не слишком родной кафедре, разворачиваю свой тормозок, заполняю чашку до краев кубинским кофе из маленького термоса и откидываюсь всем телом на высокий вертящийся без остановки стул. Блаженство! Я в раю и без студенческих истерик:

«Пятерочку, пятерочку, сто баллов — хочу, хочу, хочу».

Вращаюсь до тошноты и омерзительного головокружения…

Лечу, лечу, лечу, лечу…

— Да, Сев, привет, — не открывая глаз, прикладываю трубку к уху.

— Когда увидимся, Женька?

— Думаю, что через пару часиков буду абсолютно свободна. Ты за мной заедешь?

— Да.

Мне кажется, он там стесняется и мнется, по-видимому, что-то хочет мне еще сказать:

— Жень…

— Я здесь.

— Давай сегодня у тебя останемся. Не возражаешь, не против?

— Не поняла? — усмехаюсь и накручиваю на палец темный локон. — Мы же и так собирались совместно вечер провести.

— В кино тоже не пойдем. Там глупая фантастика для среднего школьного возраста. Ты как? Согласна? Женька, не молчи — ответь.