— Кто? Ты? Ушла? — сощуриваюсь и пренебрежительно искривляю рот. — Не будет этого. Нужна…

— Причина, я права, Сергей?

— Да! Но такая, чтобы я с ней согласился…

— По-твоему, измена — не достаточный повод для прекращения всяческих отношений? Это грубое предательство, к тому же мерзкое, само по себе, действие. Мне противно, вернее, отвратительно. Брезгливо! Ты пахнешь этой швалью, исходишь гнилью бабы, которая тебя собой усиленно массировала. Я с трудом могу представить себе, что ты мог бы прикоснуться ко мне после нее…

Женька, произнося все это вслух, опрометчиво цепляется ручонкой за пассажирское кресло, а я, сученыш, хватаюсь за нее, как за спасительную соломинку и с улыбкой произношу:

— Я касаюсь тебя, — сжимаю пальцы, перекатывая их в своей руке, с усилием подтягиваю детку к себе. — Сейчас и поцелую в губы — соскучился очень, а ты сегодня такая манящая и яркая. Не сможешь выкрутиться и как-то помешать… Ты слабая девчонка, я однозначно сильнее! Сейчас все перечисленное доказать представится прекрасный случай.

Рейес ноет, кряхтит, квохчет, и, раскорячившись, упирается ногами в пол:

— Нет! Нет! Нет!

Отбрасываю резко в сторону.

— Не забудь вымыть с мылом, Женька, — не давая ей шанс сориентироваться, быстро оборачиваюсь и, вытянувшись телом в нужном направлении, сверкая глазами, выкрикиваю. — Справку хочешь? Смыв с члена, с рук, с губ, с груди и с жопы?

— Да! — шепчет, опустив глаза.

— Громче! Мне плохо слышно, я, блядь, оглох от получаемой информации, — оскаливаю зубы. — Ну же!

— Да! Да! Да! Хочу! Хочу! Хочу!

Я зол, взбешен, взведен… Сука! Сука! Сука! Я сейчас себя, видимо, совсем не контролирую, потому что херовую дичь в лицо ей ору:

— Ты, сука, отсутствовала два с лишним месяца…

— Сережа!

— С кем ты спала? Перечисляй всех кубинских уродов, которым там дала!

— Пожалуйста, — Женька всхлипывает и просит, — пожалуйста, пожалуйста…

— Кто трахал тебя там, пока я отрабатывал вынужденную географическую восьмичасовую разницу? Ты… Р-р-р! Достала!

— Никто, — откидывается на спинку заднего сидения.

— Встречный, блядь, жест. Я от себя тебе «привет» от венеролога, но и ты, тварь, представь мне карту, в которой будет указано, что… Не беременна! Что венерические заболевания отрицаешь, что чиста… Хочу увидеть всю твою гинекологическую подноготную и крестиком зачеркнутые дни цикла.

У Женьки выпучиваются глаза и разрывается в рыданиях рот, она вдруг начинает колошматить ногами по спинке моего кресла и бить руками по выступающей кромке моей башки:

— Выпусти меня, выпусти меня. Господи! Мамочка! Какой же ты урод! Сволочь, сволочь…

— Есть что скрывать? — пытаюсь схватить ее и прекратить истерику, которую сам же и вызвал. — Да? Да? Ты, ты… А ну-ка смотри на меня! Бросила меня, отталкивала, не разрешала туда приехать! А сейчас… Господи! Ты…

— Выпусти меня, мерзавец.

Снимаю блокировку и наблюдаю стремительный вылет маленького птенца из гнезда злой и хищной птицы. Женька семенит ногами и подбегает к входной двери в подъезд. Останавливается, возится с ключами, затем неуклюже пропускает выскакивающего соседа, видимо, с обосравшимся лохматым питомцем и, не оглядываясь ни разу на меня и мою машину, погружается красивым силуэтом в парадный мрак. Вылезаю из салона, от всей души сплевываю себе под ноги и задираю голову наверх — смотрю и терпеливо жду беззвучного щелчка. Есть! Свет зажегся! Кубиночка зашла в свою квартиру. Пусть ложится сразу спать. Беспокойная… Усмехаюсь всем мыслям и непроизнесенным вслух словам:

«Моя ты детка, беспокойная малышка, знойная конфетка, сексуальная шоколадка… Бестия и команданте, женщина — звезда! Да ты ревнивая и очень страстная, да? Приревновала… Позавидовала… Ты ко мне приехала… Ах ты ж динамо-тварь! Ревнивая же? Как я сразу не просек! У нее так дергался глазок, вот только две минуты назад от нашего охерительно задушевного разговора. Я ведь прав? М-м-м! Сладкая чикуита! Ревнивая собственница! Мучача ты кубинская!».

Хочется закурить и… Сдохнуть!

«Сергей, имей, блядь, совесть. Ответь только на один вопрос. Женька с тобой? Не могу звонить, потому что не уверен в уместности моей внезапности. Просто „плюс“ — я буду знать, что с ней все хорошо, а если минус… У вас там все нормально?».

Что ему ответить? Хер знает, что у нас! В одном уверен стопроцентно — не позволю ей на долбаных эмоциях уйти из моей жизни. Прикуриваю и, оглядываясь по сторонам, рассматриваю заснеженный двор — невысокая детская горка, цепные раскачивающиеся качели, скрипящая и, как привидение, вращающаяся карусель и… Ссущий пес соседа в слабеньком подобии детской песочницы!

«Негде спать, братец! Приютишь? — Обоих? — Нет. Я один! — Надо заявить, Серый. Не хочу тебя пугать, извини, но она уже как несколько часов должна была к тебе приехать. Серж… — Мы встретились, Леха, встретились. Но… — Ты где сейчас? — Под окнами ее дома. Но мне нужно быть поближе к тому месту, в которое она нагрянет завтра. Я уверен в этом… — Заваливай. Только девок моих не испугай. Ты чист, трезв, без приходов и внебрачных деток? — Все, как и сказал…».

Сука! Да! Но я без Женьки…

«…Я тебя не удержу… Пожалуйста… Что же ты делаешь? Твою мать! Держись крепче, не смей отталкивать и разжимать мою руку. М-м-м! — Я больше не могу, нет сил. Хватит, хватит, отпусти! — Нет, нет, нет! Сука, кому сказал! Сражайся и я тебя вытяну. Держись крепче и не закрывай глаза. Смотри на меня, слышишь? Только на меня! — Я не могу, Серый! Господи! Это ведь конец? М-м-м! Отпусти меня! — А-м-м, м-а-а!»…

Серый, Серый, Серый… Дурацкий не затыкающийся сон и никак не отпускающее предчувствие! Конченый ты, пень, «Сережа», с больным и воспаленным мозгом, обвитым ядовитым плющом!

Мне, просто кровь из носа, следует поговорить с кубинкой. Я горю отчаянным желанием, стойким намерением бомбардирую малышкин телефон звонками-сообщениями, но все никак, ни хренульки не выходит — чика мне не очень внятно отвечает. Вернее, так:

«Сегодня занята. Хорошего дня! — Возможно завтра? Я могу за тобой заехать. — Извини, Сережа. — Причины больше нет, Евгения, я устранил то, что тебя так сильно раздражало, и новую абстракцию создал. Давай обсудим то, что произошло и что на самом деле будет окончательным решением в той долбаной задаче. — Ты мне грубишь? — Еще и не начинал. — До свидания. — Я чист! Слышишь, твою мать, чист по половому признаку, и это любовный доктор очень четко на бумажке написал. — За деньги? — Только это важно? Купил ли я справку? Ты серьезно, что ли? Не веришь профессионалам? А как же дальше? — Прощай. — Блядь! Слушай сюда! Да, у меня есть справка — любезная броня по всем открытым флангам. Ты попросила — я исполнил! Теперь что не так? Хочешь почитать, каков уровень моих гормонов и как, твою мать, я хочу тебя… — Спасибо за своевременное исполнение, но в таких подробностях больше не нуждаюсь. Твое желание — плотское. Я ведь, кажется, говорила, в чем ты сглупил и на что тебе следовало с той девкой согласиться. Отыграй назад. — Как твои дела, Женя? — Мне нужно уходить. Есть должностные обязанности — институт и три практические пары. — Ты ведь врешь мне… — Выбирай выражения, когда разговариваешь со мной в таком агрессивном тоне. — А-а-а-р-р-р! — Всего доброго. Прощай!»

Вот же злопамятная сучья стерва! Ни хрена не выходит, мы даже не пересекаемся нигде, малышка старательно избегает всяческого общения. Похоже, я просчитался еще тогда, в ту ночь, когда отправился ночевать в любезно предложенную братскую кровать. Женька не приехала к матери ни на следующий день, ни через неделю — определенно, мой косяк, такая себе грубая досадная ошибка.

«Она уволена по статье? — Нет. С чего ты взял? Ей пока вынесено предупреждение. — За что? — За ежедневные утренние опоздания. — Чего она этим добивается, ма? — Наверное, желает расписание получше. Возможно, хочет лекционные потоки, и чтобы ее занятия начинались где-то с третьей пары. Если честно, я не знаю! Мы не обсуждали с ней такое… А ты поговорил с Евгенией? Что у вас случилось? — А как тебе такое предложение? Сможешь встречу с ней сейчас организовать? Не намерен с тобой после твоих логических цепочек ничего обсуждать. Чувствую себя предателем, словно весь наш интим языком сливаю. — Сережа! — Пожалуйста. Ты же любишь такие игры, вот и прояви смекалку — вымани щенка из норки. — Это не игра. — Так объясни это кубинке. — Ты злишься? — Нет! Я очень задушевно рад. Она со мной не разговаривает, а я тупо счастлив. Сижу тут у тебя и жду, когда она освободится. — Напрасно, сын. У нее сегодня методический день. На рабочем месте ее нет, я думала, что ты в курсе и просто решил проведать свою мать. — Охренеть! — Зайди тогда к Проскурину, раз уж завернул с оказией. — Ага-ага! Сейчас! Так и разбежался!».