— Это комплимент?

— Признание!

— Наконец-то.

— Я люблю тебя, моя Смирнова, с самой первой встречи.

— Обманываешь?

— Нет.

— Мы были не знакомы.

— Но я уже любил.

— Хорошо, а дальше?

— Любил, когда не видел, а когда видел, то… Боготворил! — прислоняюсь щекой к родной толкушке и ерзаю по женским волосам. — Люблю тебя, Женька. Это ведь не передать словами. Трудно, слишком тяжело. Без тебя…

— Умираешь, что ли?

— … меня просто нет. Без твоего искреннего прощения и женской мудрости, без твоего терпения, сострадания, понимания, без твоего адского характера, — сжимаю талию и прикусываю маленькое ушко — сладко, хорошо, — без вас, мои девчонки, «Сержа» просто нет. Я…

— Верю!

— Люблю, Женя, люблю, люблю тебя. А ты?

— И я! Люблю тебя…

— Сформулируйте предположения, которые следует принимать во внимание при рассмотрении основных закономерностей газообмена.

— Отсутствие ветровых нагрузок на здание… Я не уверен, но… А какие габариты помещения, в котором мы рассматриваем этот газообмен?

Тянет подлец время, нервы мне царапает.

— Курсант Филиппов! — уменьшаю звук.

— Я, товарищ преподаватель, — пацан вытягивается струной, колесуя грудь вперед, но подхалимский тон не убавляет.

— Ускорьтесь, юноша. Мы великолепно горим — ярко-жарко, а Вам следует принять разумное решение. Паника толпы, нервная обстановка и несостоятельный руководитель тушения пожара — неутешительный итог для тех, кто вашей профессиональной помощи ждет, как божественной манны…

«Заберешь Юлу?» — Женя набивает сообщение в нашем чате.

«Без проблем. Через пятнадцать минут… Хотя нет — немного не рассчитал! Где-то через пять, я буду абсолютно свободен! Филиппок во второй раз, кажется, не сдал! Неисправим курсант! Зато служака превосходный!» — настукиваю жене ответ и, не отрываясь от кнопочки «Отправить», еще раз задаю дополнительный вопрос неуспевающему по предмету сопляку.

— Окна и двери не берем в расчет, Филиппов?

«Не зверствуй, Смирнов! Тебе не идет! Ты не такой! И вспомни себя, Сережа. Тоня рассказывала…».

Не держится вода во рту у матери — видимо, ничего с этим уже не поделать, а я ее слезливыми воспоминаниями основательно к Женькиным насмешкам приговорен.

— Да-да. Как я мог забыть… Будем предполагать, что площади оконных и дверных проемов не изменяются. Спасибо, Сергей Максимович, за подсказочку. Неосторожно слили информацию, да?

Чего-чего?

— Отставить. Не отвлекайтесь и докладывайте по строго установленной форме. В конце концов, есть Устав, — шиплю и отстукиваю шариковой ручкой «имперский ритм» по преподавательскому столу. — Что за фамильярность и кокетство? Вы что, девочка-старлетка на пробах в долгожданный сериал о буднях пожарных воинов «Горим-зальем, товарищ капитан»?

— Виноват, товарищ преподаватель. Разрешите…

— Вы учили? К переэкзаменовке готовились? — насупливаюсь и наигранно рычу.

Коротко стриженный мальчишка мнется и, как ребенок, дергает плечами. По-моему, этот легкий жест означает:

«Никак нет! Мне не дано и это не мое. Вот если бы трешку по пересеченной местности на время, тогда был бы совершенно другой разговор».

— Выпишите формулу для расчета координаты плоскости равных давлений и обоснуйте возможные режимы работы проема.

Мальчишка что-то пишет, покусывая колпачок у ручки, затем подкатывает чистые голубые глазки и растягивает рот улыбкой:

— Это я точно знаю, Сергей Максимович. Тут не промахнусь.

Я рад, Филиппов, что какое-то жалкое подобие слишком куцых знаний в Вашей бритой голове все же отыскал!

— Удовлетворительно, курсант, — протягиваю руку за зачетной книжкой, но ушлый юноша идет на перехват.

— А можно еще один вопрос? Я четверочку хочу, хотя рассчитывал на «пять». Просто, чтобы порадовать родителей. У меня ведь только по Вашему предмету будет «удовлетворительно». А?

На это мне вообще, пацан, плевать!

— Смотри, чтобы хуже не стало. Оценка может быть понижена, впрочем, как и повышена — не отрицаю, бывали прецеденты. Все зависит от уровня подготовки, которую Вы вообще не демонстрируете. Одно сплошное «увы». Складывается впечатление, что курсант Филиппов полагается на тот самый «авось». Так что, «троечка» и при том с большой натяжечкой, исключительно из уважения к сединам Ваших родителей, боец. Удовлетворительно, удовлетворительно и… Довольно! Я устал! Пора и честь знать.

— Пожалуйста, товарищ преподаватель. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — пищит по-девичьи и складывает руки в молитвенном телодвижении.

«Тоня в прекрасном настроении, Сережа. Похоже, сегодняшний вечер обойдется без неотъемлемых эксцессов *задумчивый смайл и перекрещенные пальцы*. — Звучит не слишком убедительно, жена? А вдруг там будет драма или трагикомедия, или Тонечка играючи на наших нервах напишет очередной мыслительный трактат? — Настроение меняется, словно направление ветра в море. В кого она? *пылающее сердечко и следом желтое мурло, лихо отдающее кому-то честь* — В меня, Женек, в меня!».

Не отрицаю и не снимаю с себя родительскую ответственность! Однако:

— Четверки не будет, курсант, а Вы можете быть на сейчас свободны. У меня дела, да и время вышло. Сколько можно меня пытать? Короче… Сми-и-и-рно! Равнение на середину! Кругом!

Мальчишка демонстрирует слезливо отрешенный взгляд и замирает на глубоком вдохе. По строевой подготовке у этого чудилы точно «пять». С этим не поспоришь! Он потенциальный великолепный офицер — багор, щит, коническое ведро, а на финал ковшовая лопата — те самые надежда и опора всей городской пожарной рати.

— Вольно.

Чеши уже на выход, горе-офицер! Громко выдыхает и, подмигивая за каким-то чертом мне, сгибает дёргано в колене ножку:

— Разрешите быть свободным?

В добрый путь!

— На самоподготовку шагом марш!

Курсантик выдирает свою заполненную зачетку с удовлетворительной оценкой от грозного «преподавателя Смирнова» и вылетает на свободу, размахивая ручкой:

«Я сдал, сдал, сдал! Ура, ура, ура-а-а-а! Да здравствует родной институт и увольнительная в деревню к маме с батей!»…

— Вы были у врача? — прижав плечом трубку к уху, по направлению к своей машине, Женьке задаю вопрос.

— Вот только-только освободились. Как вышли, сразу набрала тебя. Ждем на детской площадке перед поликлиникой. Юльку только не забудь.

— Она не даст забыть. Уже выдвигаюсь. Так что с педиатром, Жень? Новости есть?

— У нас все хорошо, согласно возрасту, в пределах нормы. Был, правда, небольшой скандал. В твою честь, естественно. Показали свой непростой характер и изобразили слишком явное недовольство. Фырчали, чуть-чуть плевались, но на манипуляциях притихли — сначала ждали, а потом терпели. Внимательно следили за всем, что доктор с нами вытворял. Потом, естественно, ругались, а под конец, — жена затихает на одну секунду, — молодому педиатру красиво улыбнулись.

— Ты или она?

— Сергей!

Ладно-ладно, успокойся, горячая кубинка!

— То есть, жалоб нет? Все хорошо, и строптивица довольна?

— Я очень надеюсь, что сегодня вечером мы все спокойно отдохнем.

Наши бы надежды да Богу в уши, Женя! Похоже, вседержитель год с небольшим назад отвернулся от нас, наградив второй девчонкой.

Антония Смирнова!

Наша Тонька номер два, с испанской вариацией по собственному имени! Мой батя аж всплакнул, когда узнал.

«Сережа, вы сейчас серьезно? — Красивое имя, па! А что не так? — Да ничего, все нормально. А мама в курсе, уже об этом знает? — Это, что ли, преступление? Имя забронировано пожизненно? У твоей „маленькой“ есть патент на него? — Неожиданно и все. Абсолютно ничего такого. Охренеть! — То есть, четвертая внучка его уже не так пугает. Хорошо! — Она ведь даже на нее похожа, отец. Мы с Женей совершенно не сговаривались и ничего не обсуждали. Когда дошло до имени, то одновременно выдали то, что на ум двоим пришло. И потом, ее характер, даже цепкий взгляд, и все поведение в целом — это Тоня! Ни дать ни взять. Девчонка иногда гипнотизирует меня. Похоже, это карма за то, что я тогда нечаянно проигнорировал собственную мать! — Да ладно. На хрена я рассказал. Ты теперь в каждом событии видишь какое-то предзнаменование? — Короче! Она Антония Смирнова! Еще вопросы есть? — Никак нет, Серый. Это, однозначно, большая честь! — Смиритесь, предки! Тем более что я уже и свидетельство доченьке склепал».