Она мечтательно подкатывает глаза и откидывается на спинку дивана. Молчит, молчит, а потом вдруг, повернув лицо ко мне, спрашивает:

— Этот прекрасный человек — Женя?

Что? С чего она взяла?

— Оль…

— Мы ведь о ней сейчас говорим?

— Скажем так, в главной роли мексиканского сериала некая Евдокия Рохас, но не Евгения, а я вот чмо, жалкий хнычущий поклонник…

Она хохочет и поглаживает смешно повернувшуюся к ней в этот момент головку дочери:

— Пусть будет Евдокия. Пусть будет Рохас. Так что ты натворил, Сергей?

Ну уж нет! Тут точно дудки! Не скажу!

— Был гнидой, скотиной, эгоистичным грубияном.

— Бывает! — с гордостью высказывает.

Ну вот опять! Она что все знает? Женька с ней секретничает? Они ведь хорошо общаются… Хм-хм!

— Оль?

— Ага.

— Вы дружите?

— Мы часто разговариваем.

Это как у женщин понять? Сестра-сестра, соперница и стерва, подруга-сводня? Что означает женское общение, пространный бабский разговор?

— Мы как-то слишком странно с тобой беседуем, невестка, — прищуриваюсь и рассматриваю ее с надменным взглядом. — Как это расценивать? Ты меня, — по-стариковски кашляю, — окучиваешь, разводишь на откровенность, а?

— Мы звоним друг другу и поддерживаем связь. Вот и все, ничего противозаконного, Сережа. Привет-привет, как твои дела, чем занимаешься, какие планы? Как-то так.

А после? После того, что произошло между нами с Женей, они секретничали, перекидывались словами? Ну, неделю назад они общались?

— Но, Сережа, уже пять дней как она молчит. Женя, кажется, отправила меня в принципиальный «бан». Если бы я знала, что это ты тому виной, то я бы по-родственному приласкала своего деверя, — смеется и щекочет раздувающуюся от кормежки щечку Ксюши

Вот все само собой и разрешилось! Молчит? А это полностью моя вина!

— Я страшно обидел ее, Оль. После того, как мальчишку вернули родному отцу, у меня в башке, — подкатываю к небу бельма, — произошел очередной сдвиг. Я, видимо, контужен, — затыкаюсь на одно мгновение, но поймав ее ждущий и внимательный взгляд, снова продолжаю. — Сильно нагрубил, грубо унизил и непростительно оскорбил Женю. Не знаю…

— Извинись и объясни всю ситуацию. Мне кажется, она очень чуткий человек, Женя поймет тебя. У нее ведь есть младшие братья, она мне что-то об их сопливом детстве рассказывала. Там, по-моему, тройняшки! Три шаловливых пацана!

Ну да, ну да! Но если бы это было так просто… Опа! Извинения принесены и приняты, а ее первый раз, сказка, как хорош, а я после этого всего крутой мужик, но не конченый насильник!

— Тут кое-что другое, — осматриваю облизывающуюся и улыбающуюся молочными губами Ксюху. — Она все?

Ольга поджимает губы и кивает:

— Угу. Умница моя! Вот кто всегда в хорошем настроении. Теперь подождем немного, пока срыгнет. Да?

Ксюшка вертит головой, а я, как зачарованный, смотрю в противоположную стену:

— Она не сможет… Понять не сможет. Мои жалкие объяснения… Я об этом, Оль.

«Давай начнем сначала, чика! Я Сергей! А тебя как зовут? — Чика! — Жень… — Ты называешь меня так, значит, заслужила! — Это ласково. Тебе не нравится? Я могу перестать… — Я не смогу, Сергей! Не смогу! — Мы целовались, тебе ведь это нравилось, ты шла со мной на контакт, а потом… — Мне очень жаль!».

— Хочешь простое жизненное наблюдение? — ХельСми осторожно трогает мой висок.

Молчу и жду!

— Главное, не начало, Сергей.

— То есть? — поворачиваюсь к ней лицом. — А как же… Как начнешь учебный год, так его и закончишь, например. Мама с тобой бы не согласилась.

— Я этого не знаю. Но, — опускает голову и начинает шептать, — начало может быть безоблачным и ярким, а финал, которого никто не ожидал, — Ольга отворачивается от меня и стеклянным взглядом таращится в окно, — трагичным и ужасным.

— Оль…

— Меня теперь интересует то, что потом случится. Что будет? Понимаешь? Как дальше сложится? Что у нас впереди?

— Ты на будущее любительница загадывать?

— Как сказать, –пожимает плечами, — но грандиозное начало, не всегда кода, овации и бешеные рукоплескания. Ты упал…

Я ей подножку подставил!

— … но встал и подал руку, тому, кого нечаянно толкнул! Ну… Как-то так.

— Смирняга, что ли, свою религию распространяет, — наклоняюсь к ее уху, — он тебя в Смирновские игривые монахини постриг? Выбрил крестик на макушке, изувер?

Невестка дергает плечом, а я быстренько отскакиваю:

— Закончу-ка я с советами и приготовлю тебе завтрак. Думала, что помогу советом, а получилось, как всегда.

Нет-нет, ХельСми, ты мне очень помогла!

— Я пойду, не утруждайся, — передаю ей вертящийся живой столбик, трогаю за маленькую попку Ксюшку и, кряхтя, поднимаюсь с дивана. — Прости меня за то, что я вчера тут устроил и за то, что муженька с твоей цепи сорвал.

Выхожу в их светлый холл, попутно рассматриваю детские игрушки — ведерки, лопатки, девчачий трехколесный велосипед, раскиданную лаковую обувь — босоножки, кроссовки, тапочки, и все очень небольшим размером — приблизительно с мужской мизинец. Улыбаюсь и почесываю скулы — у старшенького Лехи, кто бы мог подумать, женский сладенький гарем!

— Домой поедешь, Сережа?

Если честно… Я не знаю! Где вообще мой дом? Кривлю лицо и отворачиваюсь — уклоняюсь от прямого ответа:

— Оль…

— Сережа, попробуй с Женей поговорить еще, если, — усмехается, — ты, конечно, хочешь с ней…

Я не прочь!

«Жень, давай встречаться… — По-моему, это неправильно, Сережа. М? — А, по-моему, в самый раз… — И потом, у нас был контакт… — Две-три встречи, чика, без каких-либо обязательств, без намеков и соблазнений. Погуляем, пообщаемся и все…».

Стою перед братскими воротами, вращаю свой мобильный телефон:

«Женя, привет! Все хорошо? Прости, что отвлекаю. Есть предложение!».

Отправил — терпеливо жду!

«Привет, Сережа!».

Все? Все?

Рассматриваю экран мобильного, тру пальцем электронные цифры, прижимаю погодные условия, скребу геолокацию и сотовый индикатор. Ну, что завис? Давай!

«Есть одно место, Женя. Частный пансионат. Проведем выходные вместе? Хочешь? Только ты и я. Лес, речка, теплая непромокаемая крыша, камин, настольные игры, твой вкусный кофе, с меня гриль, или что пожелаешь… Сыграем в какие-нибудь города или кроссворды поразгадываем. Обсудим приоритетные направления в научном мире. Обещаю…».

Твою мать! Что я натворил! Не дописал, не дописал… Пытаюсь отредактировать, все заново строчу, но чика странным образом меня опережает:

«Хочу».

«Красивая… Красивая… Женя, чика, идем в кровать…».

Господи, что я натворила! Сижу в своей квартире перед пустым экраном и жду интерактивного звонка из солнечной Гаваны.

«Женя, Женя… М-м-м! Как ты хочешь? Ну, сладенькая, посмотри на меня… Твою ж мать! Жень, перестань! Я делаю тебе больно? Что с тобой? Ты такая красивая, чикуита… Как целочка, малышка! Резвая, как гоночная тачка. Р-р-р!».

Мне нужно было ему обо всем сказать. Струсила, «чикуита»? Или от того, что с нами было, знатно поплыла? Наверное, просто стало стыдно, ведь предыдущий ухажер этого совсем не оценил, скорее, высмеял, унизил в собственных глазах и пожелал удачи «старой деве»:

«Ищи придурка, милая, и не хворай».

Что вообще со мною происходит? Словно я с цепи сорвалась. Теперь еще два дня с Сережей вместе! Скоропалительно согласилась на поездку с ним — похоже, этой «Жене» того секса не хватило:

«Частный пансионат… Будем только ты и я. Что скажешь, чика? — Да».

Как, вообще, это можно все охарактеризовать?

«Так заяви на меня! Слышишь! А? Звони при мне в полицию, я на все готов и не собираюсь никуда бежать. Женя! Женя! Смотри на меня… Ты ведь отвечала на поцелуи, сама инициативу проявляла, гладила меня, терзала волосы, трогала, следила, значит…».

Наверное, я просто трусливая дрянь — не смогла в постели Сергею отказать!