Тут уж ясно зачем — порыдать!

А с другой стороны… Еще чего!

Я обвязала рукава своей мастерки вокруг бедер и шагнула на улицу. Обычно путь до дома после рабочего дня не доставлял мне удовольствия. Но атмосфера, которая окутывала мир вне ресторана, приносила умиротворение после капризной толпы посетителей. Однако сегодня никакие чувства не могли привести меня в равновесие.

Волнение охватило меня при одной мысли о малыше, который теперь рос во мне. Какие у меня были представления о материнстве, не говоря уже о воспитании ребенка? Я с трудом могу обеспечивать себя. И стоит лишь руководству ресторана узнать о моей беременности, я останусь без работы.

Пересекла просторную парковку, свернула за угол и вскоре вышла к шоссе. Пришлось идти по травянистой обочине. Мои кроссовки не издавали ни единого звука, наступая на смоченные дождем сорняки. Автомобили мчались мимо, и, к счастью, водители не обращали на меня внимания.

Поглощенная своими мыслями, я не заметила приближающуюся машину, пока она не замедлила ход и не остановилась у меня на глазах.

— Садись, я подброшу тебя.

Я встретила тяжелый взгляд Тимура, и от неожиданности мое сердце забилось в такт с моими мыслями.

— Ты затаился здесь, ожидая меня? — спросила с дрожью в голосе.

— Разве ты предоставила мне выбор? — его слова были полны скрытого смысла.

— Исчезни! — воскликнула я, решительно двигаясь вперед. Ярко-красный спорткар вновь обогнал меня, резко сворачивая на обочину. Звук плотно закрывающейся дверцы отозвался дикой паникой.

Я добавила шагу, стремясь пройти мимо него, не останавливаясь. Когда приблизилась к машине, Тимур неожиданно схватил меня за запястье. Его ладонь была теплой, а захват — уверенным и непоколебимым. Мое сердце отчаянно забилось, словно пытаясь вырваться на свободу.

— Мы должны поговорить.

— Обсуждать нечего. Пора тебе домой, Тимур, — я высвободила свою руку из его захвата и продолжила свой путь по тропинке, надеясь, что он просто исчезнет.

Он пошел рядом со мной.

— Ты в положении, верно? Это не болезнь.

Я ощутила, как воздух покинул мои легкие, словно я столкнулась с бетонной стеной, и зловещая тьма вновь окутала меня. Я закачалась, пытаясь вздохнуть. Он все понял. Господи, он не принял мои слова за правду.

До того момента, как Тимур подхватил меня на руки, я не осознавала, что теряю сознание. Я почувствовала движение, а потом поняла, что сижу на пассажирском сиденье его автомобиля.

— Лисенок? — его голос доносился как бы издалека. — Лисенок, если ты не отзовешься, я повезу тебя в больницу.

Тимур наклонился ко мне, его глаза, полные тревоги, сверкали. Черные пряди волос скользнули на его лоб.

Собравшись с силами, я вновь обрела самообладание.

— Мне не нужно в больницу.

Ближайшие семь с половиной месяцев.

Тимур взглянул на меня так, словно его сомнения только усилились. Его взгляд стал пронзительным.

— Конец дискуссиям. Я отвезу тебя домой, — он завел двигатель. Я сдвинулась ближе к дверце, создавая между нами максимальное расстояние, которое позволяло пространство салона.

— На Камова, 25… — смирилась.

— Залупа на окраине?! Я даже не знаю такого района, — его слова звучали насмешливо. Он бросил на меня исследующий взгляд. — Ты и не думала мне рассказывать, правда?

Я промолчала, надеясь поскорее избавиться от него, чтобы успокоиться и привести себя в нормальное состояние спокойствия. Если у меня получится, конечно. Тимур не имел оснований быть уверенным. Он лишь предполагал.

Дальше ехали в молчании минут двадцать. Машина двигалась ровно, еле слышно рыкая на поворотах.

— Если бы я знал это чуть раньше!!! — в какой-то момент, его ладони ударили по рулю — один раз, другой, третий…

Я отвернулась от окна, чтобы посмотреть на него.

— Допустим, ты прав в отношении моего состояния, но что заставляет тебя полагать, что ребенок — твой? — я постаралась сохранить нейтральный тон.

Оказывается, еще не все потеряно. По крайней мере, я умею кусаться.

— В ту ночь мне было действительно плохо, Лисенок, но я не терял сознания, — как-то грустно выдохнул он и направил машину с магистрали на узенькую улочку. — Мы не предохранялись. Если ты в положении, мы оба понимаем, что это от меня. Без вариантов!

Сердце защемило от боли.

— Ты не обязан мне ничем. Если ты ощущаешь угрызения совести, можешь отпустить эти чувства. Я сама приняла решение оставить ребенка, это мое тело и мой ребенок. Он принадлежит только мне.

Тимур крепче сжал ладони вокруг руля, напрягая каждый мускул. Кажется, ему было плевать, на какой скорости мы едем.

— Ты заблуждаешься. Ребенок также является и моим. Вне зависимости от твоего мнения.

Глухое раздражение начинало выбираться из груди.

— Твоя жена, должно быть, оценит это. Возможно, после того как ты поделишься с ней новостями, мы сможем встретиться и вместе позавтракать. Мы с ней даже можем обменяться мнениями о твоих успехах в постели. Это обещает быть по-настоящему увлекательно. У меня есть всего лишь один пример, может быть, полтора, но этого вполне было достаточно. Боже мой, почему этого было достаточно?…

К моему ужасу, слезы начали струиться по моим щекам, и я слишком поздно попыталась их утереть. Это не помогло. Чем усерднее я пыталась их сдержать, тем сильнее они лились.

Я даже не осознала, что машина встала и никуда не едет, когда внезапно Тимур заключил меня в объятия, прижимая мое лицо к своей груди. Накопившиеся неделями тревога и беспокойство прорвались наружу. Я облегченно уткнулась в него, ощущая смущение и стыд за свою потерянность.

— Мне так страшно, — прошептала я сквозь слезы. — Мне не с кем поговорить, и я не знаю, что делать.

Я ощутила его волнение, когда его ладони крепче обхватили меня.

— Мы в этом вместе. Поняла? Даже не думай бояться!

Он склонил голову и повернул мое лицо вбок. Даже не знала, что в таком положении можно целоваться. Хотя, что я знала о поцелуях вообще? Его губы были твердыми и нежными одновременно. Он начал целовать меня с уголков рта…

— Нет! — распахнула глаза и, повинуясь какому-то неведомому чутью, которое меня буквально встряхнуло, отдалилась от него.

Мы стояли около моего дома, унылой серой панельки с обшарпанными стенами. Я отвела взгляд на непроглядную темноту окон на первом этаже, лишь бы не встретиться глазами с ним. Было слишком болезненно даже допускать мысль о надежде. Боль черной тенью сковала сердце.

— Когда ты последний раз полноценно питалась? — прозвучало раздраженно.

— Сегодня утром, — пробормотала я, колеблясь перед признанием, что день прошел без обеда и ужина. — Меня тошнит практически постоянно…

Тимур лишь усмехнулся в ответ.

— Я так и знал. Собирай вещи, — произнес он ледяным тоном, сначала отстегивая свой ремень, а потом помогая мне с моим. — Ты поедешь со мной. По крайней мере, я смогу позаботиться о том, чтобы ты не осталась голодной.

Шок сражался с изумлением.

Я уставилась на него.

Как он посмел даже подумать о таком?

— Ты что, сошел с ума? Я не могу ехать к тебе! Твоя жена все узнает. Я не допущу…

Дрогнула, испугавшись откровенно угрожающего взгляда.

— Ты либо сама соберешь вещи, либо я это сделаю за тебя. Ты поедешь со мной, даже если мне придется тебя уволочь…

Обнимая неприметную шоколадного оттенка сумку к сердцу, я разглядывала контуры внушительного особняка. Дом походил скорее на крепость из серого камня, и небо над ним было такое же серое. Ни намека на радость и веселье.

Сумка, в которой находились лишь запасные вещи и изношенная пижама, неожиданно стала опорой в мире, который превратился в нечто энигматичное и необычное. Мне не полагалось находиться здесь, я была чужой в этом месте.

— Кажется, Клим уже дрыхнет.

Это были первые слова, которые Тимур произнес за все время пока мы ехали.