— Здрасьте… — молчать было неудобно.

— У тэбя что мащина сломалась? — водитель улыбнулся, и его улыбка была не менее тревожной, чем его взгляд.

…Воздух вокруг стал плотным, как будто сама атмосфера наполнилась тяжелым предчувствием. Я попыталась улыбнуться, чтобы скрыть свое беспокойство.

— К сожалению, сломалась, — у меня зуб на зуб не попадал. Однако трясло не от холода, а от накативших эмоций.

Внезапно, вокруг все потемнело, и я поняла, что фары автомобиля погасли. Тьма поглотила все вокруг, и я осталась один на один с этими незнакомцами.

— Но мы уже вызвали эвакуатор, — сказал я, стараясь звучать уверенно.

И ощутила, как мое дыхание участилось. И вдруг услышала дружное:

- “Ми”? Кто “ми”? — они недоверчиво вскинули на меня темные, как космос, глаза под толстыми вразлет бровями.

— В машине сидит мой молодой человек.

И ведь действительно, как я могла позабыть, что в окутанной туманом ночи машине, сидит Тимур. Но я стала сомневаться, что он окажется моим защитником в лице неизвестной угрозы. Я медленно повернула голову в сторону нашей машины, которая стояла в мертвенном молчании. Почему он все еще сидит внутри, неподвижный, как статуя? Неужели он не видит? Фары, подобно глазам хищника, сверкали в темноте еще минуту назад… он же не слепой…

— Похоже, чито твой парен уснул, — рассмеялся бородач. — Ты не бойся, садис! Просто скажи адрэс, и мы тебя довезем к папэ и мамэ, — продолжал он, но в его голосе чувствовалась скрытая угроза. Туман начал сгущаться, и я поняла, что машина, которая должна была быть моим спасением, может стать моей гибелью.

— Эмм… знаете, я предпочту не беспокоить вас. Мой дом далеко отсюда, и я не могу оставить своего парня, — виновато оправдывалась я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Я поспешила к своей машине, но мой путь был перекрыт. Вжииик! Их машина, как неподвижный зверь, перегородила половину дороги.

— Тимур!!!

— Ну что ж, тогда ми сейчас разбудим Тимура, — произнес бородач с ухмылкой. — И спросим, нэ против ли он, чтобы ми тебя подвэзли.

Темнота ночи стала еще плотнее, словно она сама сговаривалась с этими незнакомцами. Их водительская дверь уже хотела распахнуться. А после открылись бы и остальные двери.

Эхо пистолетного выстрела разорвало ночную тишину, и колеса автомобиля взвизгнули, вывернули срываясь с места, с такой скоростью, что мир вокруг померк. Все произошло слишком быстро, я даже не успела понять, как жестокая реальность вторглась в такую тихую ночь. Наплевав на ужас, бросилась бежать вперед. Впрочем, побег мой не затянулся и наверное, хорошо, что я на полном ходу влетела в объятия Тимура.

— Сядь в машину… — голос его был тихим, но в нем чувствовалась сталь. Его рука сжимала пистолет, а из ствола поднимался легкий дымок. Я медленно выдохнула, стараясь скрыть свою тревогу, делая каждый вздох невидимым и каждый шорох неслышным.

— Тимур… это… — начала я, но он перебил меня.

— Я больше ничего не хочу слышать, — его слова оборвали мои попытки объясниться, и в воздухе повисла тяжелая тишина.

Мои ноги, словно отдельные от меня существа, понесли меня к машине. Я села, избегая его взгляда. О боже, у него был пистолет! Весь этот бесконечно долгий вечер он скрывал его. Невозможно поверить. Мой разум отказывался принимать эту реальность, но холодная сталь в его руках была неопровержимым доказательством изменения всего, что я знала о нем.

Минута молчания тянулась вечностью, и тогда Тимур внезапно ударил по рулю.

— Ты сбрендила? — он заговорил внезапно, громко и зло.

От неожиданности я дернула головой.

— …Не говорил ли я, что бросаться под колеса первому встречному — тупая идея? — его голос прозвучал глухо и жестко, когда он грубо схватил меня за плечи. Боль от его хватки была острой, как удар ножа. Я даже не подозревала, что он способен на такое.

— Мне больно! — вырвалось у меня, но он не прекращал трясти меня, как безжизненную куклу, в каждом его движении чувствовалась ярость. Специально или нет, но он причинял мне боль.

— Я же говорил, не надо! — его голос был груб. — Почему ты обесцениваешь мои слова, а? — прошептал он почти в мои губы. — Почему ты такая? Ты, блядь, с чего взяла, что я буду бегать за тобой? — больно нажал пальцами на мою челюсть.

Боль пронзила меня, острая и невыносимая, заставив слезы брызнуть из глаз.

— Отпусти! — мой голос дрожал от отчаяния, когда я начала бороться с его хваткой. Мои пальцы, не осознавая, впились в эластичную ткань его рубашки, и я едва сдерживала рыдания. Приближалась истерика, неотвратимая и мучительная. — Отпусти меня! — мои крики разрезали ночную тишину, и я собрала в себе всю силу, чтобы вырваться из его стального хвата. — Я тоже сожалею, что познакомилась с тобой. Сожалею, что вошла в твою игру. Ты — одна сплошная проблема! — не сдерживаясь, я крикнула ему в лицо, выложившись на полную мощь легких, и, от всей души, ударила его кулаком по груди, ожидая любой реакции — крика, гнева, даже того, что он вышвырнет меня из машины.

А он…

ТИМУР

Все кипело у меня внутри, как ведьмин котел на Хэллоуин. Сердце билось в глотке. Поезд мыслей уже давно сошел с рельсов в моей голове. Я смотрел в ее надувшееся от обиды лицо долго и пристально. Смотрел и понимал, почему злюсь на нее…

Хотелось схватить ее за неровный подбородок, дотронуться до веснушчатой щеки, укусить за губу, тормошить, как котенка, который в один прекрасный момент мог вытащить когти и перейти в контратаку.

За холодной кожей бились горячие, как лава, сердца, и в какой-то момент я запутался, где чье бьется. Она закричала на меня. В темной машине, ее голос пронзил воздух, словно ледяное лезвие.

— Ты права, да, я сплошная проблема! — прошептал я, смотря в ее глаза, словно волк на охоте. На пару секунд в машине воцарилась тишина. Гнетущая изнутри, как если бы весь мир затаил дыхание, ожидая моего следующего хода. — Но что мне прикажешь делать, Лисенок? Что прикажешь делать с тем… — я задумался, словно программа, которая пыталась решить неразрешимую задачу. — С тем, что ты охренеть, как меня зацепила…

— Чего?

Я уловил мельчайший намек на улыбку, и это было как солнечное затмение — редкое и волшебное явление.

Рывком дернул ее на себя, сжимая в кольце своих рук. Зубы нехило так сжались на ее губе. Вот, уже проще… Я так долго ждал этого момента и в ту минуту я будто сорвался с цепи, так страстно я желал ее, каждую ее частичку тела и души. Я впился в ее губы так словно целовал их в последний раз. Вот так просто, просто, без всяких слов и вступительных речей. Дыхание у Лисенка пропало, вылетело вместе с криком. Не этого она ожидала… Только не этого. Я и сам был ошеломлен. Слишком много эмоций. Губы сминали губы, целовали долго, целовали бесконечно.

Ладонью по моей груди, совсем легонько, без нажима, почти неощутимо Лисенок вела по ткани, сгибая кончики пальцев, словно царапая.

Мало! Мне мало! Своим языком цеплял ее. Она тут же назад. Приходилось догонять. Хаотично, я изучал ее маленький рот, забывая, как дышать, из-за забившегося в ноздри ее запаха. Это вкусно, да… Вкусно просто вот так целоваться. Мои пальцы немного сжали ее грудь, вызывая стон, а сама Лисенок случайно прошлась рукой вниз, чуть коснувшись моего возбуждения.

— Что, что ты со мной делаешь? — хрипло прошептал я в ее распухшие от поцелуев губы.

— А ты со мной ничего не делаешь? — она улыбнулась сквозь слезы, касаясь рукой моей возбужденной плоти через штаны. Движения были неловкими и неумелыми, но очень приятными.

— Скажи, что ты хочешь этого также как и я, — наши пальцы и волосы соприкоснулись, и мы оба вдруг остановились, с трудом переводя дыхание.

— Хочу… — ее глаза были широко раскрыты, как у кота, который смотрел на вакуумный пылесос.

Капля пота скатилась вдоль моей спины.

— Дерзкое заявление. Не повторишь еще разок? — я снова вышел из сексуального ступора и заставил себя посмотреть ей в глаза.